– Тетя продала его. Но я не знаю, кто его купил.
– Я пришел не для того, чтобы обсуждать мебель, – заметил он.
– Да?
– А чтобы поговорить с вами.
– Не думаю, что вам будет интересно со мной… вне всего этого.
Он оглядел комнату.
– Создается впечатление, что вас тоже хотят превратить в антиквариат.
В наступившей тишине было отчетливо слышно, как тикают часы.
– Да, – непроизвольно ответила я, – этого я и боюсь. Так и буду жить здесь, стареть, знать все больше и больше, совсем как тетя Шарлотта. Вы правы, антиквариат.
– Так нельзя, – возразил он. – Нужно жить полной жизнью.
– Мне очень приятно, что вы зашли… перед отъездом, – произнесла я.
– Мне следовало бы навестить вас раньше, но…
Я ждала конца фразы, но он замолчал.
– А я слышал о вас, – вымолвил он.
– Слышали обо мне?
– Старшая мисс Бретт – известная личность в Лангмауте. Говорят, что из нее невозможно вытянуть деньги.
– Вам это сказала леди Кредитон.
– Она считает, что ей заплатили меньше всех. Именно тогда мы и познакомились. – И продолжил: – Что вам известно обо мне?
Я побоялась повторить слова Эллен: вдруг все это ложь.
– Я слышала, что вы живете в замке и что вы – не сын леди Кредитон.
– Значит, вы понимаете, что с самого рождения я нахожусь в отчасти возмутительном положении, – он расхохотался. – Я позволил себе говорить об этом бестактно. Но поэтому мне и нравится разговаривать с вами. Вы отличаетесь от тех женщин, которые стыдятся говорить о том, что считается неприличным.
– Так это правда?
– Ага, так вам все известно. Да, это правда. Моим отцом был сэр Эдвард, и я воспитывался как его сын, но в то же время мое положение отличалось от положения моего брата. Конечно, для этого имеются все основания, как вы считаете? Тем не менее это повлияло на мой характер. Я пытался превзойти Рекса во всем, старался доказать, что я такой же хороший, как и он. Как вы считаете, простительно ли мальчику в подобной ситуации вести себя, скажем, надменно, стараться привлечь к себе всеобщее внимание, постоянно стремиться к первенству? Из нас двоих Рекс – более терпеливый. Более достойная личность, но дело в том, что ему не приходилось доказывать, что он хороший. Все и так считают, что он лучше.
– Надеюсь, вы не относитесь к скучному типу людей, которые ведут себя вызывающе?
Он засмеялся:
– Нет. На самом деле, пытаясь всем доказать свое превосходство, я тем самым в первую очередь пытался доказать это самому себе.
– Тогда прекрасно. Терпеть не могу людей, которые жалеют самих себя, возможно, потому, что было время, когда мне казалось, что жизнь сурово обошлась со мной. Это случилось, когда умерла моя мама.
Я рассказала ему о маме, о том, какой она была красивой и очаровательной, о том, что она мечтала сделать для меня, о том, как мы с папой тосковали по ней, и о том, как, осиротев, я осталась на попечении тети Шарлотты.
Я была необыкновенно оживлена. Так его присутствие действовало на меня. Я чувствовала, что я – остроумная, интересная, привлекательная. После маминой смерти я впервые ощущала себя счастливой. Нет, никогда в жизни я не была так счастлива. Хоть бы этот вечер продолжался вечность.
Раздался тихий стук в дверь, и вошла Эллен с заговорческим блеском в глазах.
– Я хочу доложить вам, мисс, что ужин почти готов, и я могу подать его минут через пятнадцать, если капитан Стреттон присоединится к вам.
Он объявил, что с удовольствием составит мне компанию. Он задержал свой взгляд на Эллен, и я заметила, что она покраснела. Неужели он и на нее производит такое же впечатление?
– Спасибо, Эллен, – к своему стыду, я почувствовала ревность. Нет, не ревность. Мне внезапно пришло в голову, что он обладает сильным обаянием, которое действует даже на служанку, вошедшую, чтобы доложить о трапезе. Возможно, я придаю слишком большое значение проявлению его интереса.
Эллен накрыла в столовой. Проявив бесстрашие, она водрузила две зажженные свечи в красивых позолоченных резных подсвечниках семнадцатого века на стол эпохи Реставрации, потом она поставила с двух концов стола шератонские стулья, и комната приобрела восхитительный вид.
Вокруг проступали смутные очертания книжных шкафов, стульев и двух бюро с фарфором и шератонской керамикой, но отблеск свечей придавал обстановке загадочный облик.
Все происходящее напоминало сон. Тетя Шарлотта никогда не приглашала гостей. Что бы она подумала, если бы увидела нас сейчас, и как в ее отсутствие все выглядит иначе. Зачем думать об этом сегодня?
Эллен была в приподнятом настроении. Представляю, как она завтра выложит все мистеру Орфи. Она часто повторяла, что мне пора уже «чуточку вкусить жизни». Она, вероятно, считает, что мне достался вкуснейший кусок, а не чуточка.
Она подала суп в супнице, расписанной синими цветами, а к супнице такие же тарелки. При виде такой красивой посуды у меня от ужаса перехватило дыхание. Потом появился холодный цыпленок, и я поблагодарила Бога за то, что тетя Шарлотта приедет послезавтра, и у нас будет время, чтобы восполнить запасы. Сама тетя Шарлотта ела очень мало, и пища не отличалась разнообразием. Но Эллен сотворила чудо, приготовив из холодной картошки превосходное соте и полив вареную цветную капусту луковым соусом с сыром. Казалось, в этот вечер у Эллен обнаружились новые таланты. А, возможно, мне просто показалось, что еда намного вкуснее, чем обычно.
Во время нашего разговора Эллен то входила, то выходила, хорошенькая и возбужденная. Я была убеждена, что никогда «Дом Королевы» не наблюдал такой беззаботной картинки, даже тогда, когда в нем гостила королева Елизавета. Я воображала, что дому нравится, что я сижу в столовой за столом эпохи Рестоврации и принимаю гостя.
Вина не было – тетя Шарлотта была трезвенницей, – но это было и не так важно.
Он рассказывал о море и других странах, и мне казалось, что я побывала там сама, а из разговоров о его корабле и команде я поняла, как много значат они для него. Он занимался перевозкой сукна и мануфактуры в Сидней и закупкой шерсти в тихоокеанских портах, которую возил в Англию. Его корабль – не очень большой: водоизмещением менее тысячи тонн, но видела бы я, как он рассекает волну. Это клипер, быстрее которого невозможно найти. Вдруг он остановился и извинился, что говорит все о себе да о себе.
Я стала возражать.
– Нет, нет, продолжайте, меня просто заворожил ваш рассказ. Я часто хожу в доки посмотреть на корабли, гадая, куда они плывут. Интересно, эти корабли все грузовые?
– Перевозка грузов – главное, но мы берем и пассажиров. Вот, например, завтра со мной отплывает очень важный господин, чье основное занятие – перепродажа алмазов, а в Австралию он едет, чтобы взглянуть на опалы. Очень самоуверенный человек. Кроме него, будет еще парочка пассажиров. На таких судах, как наше, пассажиры доставляют много хлопот.
Так мы и болтали, а злобные часы стучали с бешеной скоростью. Я спросила:
– Вы так и не сказали мне, как называется ваш корабль?
– Не сказал? «Загадочная женщина».
– «Загадочная женщина». Но… Так называется фигурка, которую я нашла в ящике секретера из замка Кредитон, она у меня в комнате. Сейчас принесу.
Я взяла со стола подсвечник. Он был тяжелым, и Редверс забрал его у меня.
– Давайте, я подержу, – предложил он.
– Только осторожно. Он дорогой.
– Как и все в доме.
– Ну, не все.
И мы друг за другом поднялись вверх по лестнице.
– Осторожней, – попросила я, – не наткнитесь на что-нибудь.
– Насколько я понимаю, мебель служит витриной, – ответил он.
– Да, – буркнула я. – Эту фигурку я нашла в секретере. Полагаю, что ее следовало вернуть вам, но тетя Шарлотта сказала, что она ничего не стоит.
– Я уверен, что тетя Шарлотта, как обычно, права. Я рассмеялась.
– Должна признать, что она права почти всегда.
И вспомнив о тете Шарлотте, я снова поразилась тому, что я осмелилась пригласить его к ужину, хотя Эллен сделала все, чтобы это произошло. Но мне самой очень хотелось того же, так что ни к чему обвинять ее. Я решила, что в такую минуту тетю Шарлотту не стоит вспоминать. Слава Богу, сейчас она находится в каком-нибудь сомнительном отеле – в лучших гостиницах она не останавливается – так что бедняжке миссис Мортон, без сомнения, приходится трудно.
Мы забрались наверх. В отблесках свеч дом всегда казался мне жутковатым, потому что мебель принимала странные очертания: частично гротескные, частично живые, а так как каждый раз она выглядела по-разному, то казалась незнакомой.
– Какой необычный странный дом! – заметил он.
– По-настоящему старый, – ответила я и расхохоталась, вспомнив заключение тети Шарлотты в отношении замка Кредитон: «Подделка!»
Он спросил меня, почему я смеюсь, и я объяснила.
– Она крайне презирает подделки.
– А вы?
Я замялась.
– Зависит от подделки. Некоторые очень искусно сделаны.
– Думаю, надо быть искусным мастером, чтобы создавать замечательные подделки.
– Естественно. Ой, осторожнее, пожалуйста. Край этого стола сильно выступает. В темноте не видно. Тут довольно опасно, так что поберегитесь.
Мы дошли до моей спальни.
– Здесь спала Анна Бретт, – насмешливо поклонился он. Мне было весело.
– Знаете, надо будет повесить на стену дощечку «Королева Елизавета и Анна Бретт». И потом дом станут называть «Домом Анны Бретт», а не «Домом Королевы».
– Восхитительная мысль.
– Да, фигурка, – я вынула ее из ящика. Поставив подсвечник на туалетный столик, он взял фигурку и засмеялся.
– Это носовое украшение «Загадочной женщины», – объяснил он.
– Носовое украшение?
– Да, несомненно, существовала модель корабля, и фигурка отломилась от нее.
– Она ничего не стоит?
– Ничего ценного в ней нет. За исключением того, конечно, что это носовое украшение моего корабля. Возможно, это имеет небольшую ценность в ваших глазах.
– Да, – ответила я. – Имеет.
Он вернул фигурку мне, а я схватила ее с таким восторгом, что он расхохотался.
– Когда вы будете глядеть на нее, представляйте, что я стою на капитанском мостике, а она рассекает волны.
– «Загадочная женщина», – произнесла я. – Странное название. Загадочная, да еще женщина. Я думала, что все корабли Кредитонов называются «леди».
Тут я услышала, как внизу хлопнула дверь и раздались голоса, и меня охватила дрожь.
– Что случилось? – спросил он, взяв меня за руки и прижимая к себе.
Слабым голосом я выговорила:
– Тетя вернулась.
У меня так сильно колотилось сердце, что я едва была в состоянии соображать. Почему она так быстро вернулась? А почему бы и нет? На распродаже оказалось не так интересно, как она предполагала; она ненавидит гостиницы, поэтому не смогла больше оставаться. Причина значения не имеет. Суть в том, что она уже здесь. Наверное, сейчас она смотрит на остатки пиршества… горящую свечу – одну, так как вторая у нас – китайский фарфоровый подсвечник. Бедная Эллен. Я быстро оглядела комнату: кровать, временную мебель, свечу, отбрасывающую на стену продолговатые тени, комод… и нас самих.
Мы с Редверсом Стреттоном находились наедине в моей спальне, а тетя Шарлотта присутствовала в доме! По крайней мере, необходимо, как можно скорей спуститься вниз.
Он понял и взял свечу с туалетного столика. Но быстро спуститься мы, безусловно, не сможем, еще предстоит с осторожностью пробираться сквозь комнаты. Добравшись до поворота лестницы, мы посмотрели вниз и встретились взглядом с тетей Шарлоттой. Рядом с ней стояла миссис Мортон, тут же находилась и Эллен с бледным напряженным лицом.
– Анна! – голос тети Шарлотты дрожал от гнева. – Чем это ты занимаешься?
Более драматичной ситуации никогда не происходило в «Доме Королевы»: Редверс, нависший надо мной (он был очень высоким и к тому же стоял ступенькой выше); наши тени, отбрасываемые дрожащим пламенем свечи на стену; тетя Шарлотта в плаще и чепце с белым от усталости и боли лицом, выглядевшая, как мужчина, переодетый в женщину, властная и злая.
Мы спустились вниз, он встал рядом со мной.
– К нам зашел капитан Стреттон, – я старалась говорить естественно.
Он взял инициативу в свои руки.
– Очевидно, я должен все объяснить, мисс Бретт. Я так наслышан о вашей сокровищнице, что не смог отказать себе в желании увидеть ее собственными глазами. Я не ожидал подобного гостеприимства.
Подобный ответ слегка ошеломил ее. Неужели его очарование тоже произвело впечатление на нее?
– Сомневаюсь, что можно судить об антиквариате при свете свечи, – фыркнула она.
– Но ведь именно при свете свечи на эти великолепные образцы человеческого мастерства глядели в прошлые века, мисс Бретт. И мне захотелось увидеть, как они выглядят в подобном освещении. И мисс Бретт была столь любезна, что предоставила мне эту возможность.
Она пыталась определить его покупательские возможности.
– В чем конкретно вы заинтересованы, капитан Стреттон?
– На капитана Стреттона произвел сильное впечатление шифоньер Левассера, – быстро ответила я.
– Прекрасная вещь, – хмыкнула тетя Шарлотта. – Вы не пожалеете, если приобретете его. Такой шифоньер будет легко продать, если когда-нибудь вы захотите избавиться от него.
– Не сомневаюсь, – серьезно заметил он.
– А вы видели его при дневном свете? – в ее голосе звучала ирония. Она ни на минуту не поверила нам. Она совершенно не приняла всерьез разыгрываемое нами представление.
– Нет. Это удовольствие я приберег на будущее. Тетя Шарлотта уставилась на подсвечник в его руке.
– Тетя Шарлотта, – обратилась я к ней, – ты, наверное, устала после путешествия.
– В таком случае мне придется покинуть вас, – сказал Редверс. – Благодарю за гостеприимство.
– А как же Левассер?
– При дневном свете, – ответил он. – Как вы мне и посоветовали.
– Приходите завтра, – попросила она. – Я сама покажу его вам. Он поклонился.
– Эллен проводит вас. Этого я не допущу.
– Я провожу, – твердо сказала я.
И повела его к двери. Остановившись в саду, я быстро стала говорить ему о шифоньере.
– Он выполнен в технике маркетри: пластинки из бронзы наклеены на черепаховую основу – очень красиво.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47