Неужели вы думали, что я вас не узнаю? Таких волос нет ни у кого.
– А, так меня выдали волосы! И что вы намерены теперь делать? Уволить… в установленном порядке?
– Я отложу суд.
– В таком случае, вы, вероятно, предоставите мне возможность достойным образом уйти в отставку. Завтра утром я получу судебную повестку от ее милости. «Сестра, узнав о вашем недостойном поведении, я прошу вас немедленно покинуть замок».
– А как же ваши пациенты? Вы настолько жестоки, что бросите их?
– Я никогда их не брошу.
– Очень на это надеюсь, – поклонился он.
– Ну что ж, теперь, когда вы поймали меня, так сказать, с поличным, полагаю, что говорить нам больше не о чем.
– А мне кажется, что есть. Я приношу свои извинения за то, что забыл послать вам приглашение. Понимаете, на меня навалилось столько дел…
Я сделала вид, что у меня камень свалился с плеч, на самом деле я прекрасно понимала, что он рад меня видеть.
Мы танцевали, обменивались шутками, он от меня не отходил. Мне было весело, да и ему тоже. Но, в отличие от него, я не забыла о мисс Деррингам. В свойственной мне импульсивной манере я спросила его, как она одета. Он ответил, что не интересовался. А помолвка будет? Мне очень хотелось об этом знать. Он сообщил, что во всяком случае не сегодня. Деррингамы собираются уезжать седьмого, и вечером шестого состоится грандиозный бал, гораздо торжественнее, чем сегодняшний.
– Незваных гостей туда не просят? – поинтересовалась я.
– Боюсь, что нет.
– Объявят о помолвке, выпьют за здоровье жениха и невесты, даже в зале для слуг, наверное, будет праздник, и, вероятно, тем, кто живет не при кухне и не в комнатах для слуг, таким, как сиделка и вечная страдалица мисс Беддоуз, возможно, даже им будет дозволено присоединиться к всеобщему веселью.
– Возможно.
– Тогда разрешите мне сейчас пожелать вам счастья, какого вы заслуживаете.
– Откуда вам известно, заслуживаю ли я счастья?
– А мне и неизвестно. Я просто желаю его вам.
– Ваше общество доставляет мне истинное наслаждение, – засмеялся он.
– Значит, мои грехи прощаются?
– В зависимости от грехов.
– Ну, например, сегодня. Непрошеный гость. Домоправительница с фальшивыми ключами… даже без приглашения.
– Я уже говорил, что рад вас видеть.
– Разве говорили?
– Сейчас говорю.
– Что ж, сэр Трубадур, – сказала я, – давайте танцевать. А вы знаете, который час? Наверное, в полночь придется снять маски. Я должна удрать до магического часа.
– Домоправительница превратилась в Золушку?
– Чтобы в полночь превратиться в смиренную служанку.
– Я и не подозревал, что вы обладаете смирением, хотя должен признать, что вы обладаете куда более интересными качествами.
– Кого это занимает? Смирение всегда подозрительно. Пойдемте, сэр. Вы не танцуете. Меня влечет музыка, а мне скоро исчезать.
Мы танцевали, и я понимала, что ему не хочется, чтобы я убегала. Но за двадцать минут до полуночи я скрылась. Я не желала, чтобы меня обнаружила леди Кредитон. К тому же меня ждала Моник, жаждущая узнать, как все прошло. А от нее можно ждать чего угодно. Вдруг она решит сама посмотреть. Я тут же представила, как она спускается вниз в поисках меня и выдает мою тайну.
Когда я вошла к ней в комнату, она не спала и злилась. Где я была так долго? Она стала задыхаться и решила, что у нее начинается приступ. Разве я не обязана находиться близ нее? Она думала, что я лишь спущусь и тут же вернусь обратно.
– Какой тогда в этом смысл? – вопросила я. – Я хотела вам доказать, что обману их всех.
У нее тут же изменилось настроение, она повеселела. Я описала танцоров, пухлого рыцаря времен Реставрации, который флиртовал со мной, я изобразила его и придумала диалог, который якобы происходил между нами. Я танцевала по комнате, и мне так не хотелось снимать костюм.
– Ах, сестра, – прошептала она, – вы совершенно не похожи на сиделку.
– Сегодня нет, – согласилась я. – Сегодня я домоправительница замка. А завтра я снова стану суровой сиделкой. Вот увидите.
Она истерически расхохоталась, и я забеспокоилась. Дала ей таблетку опиума, сняла костюм и, надев свое платье, сидела у ее кровати, пока она не заснула.
Потом я пошла к себе и выглянула из окна. До меня доносились звуки музыки. Теперь они сняли маски и танцуют вновь.
«Бедняжка Рекс», – подумала я с насмешкой. Теперь ему не удастся сбежать от мисс Деррингам.
7 июня. Замок охватило необычное для него уныние. Деррингамы уезжают. Вчера вечером был последний торжественный бал. Все только о нем и говорят. Ко мне пришла Эдит под предлогом проверки работы Бетси, на самом деле ей хотелось посудачить.
– Удивительно, – недоумевала она. – Но объявления о помолвке не было. Мистер Бэйнс уже все приготовил. Мы, естественно, должны были праздновать в зале для слуг. Все ждали, но о помолвке не объявили.
– Действительно странно! – отозвалась я.
– Ее милость в ярости. Она еще не разговаривала с мистером Рексом. Но разговор предстоит. Что касается сэра Хенри, так он уехал в крайнем раздражении. Он даже не дал мистеру Бэйнсу чаевых, как обычно, а ведь он очень щедрый. Мистер Бэйнс обещал мне после помолвки новое платье, потому что был уверен, что сэр Хенри расщедрится, как никогда.
– Какой позор! Но что же произошло?
Эдит наклонилась ко мне.
– А произошло то, что мистер Рекс оказался не в форме, так сказать. Он просто удалился с бала, так и не сделав предложения мисс Деррингам. Все в полном недоумении, потому что помолвка должна была состояться.
– Это лишь доказывает, – заметила я, – что ничего невозможно предугадать заранее.
С этим Эдит полностью согласилась.
9 июня . Не подлежит сомнению, что леди Кредитон сильно расстроилась. Они с Рексом закатили друг другу скандал. Обмен любезностями между мамочкой и сыночком не удалось скрыть от ушей слуг, и я подозреваю, что за зеленой суконной занавеской и за столом, во главе которого с крайне напыщенным видом сидел Бэйнс, а напротив нею Эдит, наверняка, произошла занимательная беседа. Эдит, разумеется, оказалась в курсе всех событий и не отказалась поделиться новостями со мной. Я слушала ее с огромным интересом и жалела, что из-за моего особого положения в доме я не смогла принять участие в столь захватывающем обеде, во время которого происходила эта веселая беседа. Я не сомневаюсь, что обсуждение происходящего заменило им несостоявшийся праздник.
– Ну, доложу я вам, – объявила Эдит, – ее милость просто в ярости. Она напомнила ему, что он всем обязан ей. Видите ли, сэр Эдвард ее высоко ценил, и у нее до сих пор голова на плечах. Когда дело касается компании, последнее слово всегда остается за ней. И хотя она не может лишить его наследства, она имеет право облагодетельствовать своими акциями кого-нибудь на стороне. Она так и сказала «облагодетельствовать», мистер Бэйнс отчетливо слышал.
– Кого она, интересно, собирается облагодетельствовать? Капитана Стреттона?
– Ни за что на свете! Но она может так сделать, что будет установлена опека… например, над детьми мистера Рекса, если они у него будут. И он после ее смерти не сумеет сам распоряжаться капиталом. То есть больше, чем он имеет в данный момент, у него не будет. Ее милость просто в ярости, это точно.
– А мистер Рекс?
– Он все повторяет, что ему необходимо время. Не желает он торопиться, и все тут.
– Значит, против женитьбы он окончательно не выступает.
– Нет. Просто он еще не готов к ней, но он женится.
– Вы уверены в этом?
– Ну, да, этого же хочет ее милость, а она всегда добивается того, чего хочет.
– Но ведь она не добилась… как-то раз.
Эдит удивленно взглянула на меня, и я сделала вид, что смутилась.
– Это же всем известно, – продолжала я. – Я думаю, что она была крайне раздражена из-за капитана и миссис Стреттон… но ей пришлось смириться.
– Но то произошло по воле сэра Эдварда. А против него не пойдешь. Но ведь сэра Эдварда теперь нет? И его место заняла ее милость. Попомните мои слова, рано ли, поздно, мистеру Рексу придется жениться. Жаль, что он так себя повел… мистер Бэйнс такой праздник приготовил для прислуги.
– Да уж, с мистером Бэйнсом поступили несправедливо, – отозвалась я и испугалась, что зашла слишком далеко, но Эдит не способна распознать иронию. Да, все случившееся доставило мистеру Бэйнсу кучу «неудобств».
13 июня . Благодаря Эдит до меня дошло известие, что сэр Хенри решил свозить мисс Деррингам в длительное морское путешествие, дабы поправить здоровье и себе, и дочери.
– Они отправляются в Австралию, – сообщила мне Эдит. – У них там филиал. У нас там тоже, естественно, есть филиал. В конце концов, Австралия – главная страна, с которой мы торгуем. Так что вполне понятно, что у нас там филиал. А сэр Хенри не тот человек, который станет ездить куда-то только ради удовольствия. Но они, понятно, решили уехать из-за постигшего их разочарования.
– А что по этому поводу думает ее милость?
– Она в ярости. Знаете, я не удивлюсь, если она накажет мистера Рекса.
– Отправит спать без ужина?
– Ах, вы такая шутница, сестра. Она все твердила про адвокатов и что-то в этом роде.
– А я думала, что женитьбу просто отложили, что это лишь вопрос времени.
– А вдруг она там встретится с кем-нибудь другим?
– Что вы, разве существует другая такая судоходная линия, как наша!
– Конечно, нет, – подтвердила преданная Эдит. – Но у сэра Хенри столько связей. У него очень широкие деловые интересы. Может у него уже есть кто-то про запас для мисс Деррингам.
– Что же нам-то делать?
Эдит засмеялась.
– Можем поспорить: вынет ли из рукава ее милость козырную карту с опекой.
«Да, – думала я, – интересно, что же произойдет, если она пойдет на это».
18 июня . Капитан прибыл домой. В замке переполох. Он, конечно, не так значителен, как Рекс, но каким-то образом его присутствие всем ощутимо. Последнее время Моник стало невозможно держать в узде, она то возбуждается, то впадает в депрессию.
– Вы влюбитесь в капитана, сестра, – заявила она.
– Мне кажется, вы преувеличиваете, – ответила я тоном, подобающим строгой сиделке.
– Ерунда! Все женщины влюбляются в него.
– Он настолько привлекателен, что так губительно действует на женщин?
– Он самый привлекательный мужчина в мире.
– Слава Богу, мы по-разному относимся к данной проблеме.
– К нему все относятся одинаково.
– Пристрастие, свойственное любой жене, – возразила я, – но это-то и замечательно.
Она перемерила все свои платья, устала и расстроилась. Однажды, еще до его приезда, придя к ней, я увидела, что она тихо плачет. Меня удивило не то, что она плачет, а то, что она плачет тихо.
– Я ему не нужна, – задыхалась она от слез.
– Чушь, – возразила я. – Вы его жена. Умоляю вас, успокойтесь. Вы же хотите чувствовать себя хорошо, когда он вернется. Возьмите себя в руки. Что вы собираетесь надеть ради великого события? Ваши красивые кораллы? Они превосходны! – я надела их себе на шею, мне нравятся красивые вещи, они идут мне так же, как и ей. – Кораллы, – сказала я, – и это длинное голубое платье. Оно вам очень идет.
Перестав плакать, она следила за мной. Я вынула платье из гардероба и приложила его к себе.
– Глядите, – воскликнула я, – правда, оно красивое? И прямо создано для покорной жены.
Я сделала преданное и смиренное лицо, она улыбнулась. Я заметила, что умею привести ее в хорошее настроение.
– Когда мы поженились, – снова заговорила она, – мы не очень хорошо знали друг друга. Он приезжал на остров… Всего два раза.
Я представила огромный сверкающий корабль, неотразимого в своей форме капитана, красивую девушку и тропический остров.
– Его привел к нам в гости друг моей матери, – продолжала она. – После обеда мы гуляли с ним в саду, там перистые пальмы и светлячки.
– И он в вас влюбился.
– Да, – ответила она, – ненадолго.
У нее задрожали губы, и я начала изображать влюбленного капитана и смуглую красотку, гуляющих в саду, где вокруг пальм летают светлячки.
Бедняжка Моник, тяжело ей здесь.
С его возвращением все изменилось, его присутствие в доме явно ощущалось, хотя он к этому и не стремился. Когда я увидела его, то поняла, что он действительно обладает сильным обаянием. Он и вправду оказался хорош: выше Рекса, с более светлыми волосами и без рыжеватого оттенка, присущего Рексу; но чертами лица они были похожи. Капитан и смеется больше, и разговаривает громче, и, как я подозреваю, не такой сдержанный, как Рекс. Он походит на искателя приключений, пирата. Приключения же Рекса ограничиваются только деловыми кругами. Рекс по сравнению с сильно загорелым капитаном кажется бледным, и синие глаза капитана более выразительные, чем глаза цвета топаза Рекса.
Его приезд взволновал и меня. Но меня больше заботит, станет ли с его возвращением жизнь в доме счастливее. Его мать, конечно, рада видеть его, но меня мучил вопрос, следует ли мне сообщить ему, что она серьезно больна или это сделает доктор Элджин. Леди Кредитон с прохладцей относится к нему, что и понятно, но я узнала от Эдит, что его это больше смешит, чем расстраивает. Такой уж он человек. Мне стало жаль Моник, потому что теперь мне стало совершенно ясно, как она несчастлива. Как вы непостоянны, капитан! Сорванный экзотический цветочек вас больше не волнует!
И еще я постоянно думала об Анне. Я и так о ней думаю, но теперь, когда капитан вернулся домой, Анна не выходит у меня из головы. Хотя столько лет прошло с тех пор, как он, будучи у Анны в гостях, послужил причиной несчастья, случившегося со старой мисс Бретт. Правда, теперь я понимаю, чем он обворожил Анну.
20 июня . Сегодня утром ко мне зашел капитан, беспечный, непринужденный, истинный повеса.
– Сестра Ломан, – обратился он ко мне, – я хочу поговорить с вами.
– Пожалуйста, капитан Стреттон. Садитесь, пожалуйста.
– О ваших пациентах, – продолжал он.
Вполне естественно, что он беспокоится о жене и матери.
– В данный момент они чувствуют себя немного лучше, – сказала я. – Вероятно, благодаря вашему приезду.
– Есть ли перемены в состоянии моей жены с тех пор, как вы работаете здесь? Ее здоровье… не ухудшилось?
– Нет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47