– Огромное. Необходимо основательно узнать человека, на котором собираешься жениться.
– Неужели возможно основательно узнать человека? Во всяком случае, вас я знаю достаточно, чтобы решиться на это.
– Вы… слишком поспешны.
– Ничего подобного. Я подумал, Анна создана для меня. Она красивая, умная, добрая и хорошая. Она надежная. Для меня это качество наиболее ценное.
Я получила первое предложение в жизни, хотя мне уже было двадцать восемь лет. Я воображала, что это произойдет иначе, давным-давно, когда мечтала, что кто-то сделает мне предложение. Он просто перечислил мои достоинства, главным из которых оказалась надежность.
– Я слишком рано заговорил об этом, – признал он.
– Вероятно, вам вообще не стоило говорить.
– Значит, вы хотите сказать, что ваш ответ – «нет»?
– Нет, – подтвердила я.
– Пока. Я уверен. Потом вы измените свое решение.
– Вы очень нравитесь мне, – сказала я. – Вы так добры ко мне. Уверена, что вы так же… надежны, какой считаете меня, но я не думаю, что этого достаточно для крепкого брака.
– Есть и другие причины. Я люблю вас, конечно. Я не умею изъясняться, как некоторые. Я не похожу на нашего галантного капитана, который, несомненно, умеет произносить льстивые речи и соответственно себя вести… но при этом не подразумевать и половины того, что он говорит.
Я резко взглянула на него.
– Почему вы так не любите его? – спросила я.
– Может быть, потому что вы его любите. Анна, не думайте о нем. Не разрешайте ему обращаться с вами, как с остальными.
– Остальными? – хрипло проговорила я.
– Господи, не думаете же вы, что вы у него одна. Посмотрите на его жену. Как он обращается с нею.
– Он… он всегда внимателен к ней.
– Внимателен! Он родился внимательным. В этом часть его обаяния. Обаяние! Благодаря ему он в замке. В компании. Он обладает обаянием… как и его мать до него. Поэтому она стала любовницей сэра Эдварда. И наш капитан может жить беспечно. С ним может произойти скандал, который другому человеку разрушил бы жизнь, но его обаяние… его неизменное обаяние всегда выручает его.
– Я не понимаю, о чем вы говорите.
– Вы же слышали о «Загадочной женщине». А если не слышали, так слушайте. На том корабле было целое состояние. Сто тысяч фунтов, говорят… в бриллиантах. И что с ними случилось? Что случилось с торговцем? Он умер на борту корабля. Он похоронен в море. Я присутствовал, когда его тело опускали в воду. Капитан оказал ему эту услугу. Бедный Джон Филлимор умер так внезапно. А его бриллианты? Куда они делись? Никто не знает. А корабль был взорван в заливе Коралл.
Я встала.
– Я не желаю вас слушать.
– Сядьте, – приказал он, и я повиновалась. Перемена в нем оказала на меня гипнотическое воздействие. Он бешено ненавидел капитана, он действительно верил, что Редверс убил Джона Филлимора и украл бриллианты.
– Я обязан поговорить с вами, Анна, – продолжал он, – потому что люблю вас. Я должен вас спасти. Вы в опасности.
– В опасности?
– Все это мне уже знакомо. Я и раньше с ним плавал. Должен признать, что он умеет обращаться с женщинами, чего мне не дано. Он обманет вас, как и свою бедняжку жену, хотя ему не удалось улизнуть от нее. Он – пират, если таковые существовали. Двести лет назад он стал бы пиратом. Он бы плавал под «Веселым Роджером». Сейчас-то он не может грабить в открытом море, но близ него оказалось состояние в сто тысяч фунтов, и он не пожелал его упустить.
– Вы, что, не понимаете, что говорите о своем капитане?
– На борту я подчиняюсь его приказам, но в данный момент я не на борту. Я разговариваю с женщиной, на которой хочу жениться, и я желаю, чтобы она знала правду. Где бриллианты? Я-то знаю. Многие знают, но, понятно, доказать это невозможно. Они спрятаны в банковском сейфе в каком-нибудь иностранном порту. Его состояние спрятано в кубышку до той поры, когда он сможет безопасно его реализовать. Дело в том, что от бриллиантов трудно избавиться. Их легко узнать, поэтому ему придется быть осторожным. Но он все устроит. Его ждет состояние. Ведь оно же ему необходимо? Потому что состояние сэра Эдварда перейдет к Рексу, так как Рекс законный сын.
– Ваше предположение нелепо.
– У меня есть доказательства.
– Тогда предъявите их капитану.
– Милая, милая Анна, вы не знаете капитана. Он найдет, что ответить. У него всегда есть что ответить. Разве не удачно ли он избавился от корабля… места преступления? Капитан, потерявший свой корабль! Скольким капитанам простилось бы такое? Любой другой был бы уволен, разжалован и жил бы на далеком острове где-нибудь в Тихом океане, таком как Коралл. Но он, конечно, вскоре станет обладателем целого состояния в бриллиантах и таким образом разбогатеет.
– Вы дважды удивили меня сегодня, – вступила я. – Сначала, объявив о своей любви ко мне, а потом, заявив о своей ненависти к капитану. И я обратила внимание, что вы с большей страстью выражаете свою ненависть, чем любовь.
Он склонился ко мне, лицо у него покраснело от ярости, даже белки его глаз стали красными.
– Вы что не понимаете, – страстно проговорил он, – что двое – это одно? Я ненавижу его так сильно, потому что безумно влюблен в вас. Потому что он проявляет к вам жгучий интерес… а вы к нему.
– Вы неверно судите обо мне, – процедила я. – Меня это удивляет, ведь вы заявили, что прекрасно знаете меня.
– Я знаю, что вы никогда не… обесчестите себя.
– А, так я обладаю еще одним достоинством помимо надежности.
– Анна, простите. Я позволил своим чувствам взять над собой верх.
– Пора идти. Наше время истекло.
– Уйти вот так! И вам нечего сказать мне?
– Я не желаю слушать обвинения, которые вам нечем доказать.
– Я добуду доказательства, – пообещал он. – Клянусь, я докажу. Я встала.
– Вы измените свое мнение, – продолжал он. – Вы поймете, и, когда это произойдет, я снова поговорю с вами. По крайней мере, ответьте, что вы не станете противиться этому разговору.
– Я буду сильно противиться ссоре с вами, – ответила я.
– Какой же я дурак! Мне не следовало говорить сейчас. Все равно все остается, как и раньше. Знайте, я легко не сдаюсь.
– Я в этом не сомневаюсь.
– Если вам понадобится моя помощь, в любое время… я к вашим услугам.
– Приятно слышать.
– И вы не станете плохо относиться ко мне?
– Полагаю, что женщина не может плохо относиться к мужчине, объяснившемуся ей в любви.
– Анна, как бы мне хотелось высказать все, что я чувствую.
– Вы сказали мне достаточно, с чем я могу уйти, – напомнила я ему.
Медленно мы пошли обратно мимо продавцов, сидящих на корточках рядом со своими товарами. Другая пара уже ждала нас в экипаже.
– Мы решили, что потеряли вас, – сообщила миссис Маллой. Когда мы доехали до дока и поднялись по сходням, Дик всунул мне в руки белую шелковую шаль.
– Я купил ее для вас, – пробормотал он.
– А я думала, что вы купили ее для кого-нибудь еще.
– И для кого же?
– Ну, может быть, для вашей матери. Его лицо слегка помрачнело.
Он сказал:
– Моя мать умерла.
Я пожалела о своих словах, так как поняла, что воспоминание о ней причинило ему боль. И тут меня осенило, что я так мало знаю о нем. Он любит меня, ненавидит капитана. Какие еще страсти кипят в его груди?
Когда корабль медленно скользил по воде, отходя от дока, ко мне пришла Чантел.
– Кто бы мог подумать, что мне придется стать домоседкой, – скорчила она гримасу.
– Как больная?
– Чуточку лучше. На нее сильно подействовала жара. Как только выйдем в открытое море, она поправится.
– Чантел, – начала я, – до Австралии осталось немного.
– Я уже думаю о том, как выглядит остров. Представляешь! Или не можешь? Пальмы, коралловые рифы и Робинзон Крузо. Интересно, чем мы будем заниматься, когда корабль уйдет и мы останемся одни.
– Мы будем ждать и пытаться раскрыть тайну. Она внимательно посмотрела на меня.
– Что-то сегодня произошло.
– Что? – переспросила я.
– Я имею в виду тебя. Ты же отправилась гулять с Диком Каллумом, нет?
– Да, и с миссис Маллой и с первым помощником.
– И?
Я замялась.
– Он сделал мне предложение.
Она уставилась на меня. Потом быстро произнесла:
– И что ты ответила? «Сэр, это так неожиданно?»
– Что-то вроде этого.
Мне показалось, что она перевела дух.
– По-видимому, он не очень тебе по душе? – заметила я.
– Да ну, я совершенно равнодушна к нему. Но, Анна, мне представляется, что он недостаточно хорош для тебя.
– Неужто? Это для меня-то недостаточно хорош!
– Опять принижаешь себя. Итак, ты ему отказала, а он твой отказ принял, как джентльмен, и попросил разрешения возобновить свое предложение позже.
– Откуда тебе это известно?
– Установленный образец. Мистер Каллум следует правилам. В этом я уверена. Он не для тебя, Анна.
У меня возникло сильное желание выступить в его защиту.
– Почему?
– О, Господи, да неужто ты собираешься скромно принять его предложение?
– Непохоже, что кто-нибудь еще польстится на меня, а существует мнение, что лучше выйти замуж за того, кого не любишь, чем вообще не выходить замуж.
– Ты слишком быстро сдаешься. Предрекаю тебе, однажды ты выйдешь замуж по собственному выбору.
Она прищурила глаза и стала выглядеть умудренной жизнью, я поняла, о чем она думает. Я добавила:
– В общем, я отказала ему, и мы остались хорошими друзьями. Смотри, что он подарил мне.
Я развернула шаль.
Она взяла ее и накинула себе на плечи. Шаль была создана, словно для нее, но ей все шло.
– Значит, будучи не в состоянии принять его предложение, ты приняла от него шаль.
– Мне показалось нелюбезным отказать ему.
– Он возобновит свое предложение, – заключила она. – Но ты его не примешь, Анна. Соглашаться на вторичное предложение – не лучший выход, – тут она увидела веер, и глаза ее округлились от ужаса. – Веер… павлиний веер! Откуда он у тебя?
– Купила у Малабарского холма.
– Он приносит несчастье, – встревожилась она. – Разве ты не знала? Павлиньи веера несут в себе проклятье.
– Чантел, какая ерунда.
– Тем не менее, – сказала она. – Мне он не нравится. Это значит испытывать судьбу.
Схватив веер, она выскочила. Я побежала за ней. И поймала ее у поручней, но она успела выбросить его за борт.
После Индийского океана наступила жара. Нас обуяла такая лень, что мы были лишь в состоянии лежать, растянувшись в шезлонгах по левому борту. Создавалось впечатление, что силы остались только у мальчиков. Я часто встречала Редверса. Несколько дней после инцидента у него в каюте он явно избегал меня, но потом это прекратилось. Когда корабль плыл по спокойному тропическому морю, у него появилось больше свободного времени, а так как Эдвард обожал находиться с ним как можно чаще, то и я нередко составляла им компанию.
Эдвард говорил:
– Пойдем на мостик. Капитан разрешил.
– Я отведу тебя и уйду, – предлагала я.
– Дорога мне известна, – фыркал Эдвард, – но капитан разрешил мне привести и тебя.
На мостике было полно навигационных приборов, и в промежутках, когда Эдвард, поглощенный каким-нибудь прибором, переставал приставать с расспросами, мы обменивались парой слов.
– Извините за скандал, – сказал он мне в нашу первую встречу после инцидента. – Вы попали в неловкое положение.
– Вы тоже, – ответила я.
– Для меня это не ново, – и я впервые заметила нотку горечи в его интонации.
– Я боялась последствий.
– Когда-нибудь… – произнес он. Его глаза, которые, казалось, стали еще более синими за время нашего пребывания на море, были устремлены вдаль, где море встречалось с бледно-голубым безоблачным небом. Да, когда-нибудь этим все и кончится.
Он перевел взгляд на меня, вопросительное выражение синих глаз проникало мне в душу. У меня екнуло сердце. Еще одно предложение? Предложение человека, у которого есть живая жена? Что он хотел попросить меня? «Жди?»
Я вздрогнула. Меня возмущала мысль о том, что надо ждать чьей-то смерти. Когда мне говорили: «Вот умрет ваша тетя, и будете жить спокойно», мне становилось нехорошо. Отвратительно ждать смерти того, кто стоит у тебя на дороге. Я вспомнила стервятников на Малабарском холме.
Я испугалась, что малейший мой ответ вызовет поток слов, которые лучше оставить несказанными, но, как заметила Чантел, существуют мысли вне зависимости от того, высказаны ли они вслух.
Тут подошел Эдвард и отдал честь.
– Капитан, что это за штука с ручкой? Момент был упущен.
– Лучше покажи мне, боцман, – он окрестил Эдварда боцманом к огромному удовольствию последнего. Эдвард заставил и Джонни обращаться к нему подобным образом.
То, как они стояли рядом друг с другом, глубоко тронуло меня. Никогда не поверю, что он способен убить человека ради денег. Он невиновен. И все же… в «Доме Королевы» он не сообщил мне, что женат. И теперь, неужели он и в самом деле предлагал мне подождать?
Какое опасное возникает положение, когда на пути встает некто, кто мешает достижению твоей мечты. Довольно тривиальная ситуация, она называется «вечным треугольником». И подумать только, что одним из углов треугольника являюсь я.
Я отказалась от жизни без тревог и забот и ступила в зону опасности, я, скромная Анна (так называла меня Моник). Я могла остаться в Англии, стать помощником торговца антиквариатом, компаньонкой старой леди, гувернанткой. Выбор был.
Эдвард опять чем-то увлекся.
– Когда-нибудь он станет моряком, – объявил Редверс, повернувшись ко мне.
– Меня это не удивит, хотя дети меняются, и часто мечты детства теряют привлекательность, когда они становятся взрослыми.
– А о чем вы мечтали в детстве?
– Просто быть такой, как моя мама.
– Она, должно быть, прекрасно ладила с вами.
– Как и вы с Эдвардом.
Он нахмурился.
– Я не стал бы ценить себя столь высоко. Я так редко вижу его.
– Я не часто видела маму.
– Возможно, дети идеализируют родителей, когда они не часто видят их.
– Возможно. Для меня моя мать была совершенством изящества и красоты, потому что я никогда не видела ее грустной. Вероятно, порой она и тосковала, но не при мне. Она всегда смеялась. Мой отец обожал ее. Она была совершенно на него не похожа. Когда мы были в Бомбее, я все время вспоминала их.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47