Правда, было одно исключение — здесь светильников не было вообще.
Под дуновением ветерка тоненько зазвенели колокольчики, как бы предупреждая, что мы уже прибыли.
Человек в черных брюках и тунике, обшитой тесьмой, появился совершенно неожиданно. Он был в конической шляпе, из-под которой высовывалась косичка. Человек отвесил нам поклон, затем хлопнул в ладоши. Лотти последовала за ним в дом, шествие замыкала я. Преодолев две ступеньки, мы прошли несколько шагов по мраморной площадке. Дверь растворилась, и мы шагнули внутрь.
Прозвучал гонг, и еще два китайца, для меня абсолютно не отличимые от того первого, приблизились к нам и поклонились.
Они показали знаками, чтобы мы следовали за ними.
В доме было мрачновато и поразительно тихо. То же самое тревожное предчувствие охватило меня, как в тот день, когда я впервые вошла в Дом тысячи светильников.
Мы оказались в холле, у подножия лестницы, с каждой стороны ее стоял китайский дракон; стены были покрыты набивным шелком. Я без всякого напряжения поняла, что на этих стенах в маленьких картинках на шелковом поле показана целая история восхождения и заката одной из династий.
Я не могла преодолеть выработавшуюся у меня потребность оценить стоимость того, что видела, так как давно уже превратилась в коллекционера. Более внимательно рассмотрев это произведение подлинного искусства, я подумала, что было бы хорошо пригласить сюда Адама и сверить наши оценки.
Лотти подала мне сигнал следовать за слугой.
Он отодвинул занавес, и мы оказались в другой комнате. Здесь стены также были затянуты шелком и разрисованы многочисленными сюжетами. Яркие китайские коврики устилали пол. В этой комнате практически не было мебели, если не считать низкого стола и нескольких высоких диванных подушек, которые мы дома именовали пуфами.
Мы остановились в ожидании хозяйки, и она не заставила себя ждать.
Я с огромным любопытством уставилась на Чан Чолань. Она была, без сомнения, красивой, но эта красота сильно отличалась от той свежей, натуральной, которую я так ценила у Лотти. Это была красота культивированная, сродни красоте орхидеи, выращенной в оранжерее, а я всегда предпочитала прелесть полевого цветка.
Мне было трудно оторвать от нее глаза. Это была ожившая миниатюра из эпохи династии Т'янг. Она, остановившись, слегка поклонилась нам. Я когда-то слышала сравнение походки, такой, как была у хозяйки дома, с мягким раскачиванием ветвей ивы под дуновением свежего ветерка. Сравнение было метким. Все в Чан Чо-лань было грациозным и абсолютно женственным. Ее одежда была из шелка нежно-голубого цвета, искусно разрисованного розовыми, белыми и зелеными узорами; на ней были шелковые брюки того же цвета, что и платье. Черные, как смоль, волосы были собраны в высокую прическу, которую поддерживали две затейливые заколки. В волосах были видны поблескивающие драгоценные украшения в форме китайской птицы-феникс (позднее Лотти, разъясняя мне уже под крышей Дома тысячи светильников эстетические принципы убранства Чан Чо-лань, сказала, что эти украшения называются «фунг хоньг»). Лицо было деликатно подкрашено, брови подрисованы, что придавало им, по мнению Лотти, форму листка ивы, а по моему собственному — молодого месяца.
Ее окружал тонкий аромат. Она была создана для того, чтобы украсить любое место, где ей случилось бы оказаться. Мне было очень интересно узнать, кем она была и какой образ жизни вела.
Она слегка склонила голову, приветствуя меня, и я действительно вспомнила трепет ветвей ивы, когда она подплыла поближе, бесшумно передвигая свои маленькие ножки. Ступни были как раз такой формы, о которой мечтала Лотти. Значит, в свое время Чан Чолань не избежала пытки. Я чувствовала себя как-то неловко, и мне захотелось узнать о том впечатлении, какое я произвела на нее.
— Очень мило с вашей стороны, что вы приняли мое приглашение, — произнесла она медленно, как будто бы уча наизусть заданный урок.
Я ответила, что с ее стороны было еще милее пригласить меня. Она взмахнула своими на редкость красивыми ручками. Ее очень длинные — не менее нескольких сантиметров — ногти были украшены пластиночками из жадеита. Лотти показала мне знаком, чтобы я села на один из пуфов. Я так и сделала. Лотти продолжала стоять, пока не села Чан Чолань.
Та снова взмахнула ручками, и тогда Лотти села. Хозяйка хлопнула в ладоши, я услышала звук гонга, и в комнате появился слуга.
Я не могла понять, что ему было коротко приказано, но он исчез и буквально через секунду появился с круглым лакированным подносом. Началась чайная церемония, в тонкостях которой я не очень разбиралась.
Лотти грациозно выполняла все, что положено, но я смогла заметить, что она нервничала под взглядом бывшей хозяйки.
Она передала фарфоровую чашку сначала мне, потом Чан Чолань и сидела, ожидая разрешения налить чая самой себе. Оно было дано. Подали сушеные и засахаренные фрукты. Рядом были разложены маленькие вилочки, которыми следовало накалывать сладости.
— Вы взяли эту жалкую девчонку в свой благородный дом, — наконец произнесла Чан Чолань.
Лотти сидела, наклонив голову.
Я ответила, что девушка украсила наш дом, и стала перечислять все несомненные достоинства Лотти. Мне пришлось пояснить хозяйке, что я иностранка, с помощью девушки быстрее и глубже познаю эту страну.
Чан Чолань молча кивала головой.
Я рассказала, как Лотти заботится о моем сыне и как он обожает ее.
— Вы счастливая леди, — прокомментировала хозяйка. — У вас очаровательный ребенок — мальчик.
— Да, — согласилась я. — Мой сын — чудесный мальчик. Лотти может это подтвердить.
Девушка согласно кивнула и улыбнулась.
— Жалкое создание должно служить вам хорошо.
Если нет, учите ее ударами палки по босым пяткам. Я засмеялась.
— Нет, до этого дело не дойдет. Лотти мне как дочь.
Наступила мертвая тишина, и я поняла, что своей фразой шокировала их обеих.
Но Чан Чолань была слишком хорошо воспитана, чтобы продемонстрировать свое удивление.
Лотти принесла еще цукатов, и я взяла одну ягоду вилочкой с двумя острыми зубцами.
Чан Чолань обратилась к Лотти. Голос у нее был низкий, музыкальный, и она очень мило жестикулировала. Поскольку я ее не понимала, то Лотти переводила.
— Чан Чолань говорит, что вам надо быть осторожней. Она рада, что я с вами. Она говорит, что Дом тысячи светильников — нехороший дом, там может произойти много плохого. Он построен на месте храма, богиня наверняка недовольна этим — люди поселились там, где раньше были ее владения. Чан Чолань еще раз советует вам быть осторожной.
Я попросила Лотти передать Чан Чолань, что мне очень дорога ее забота, но скорее всего ничего плохого произойти не должно, потому что раньше на месте нашего дома был Храм богини Куан Цинь, а она благожелательна к людям.
Выслушав, Чан Чолань вновь заговорила:
— То, что люди поселились на месте ее храма, богиня может рассматривать как потерю своего лица.
Опять прозвучало это специфически китайское выражение «потерять лицо».
Я ответила, что этот дом стоит уже больше ста лет, и с ним ничего не происходит и, кажется, ни один из его обитателей пока не пострадал.
Я несколько раз уловила в реплике Чан Чолань слова «фань куэй»и вспомнила, что они означают: «иностранный злой дух», «дух дьявола»— так в этой стране называли некитайцев. Я поняла, что, по ее мнению, богиня могла бы быть не против, если бы в доме жили китайцы. Но иностранцы не могли вызвать ее одобрения.
Как бы там ни было, но дом еще со времени деда Сильвестера принадлежал их семье, и ничего плохого ни с кем не происходило. Я сказала это Лотти, но донесла ли она мои слова в переводе, проверить не могла.
По выразительному взгляду Лотти я поняла, что мне пора откланяться. Как только я поднялась, то же самое незамедлительно сделала Чан Чолань. Запах духов, которым пахнуло от нее, был экзотический и довольно странный — некая смесь цветочных запахов, среди которых преобладала роза. Духи были такими же тонкими, как и она сама.
Чан Чолань поклонилась с большим достоинством и сказала, что благодарна благородной леди за то, что та не побрезговала посетить это жалкое жилище, потом хлопнула в ладоши, явился слуга и проводил нас до дверей.
Это была странная встреча. Я так и не поняла, зачем Чан Чолань хотела повидаться со мной. Может быть, заботясь о благополучии Лотти, она захотела увидеть ее новую хозяйку и убедиться, что в новом доме девушке будет хорошо. С другой стороны, вполне вероятно, что ей захотелось познакомиться с хозяйкой Дома тысячи светильников.
Я понемногу начала понимать этих людей и убедилась, что следовать их логике иногда просто невозможно.
То, что может показаться совершенно очевидной причиной, определенной линией поведения, на самом деле будет крайне далеко от истины.
Лотти, похоже, находилась в каком-то трансе. И к тому же она выглядела немного грустной. Я была уверена, что причина ее грусти была очевидна. Ей не дано было передвигаться, напоминая трепет ивы на ветру, потому что у нее были две прелестные нормальные ножки, которые с комфортом доставляли ее туда, куда ей хотелось пойти.
Это великолепное создание было женщиной, которой не безразлично, как выглядели другие женщины. Мне было очень интересно знать, встречалась ли Лотти время от времени с бывшей хозяйкой и говорили ли они обо мне. Может, именно после таких разговоров Чан Чолань и захотела увидеть меня, чтобы сравнить создавшийся образ с реальным.
А предупреждение об опасности со стороны нашего дома было выбрано как благородный повод для приглашения.
В любом случае этот визит был любопытным и поучительным.
Глава 3
Дни летели. Приблизилось Рождество. Его в Китае, естественно, широко не отмечали, и мы хотели устроить скромное торжество в Доме тысячи светильников. Елки не было, и это очень огорчило Джейсона, который отлично помнил предыдущие праздники: миссис Коуч во главе стола в людской и замечательные пудинги в обрамлении языков пламени горящего бренди. Я тем не менее постаралась наполнить подарками от Санта-Клауса чулки, выставленные за окно Джейсоном и Лотти. Последняя была просто восхищена и удивлена.
А между тем мы приближались к фестивалю светильников. В этой стране фестивалей было множество, и мне иногда казалось, что основным занятием людей здесь было либо умиротворение, либо обожание драконов, либо борьба с ними. Казалось, что это создание, так замечательно отображенное в национальном искусстве, стало своего рода бедствием для этих людей. Но фестиваль, который приближался, не был связан с мистическим монстром. Фестиваль светильников, казалось, был нашим персональным праздником — ведь мы жили в доме, где светильников была тысяча.
Праздник состоялся в первую ночь полнолуния в Новом году.
Сильвестер видел это много раз и, как всегда, давал мне пояснения.
— Без сомнения, это развлечение требует очень тонкого чувства, — сказал он мне. — Основа — соревнование — заключается в том, что люди хотят продемонстрировать друг другу, какие прекрасные фонари и светильники они в состоянии создать. Это замечательный спектакль, и ты сможешь увидеть фонари и светильники всех оттенков и цветов, самых различных конструкций и форм. А потом над портом взлетят фейерверки и, можешь быть уверена, в небе появятся один-два дракона.
Я ждала этого дня.
— Мне кажется, что этот праздник полон символики для нас, — высказала я свое мнение Сильвестеру.
— Ты считаешь, что это связано с нашим домом, — он рассмеялся. — Кстати, я тоже.
Лотти сообщила мне, что слуги ждут от нас особого празднества с целью умиротворения богини, потому что это дом светильников. Если бы, по их мнению, праздник был проведен на хорошем уровне и боги это увидели, они высоко оценили бы тех, кто живет на месте бывшего храма, и это могло бы позволить богине доброжелательности не потерять лица среди других богов и богинь. Лотти была уверена, что никто не хотел потерять лица, даже сама богиня милосердия и прощения.
Я рассказала об этом Сильвестеру, и мы решили, что обязательно организуем особый праздник по случаю фестиваля светильников. Мы намеревались устроить званый обед для семьи и нескольких друзей. Этот обед будет в китайском стиле с китайским меню. Светильники будут зажжены в каждой комнате и даже над портиком снаружи.
Адам взялся усовершенствовать светильники, точнее создать образ, который отвечал бы лучшим китайским традициям.
То, что было представлено, выглядело верхом совершенства композиция шелка, рога и стекла. Внутри был диск, вращавшийся от тепла лампы. На диске была фигура девушки, напоминающая Чан Чолань, и несколько птиц с чудесным опереньем. К фигуркам были прикреплены тонкие нити и, когда диск вращался, фигурки двигались — эффект был великолепным. Этот огромных размеров фонарь был укреплен над наружными воротами. Когда наступали сумерки, он напоминал прекрасный маяк.
Слуги были в восторге, и Лотти сказала мне, что это принесет дому большую удачу — «джосс», как выразилась она на местном наречии. Богиня, вне всяких сомнений, будет удовлетворена.
В течение нескольких дней на кухне шли приготовления. Гости прибыли по полудню, чтобы обед завершился до сумерек, и мы отправились бы на процессию.
Сначала подали чаши с супом. У меня появилась первая возможность попробовать суп из ласточкиных гнезд, хотя я сначала все съела, а потом узнала от Лотти, что это такое было.
Это очень полезно для вас, — сказала она мне. — Это сделано из особого вещества, которое маленькие ласточки собирают с поверхности моря и лепят из него свои гнезда.
Гнезда были размером с чайное блюдечко, и их собирали перед тем, как птицы откладывали яйца. Она пока зала мне несколько штук на кухне — они были светло-красными на свет и почти прозрачными. В процессе приготовления супа гнезда растворяли в воде.
Я сочла блюдо довольно безвкусным. Но его подавали как величайший деликатес, и мы были обязаны продемонстрировать свое восхищение.
Вслед за этим супом было подано мясо с рисом в маленьких фарфоровых блюдечках, мясо было особым способом засолено.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45