— Судя по всему, ты любишь скандалы.
Она на минуту задумалась.
— Не знаю… Просто мне всегда нравилось докапытъся до самой сути… еще с детства. Мне нравится разузнать то, что люди пытаются скрыть.
— И что, тебе удалось что-нибудь узнать о бедняге Джеми?
— Да. Я говорила с людьми, которые помнили это дело, листала старые газеты. Их там можно достать. Жила у подруги в Эдинбурге. Она знакомила меня с городом, так сказать, вводила в курс… Как я уже сказала, нам удалось выискать людей с хорошей памятью. Впрочем, времени прошло не так уж и много… около десяти лет всего. А люди неплохо помнят то, что происходило у них на глазах десять лет назад.
— Так что тебе удалось обнаружить?
— Его звали Дональд Макджилл. Я подумала, что это вполне мог быть Джеми.
— Ты очень на это надеялась, — холодно заметила я.
— Но во всяком случае того человека звали Дональдом. Про брата речи не было. Никто о нем не упомянул ни словом. Так вот, Дональд убил свою жену.
— Ты же сказала, что его виновность была не доказана.
— Я имела в виду, что его судили за убийство, но просто не хватило доказательств. Жену нашли внизу лестниы у них дома. Отношения между ними были скверные, потом вдруг ее находят мертвой… Было установлено, что смерть наступила от травмы головы, но так и не узнали,, то ли это муж ее ударил, а потом сбросил с лестниы, то ли она просто оступилась и сама ударилась при падении. Поэтому-то и появился вердикт: «Виновность не доказана».
— С чем тебя и поздравляю, — сказала я.
— По крайней мере, ты стала знать больше о человеке, который у тебя служит.
— Но то был его брат.
— Факт остается фактом: Джеми молчал об этом.
— И я его вполне понимаю. Если бы что-нибудь подобное случилось в твоей семье, ты тоже не спешила бы кричать об этом на каждом углу.
— Я должна была дознаться.
— Но теперь ты удовлетворена.
— Да, теперь я удовлетворена. — Надеюсь, ты не разнесешь это по всей округе. Джеми держит свою личную жизнь в тайне от окружающих и имеет на это право.
— Я не стану рассказывать. Тем более что это был его брат. Вот если бы убийцей был он…
— Ты хочешь сказать: лицом, подозреваемым в убийстве. Не забывай, что виновность не была доказана.
— Вот если бы то был Джеми, тогда другое дело.
— Ты разочарована?
— Я не потеряла к нему интерес. В нем есть что-то очень странное.
— На твоем месте я оставила бы его в покое.
Гвенни с улыбкой посмотрела на меня.
— Но ты меня интересуешь гораздо больше, Кэролайн. Когда подумаю о том, как ты приехала, получила поместье со всем, что в нем есть… потом повернулась спиной к Джереми Брэндону… потом влюбилась в моего мужа… С тобой не соскучишься, Кэролайн, я бы так сказала.
— Удивительно, что ты проявляешь ко мне такой интерес. Об одном прошу. Не расстраивай Джеми. Ему незачем знать, что ты раскрыла его тайну. Ведь это была его тайна, не твоя.
— Да, — все еще улыбаясь, произнесла она. — Пусть каждый держит свои секреты при себе, верно?
Разоблачения
На протяжении нескольких последующих дней мне не хотелось ни с кем видеться. Я знала, что вся округа до сих пор не может забыть историю с обследованием шахты и чудесным возвращением Гвенни.
До меня кое-что доходило из местных разговоров. Поражало то, что те, кто еще так недавно были уверенны в том, что полиция отыщет на дне шахты тело Гвенни, утверждали теперь, что с самого начала знали, что «дело чисто» и хозяйка Лэндовера просто уехала куда-то, никому ничего не сказав.
Я не ездила в Лэндовер. Мне не хотелось видеться с Гвенни, а Поля встретить я просто боялась. На какое-то время думала просто затвориться у себя дома. Все, что случилось, явилось для меня сильным потрясением. Что говорить, я не исключала того, что Поль, доведенный до отчаяния, мог убить ее… Страшное обвинение человеку, которого любишь. Оно было для меня своего рода проверкой чувств. Я поняла, что даже если бы произошло самое страшное, я все равно была готова защищать Поля.
Вспоминая свои детские грезы, главным персонажем которых являлся Поль, вспоминая свое страстное увлечение Джереми Брендоном, я порой пыталась разобраться в себе, понять, насколько глубоко то чувство, которое я питала к Полю. После истории с исчезновением Гвенни, я наконец поняла: моя любовь к нему вечна.
Но дело наше казалось безнадежным, и я должна была принять какое-то решение относительно того, как мне жить дальше. У меня была Ливия и Трессидор. Можно куда-нибудь уехать и взять малышку с собой, но как оставить этот дом? Неужели продать? Родовое гнездо Трессидоров? Впрочем, я ведь не была одной из них. Мать была Трессидор по мужу.
Что меня здесь держит? Нужно уехать отсюда, где я не смогу жить. К тому же мне не давал покоя гнездящийся в душе страх. А если бы на самом деле произошло то страшное, что я готова была допустить с такой легкостью? Убийство Гвенни многих, включая и меня, не удивило бы.
Меня одолевали мрачные мысли.
«Кузина Мэри, — говорила я про себя, — если ты смотришь на меня сейчас, видишь, что происходит вокруг, ты меня понимаешь. Я знаю, что для тебя был Трессидор. Я знаю, что ты в связи с этим возлагала на меня большие надежды… я и сама хотела… Этот дом для меня очень много значит, но… я не могу здесь оставаться. А то, что случилось… мне кажется, что это своего рода репетиция, предупреждение. Я очень ясно вижу, что тут может произойти. Разве можно продолжать жить в этом страхе? Ведь если Поля доведут до крайности… Ты понимаешь меня, кузина Мэри?»
А потом я решила: «Поеду в Лондон. Поговорю с Рози… и, может быть, с Яго. Они помогут мне определиться».
Ливии хотелось поехать в Лэндовер и поиграть с Джулианом.
— На них любо-дорого посмотреть, — говорила мне няня Ломан. — Джулиан для нее как старший брат. Никогда прежде не видела, чтобы дети так дружили.
И я позволила няне Ломан отвезти Ливию в Лэндовер.
Вернувшись, она сразу же выразила желание поговорить со мной.
— Миссис Лэндовер вновь уехала, — сообщила она.
— Уехала?
— Да, опять отправилась в путешествие.
— Куда же на этот раз?
— Она не сказала.
— Похоже, миссис Лэндовер вошла во вкус. Надеюсь, теперь она не забыла свой гребень? Ты спрашивала про это?
— Спрашивала, если честно. Похоже, взяла.
— Значит, все в порядке, — проговорила я.
Гвенни не было неделю. Все это время я виделась с Полем, мы гуляли по лесу, где нас никто не мог видеть и где мы могли спокойно поговорить.
— Интересно, куда она отправилась на этот раз? — спросила я.
— Шум, связанный с последней отлучкой Гвенни, сильно взволновал ее. Полагаю, она надеется на что-то подобное и в этот раз.
— Но, по-моему, как раз сейчас все тихо.
— Два раза один и тот же номер не проходит.
— Я много думала… И мне начинает казаться, что, может быть, следует продать поместье и уехать отсюда.
— Нет, ты этого не сделаешь.
— Порой мне кажется, что это единственный выход.
— Это пораженчество.
— Это попытка изменить положение, которое в итоге для нас обоих может стать невыносимым.
— Похоже, этот случай произвел на тебя сильное впечатление. Ты готова была поверить в то, что я на самом деле ударил ее по голове каким-нибудь тупым предметом, а потом сбросил тело в шахту.
Помолчав, я проговорила:
— Я боюсь, Поль. Ситуация выходит из-под контроля. Гвенни тебя никогда не отпустит.
— Я могу ее бросить.
— И оставить Лэндовер… по которому ты будешь всегда тосковать. У меня не то положение. Я не родилась в Трессидоре. Я даже не принадлежу к этому роду. А фамилия пошла от того, что мать просто вышла замуж за одного из Трессидоров. Я не чувствую кровных уз, которые могли бы связывать меня с этим местом.
— И ты бросишь меня?
— Потому что оставаться опасно.
— Но многие так живут и ничего.
— Это верно.
— Так неужели же невозможен компромисс? Нам не дано то, чего мы хотим, но зато мы можем потерять все.
— Мы с тобой об этом уже не раз говорили. Я могла бы стать твоей любовницей, ты это имеешь в виду, не так ли? Но между нами есть нечто большее, чем просто сила физического влечения. Тайные свидания не смогут доставить нам полного удовлетворения. Нам хочется чегото более солидного — дома, семьи… честной жизни. А так… такое впечатление, что мы живем в стеклянных пробирках. За нами все подсматривают. И рано или поздно… прорвет. Когда полиция спускалась в шахту, я настолько четко представила себе картину… Мне надо еще подумать, Поль. Мне надо все решить.
На этот раз он не пытался вновь меня уговаривать. Говорить было нечего. Все уже было сказано раньше.
Мы шли между деревьями близко друг к другу.
И я подумала: «Это единственный путь».
Я поехала на пустошь.
Гвенни до сих пор не возвращалась, и о ней ничего не было известно. Но это уже никому не казалось странным.
Я задавалась про себя вопросом: где она может быть на этот раз? Поехала ли снова в Шотландию, чтобы навести новые справки о прошлом бедняги Джеми? Или уже занялась другим человеком? Возможно, она исчезла просто так. Ради смеха. Уж больно ей понравился переполох, связанный с ее прошлой поездкой.
Господи, как пустынно было здесь, на пустоши! Не то что в прошлый раз, когда я заезжала сюда. Тогда тут толпилось столько народу, столько зевак, снедаемых нездоровым интересом к операции, затеянной полицией.
Мне захотелось пройтись пешком, почувствовать под ногами упругий дерн, поэтому я спешилась и стреножила свою лошадь. Полуосознанно стала приближаться к шахте.
Боже, как одиноко здесь!
Я подошла к краю. Интересно, что будет, если я сейчас увижу черную собаку или белого зайца?
Ветер завывал, шурша в высокой траве, в которой уже зацвело несколько кочек утесника.
Вдруг я услышала скрип колес и перестук конских копыт. Обернувшись, узнала одну из наших двуколок, принадлежавших Трессидору. Видимо, кто-то отправился в Лискерд за покуками. Возница заметил меня и остановился.
— Мисс Трессидор! — позвал он.
Это был Джеми.
— Здравствуйте, Джеми. Вы были в городе?
Соскочив на землю с козел, он легонько потрепал лошадь, шепнул ей что-то на ухо и пошел ко мне. Лайонгарт бежал рядом.
— О, мисс Трессидор, что вы здесь делаете? Так близко к шахте?
— Гуляю.
— Вам не следует приближаться к краю.
— Я как раз подумала о черной собаке… и вот, пожалуйста — Лайонгарт.
Пес подбежал и, дружелюбно глянув на меня, завилял хвостом. Я наклонилась и погладила его. Потом он убежал к шахте.
— Вы ездили за покупками?
— Да, кое-что нужно было подкупить. А с двуколкой сподручнее.
— Без нее в таких делах просто не обойтись, — согласилась я. —Хороший сегодня день.
— Слишком жарко. А в небе гроза.
— Откуда вы знаете? Пчелы сказали?
— Пчелы о погоде знают все.
— Конечно. Что это с Лайоном? — Собака стояла на самом краю шахты и лаяла.
— Отойди! — строго прикрикнул Джеми. — Лайонгарт, я кому сказал! Быстро!
Пес словно нехотя отбежал от края шахты. Хвост его уже не вилял, а свешивался между ног. Джеми наклонился и потрепал его.
— Больше не приближайся к шахте.
Лайон с явным сожалением оглянулся в ту сторону. На мгновение мне показалось, что он сейчас ослушается приказа.
— Ну ладно, — проговорил Джеми. — Нам надо ехать. Прыгай в двуколку, Лайонгарт. А вы, мисс Трессидор… Будь я на вашем месте, я не стал бы задерживаться в этих местах.
— Почему, Джеми?
— Вы слишком близки подошли к шахте. Словно она вас манит.
— Пожалуй. О ней ходят такие удивительные слухи. До свиданья, Джеми.
Я видела, как он пустил лошадь рысью. Двуколка скрылась вдали, а я медленно вернулась к своему коню, думая о том, что сегодня Джеми был какой-то не такой… Словно немного не в себе.
Наконец я решила заглянуть к нему. Может быть, его что-то тревожит? Может, что-нибудь случилось с пчелами или с другими его питомцами?
Он был рад моему приходу и тут же принялся заваривать чай.
— Джеми, — проговорила я, когда он сел рядом и налил мне чаю из глиняного чайника. — Что-нибудь случилось?
— Почему вы спрашиваете, мисс Трессидор?
— Я просто чувствую.
Он задержал на мне внимательный взгляд, а потом проговорил:
— Дональд вернулся.
— Дональд!? Ваш брат. Тот, который…
Он кивнул.
— Да, мисс Трессидор. Дональд вернулся… он был здесь.
— О, Джеми, а вы так надеялись, что он вас никогда не найдет!..
— Он был здесь, — повторил он.
— И сделал уже что-нибудь нехорошее?
— Боюсь, что сделает.
— Что ему нужно?
— Он просто разыскал меня.
— Где он сейчас?
— Ушел.
— Он ничего вам не сделает.
— Он может, мисс Трессидор. Он способен испортить все.
— Нет, Джеми. Мы не дадим ему.
— Вы не знаете Дональда.
— Я знаю только то, о чем вы мне рассказывали.
— Дональд злой. Я не хочу, чтобы он здесь появлялся, мисс Трессидор. Он испортит все… Все, что я успел построить здесь..
— Он ничего не сделает… если мы встанем у него на пути. Джеми помолчал, а потом сказал:
— Дональд убийца. Я всегда чувствовал, что в нем это есть. Еще с детства… Я видел, как он мучил животных. Убивал их. На него по временам будто что-то находило. Он ничего не мог с собой поделать. Хотел только одного — убивать. Маленьких пушистых зверьков… белых мышей, кроликов… Он убил всех животных, которые жили у нас дома. Сначала он хорошо к ним относился, но в один прекрасный день их находили мертвыми. И все из-за этой его органической потребности убивать.
— Мы не позволим ему причинить вам какой-нибудь вред, Джеми. Теперь вы уже пустили у нас корни. У вас здесь свой дом, дела идут хорошо.
— Я никогда не рассказывал вам об этом, мисс Трессидор. Но если уж кому и рассказывать, так именно вам…или мисс Мэри. Она была ко мне очень добра. Как вы .сейчас.
— Вы хотите мне что-то рассказать? Скажите сначала, почему вы его так боитесь? Я обещаю, что он вам ничего не сделает.
— Видите ли, он был женат… Женился на Эффи. Я любил Эффи…
— Вы хотите сказать, что вы оба любили одну и ту же девушку? — Он промолчал. — Бедный Джеми, — продолжала я. — Вы любили ее, а она вышла замуж за Дональда.
Он кивнул.
— Людям свойственно меняться. Эффи была умной, веселой девушкой… Любила бывать в обществе, любила танцы и все такое. Но когда они поженились, оказалось, что они не могут себе этого позволить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59