Последний его взгляд был обращен к Ребекке. Он безмолвно просил у нее прощения за то, что так глупо попался. Затем он покинул дом священника с быстротой молнии.– Мы ждем от тебя объяснений, – заявила Леа.Подобные семейные разборки доставляли ей удовольствие. Удачно выйдя замуж, она уже чувствовала себя главой семьи. Безвольный отец не был ей конкурентом, да и мать в последнее время стала сдавать свои позиции. Ростом Леа не вышла и была пониже Ребекки, но гонора в ней было хоть отбавляй. Тем более что сейчас она была одета в новехонькое модное платье и могла покрасоваться перед сестрой. Генри был на редкость расточительным супругом и покупал ей всяческие обновы. Постукивая каблучками изящных туфелек, Леа с ехидным ожиданием сверлила взглядом младшую сестру, которой не светит в ближайшем будущем подобное выгодное замужество. Все, что мог выделить дочерям бедный священник в качестве приданого, она забрала себе.– Надеюсь, что ты не запятнала позором наше доброе имя? – Ее голос был сладостен, как у Змия в раю.– Разумеется, нет! – твердо заявила Ребекка в ответ на провокацию сестры. – Моим христианским долгом было предупредить мистера Мадигана. Преступный заговор грозил его жизни.Ребекка отвернулась от инквизиторских глаз Леа, скользнула взглядом по тупому, заплывшему жирком лицу матери и встретилась глазами с отцом. Его забота, его доброта, его тревога за дочь всегда вызывали в ней волну раскаяния. Мать могла оставить ее без ужина или запереть на сутки в комнате, но отец лишь печально смотрел на нее, а для Ребекки это было самым страшным наказанием.– Мистер Мадиган? Это тот боксер, что выступает сейчас в Комстоке? – тихо спросил Эфраим.Доркас и Леа разом вздрогнули, услышав это имя.– Ты связалась с папистом?!– Да, папа, – призналась Ребекка, отвечая лишь отцу, не обращая внимания на мать и сестру. Отец медленно опустился в глубокое кресло. Женщины остались стоять. Он сделал знак, чтобы они сели. Все опустились на жесткие стулья с высокой спинкой. Начался семейный совет. Ребекка предпочла бы исповедоваться отцу наедине. Присутствие матери и сестры лишало ее дара речи. Она бормотала что-то невнятное, но отец уловил смысл.– Мотивы твоего поступка мне понятны, – заключил он. – Но как ты оказалась накануне в этом районе, где не место благовоспитанной девушке? Как ты могла подслушать разговор двух негодяев?Ребекка хранила молчание, не желая бросить тень на свою лучшую подругу.– И еще… – разгадав причину молчания дочери, продолжил Эфраим. – …Ведь ты могла ограничиться письменным предупреждением мистеру Мадигану, а не встречаться с ним в безлюдном парке наедине.Как она могла признаться отцу, что хотела видеть Рори Мадигана? И что он целовал кончики ее пальцев?– Ты все делаешь для того, чтобы испортить себе репутацию. – Синклер горестно вздохнул. – Сегодняшний твой проступок возглавил список предыдущих твоих грехов.– Неужели ты подписалась под письмом, отправленным в мерзкий салун? – подала голос мать.Гроза в гостиной вот-вот должна была разразиться.– Я хочу поговорить с дочерью с глазу на глаз, – выручил Ребекку отец. Ему нелегко досталось это заявление. Он редко говорил приказным тоном.Жена не удержалась от ядовитого укола.– Не беспокойся, обед на столе будет вовремя. Но я не смогу лично съесть ни кусочка. Я так расстроена.Обиженные женщины удалились. Отец и дочь остались вдвоем. Наступила тягостная пауза.– Я очень сожалею, папа, – произнесла Ребекка, – мне стыдно за мое поведение. Сможете ли вы с мамой простить меня?– Не в этом дело, дочка. Ты подвергала себя большой опасности. Никогда не знаешь, что ожидать от таких испорченных людей, как этот боксер.– Нет-нет. Рори не такой… – Ребекка в страхе замерла. Имя «Рори» нечаянно сорвалось у нее с языка. Когда же она научится сдерживать себя?– Рори? Ты уже настолько близко с ним познакомилась, что называешь его по имени? Я чувствую, что ты увлеклась этим молодым человеком и поэтому назначила ему свидание.Отец поднял бледную с голубыми венами руку, будто загораживаясь от страшного видения.– Нет, папа, то есть да… Я не знаю… почему я… – Все смешалось в сознании Ребекки. Она была не в силах солгать отцу, но и поведать ему правду о том, как ей понравилось гибкое тело Рори Мадигана и его жгуче-черные волосы, она не осмеливалась.– Он был так почтителен со мной… – «Лжешь, Ребекка, – нашептывал ей внутренний голос. – Он целовал кончики твоих пальцев и этим покорил твое сердце!»– Но он же как призовой петух кочует по салунам! – воскликнул отец. – Он ирландский эмигрант и, несомненно, католик. Подумай, Ребекка, куда это увлечение приведет тебя.«Прямой дорогой в ад», – мысленно согласилась с отцом Ребекка.– Я только хотела предостеречь его. Я больше никогда не увижу мистера Мадигана.– А тебе хочется с ним увидеться? Я вижу, как ты мучаешся. Поразмысли, дитя мое. Он человек не твоего круга. Ирландцы, большей частью, горькие пьяницы и привержены, к сожалению, римско-католической церкви. Ты воспитана в лоне другой религии, и я надеялся, что ты будешь ей верна так же, как и я.Глаза его излучали печаль, и Ребекка тонула в этом тихом грустном ручье. Она уже готова была отказаться от Рори Мадигана и вновь стать послушной дочерью.– Мистер Мадиган очень скоро покинет этот город. Не думаю, что для моей веры от него исходит какая-то опасность.Казалось, что ей удалось успокоить отца. Эфраим был защитником всех слабых и обиженный жизнью – пьянчуг-золотоискателей, бессловесных батраков, белых, черных, желтых, краснокожих – всех бедолаг, кого приютил обширный и гостеприимный штат Невада. Но единственно, кого он ненавидел всей душой, – это упрямых католиков-ирландцев.На словах отказываясь от Рори, Ребекка лицемерила перед отцом, но, слава Богу, он об этом не догадывался.Эфраим вдруг переменил тему разговора.– Я знаю, дочь, что пришла пора, когда ты уже подумываешь о замужестве. Бог благословляет подобные мысли у юной девушки. Важно только сделать правильный выбор. У меня есть на примете достойный богобоязненный человек. Пусть тебя не ввергнет в трепет упоминание его имени. Я пригласил Амоса Уэллса к нам в дом на воскресный обед.Если бы Ребекку стукнули кузнечным молотом по голове, она и то была бы меньше поражена. Амос Уэллс был основным благодетелем пресвитерианской общины Уэлсвилла, самым уважаемым прихожанином отцовской церкви и к тому же сказочно богат.– Он владеет половиной нашего города. Кто я ему? – прошептала Ребекка.– Ты не знаешь себе цены, дочь. Ты настоящее сокровище.– Это мамина затея, – возмутилась Ребекка и тут же пожалела о произнесенном. Опять ее несдержанный язык ввел ее в грех. – А ты сам желаешь этого брака, папа?– Мистер Уэллс уже давно носит траур по своей усопшей жене. Наследников у него нет. Поэтому он хочет жениться вновь. Ты ему нравишься. Конечно, окончательное решение за тобой.– Селия Хант увлечена им, – робко возразила Ребекка.– Может быть. Но он считает, что Селия ему не пара. Я знаю, что вы дружите, но она слишком избалованна, а мы с твоей мамой воспитали и Леа, и тебя в строгости. Видишь, как удачно Леа вышла замуж.– Так удачно, что она уже скоро лопнет от самодовольства, как переспелый арбуз.– Не пристало девушке так выражаться. Ты, конечно, очень импульсивна, и у тебя душа бунтарки. Ты часто совершаешь необдуманные поступки. Вспомни хотя бы, как ты раньше других кинулась вытаскивать сынишку Паркеров, упавшего на пикнике в ручей. Молодые джентльмены еще не успели снять сапоги, а ты уже намочила свое платье; или еще был случай, когда ты взяла только что испеченные матерью лепешки и отнесла их все шахтерским детям, чьи отцы бездушно пропили свое жалованье. Но хуже всего то, что ты берешь без спросу книги в моей библиотеке, а потом потихоньку ставишь их на место. Правда, кое-что в твоем характере мистеру Амосу Уэллсу даже нравится. Например, то, что ты опередила своих учителей по знаниям в школе.– Они ведь полные невежды, папочка!– Не суди других, и сама не судима будешь. Что же мне ответить Амосу?Ребекка впервые увидела, как ее отец мучается сомнениями. Он поднялся с кресла и стал нервно расхаживать по комнате.– Я был вынужден рассказать ему все про тебя, не утаивая ничего. Я даже сказал, что ты прочла древнегреческие мифы и рассмотрела все иллюстрации, помещенные в книге.– О Боже! – задохнулась в ужасе Ребекка.Это был самый серьезный проступок за всю ее короткую жизнь. Она была поймана родителями за чтением истории красавицы Леды и бога, соблазнившего ее в образе лебедя. Прочитанное заставило ее задуматься, что же такое необычное происходит иногда между мужчиной и женщиной, после чего на свет появляются дети. Что случится с ней самой, когда мужчина дотронется до ее обнаженного тела? Рори Мадиган, с его дьявольским обаянием и двусмысленным подмигиванием, тянул Ребекку на дно пропасти. В ее воображении как бы материализовались две мужские фигуры – Рори и Амос. Последний, с его аскетической постной физиономией, никак не вписывался в мечты Ребекки о любви. Но она тут же одернула себя. Почему она такая испорченная? Разумеется, отец прав. От Мадигана нечего ждать, кроме беды и позора. А от мистера Амоса Уэллса?Тихий голос отца вывел ее из задумчивости. Ребекка тут же опустила взгляд, боясь, что он прочтет ее мысли.– Как скажешь, папа. Думаю, не будет большого вреда, если мистер Амос посетит наш дом в воскресенье.Она произнесла эти слова с большой неохотой, но ей хотелось, чтобы в доме воцарились мир и покой.
Виргиния-Сити Девица в ярко-желтом сатиновом платье примостилась на коленях у Рори. Ее нарумяненные щеки и кроваво-красные губы резко контрастировали с бледной кожей. Порочное создание так же редко бывало на солнце, как и ее постоянные клиенты – шахтеры.Девица теребила пальцами волосы Рори, а он глотал прямо из бутылки алкоголь подозрительного вкуса и запаха и не отвечал на заигрывания своей кокетливой подружки.– Что стряслось с тобой, ирландец? Неужто ты разлюбил маленькую Седди?Она пьяно икнула и прижалась влажными губами к его шее, словно жаждущий крови вампир.– Я же приношу тебе удачу, Попрыгунчик!Действительно, Рори отхватил в рулетку солидный куш, а Седди во время игры тыкала пальчиком, указывая, на какую цифру ему ставить. Но деньги мгновенно испарились, частью там же за игорным столом, а все остальное в баре. Так бывало уже не раз. Рори без сожаления расставался с легко приобретенными долларами. Но шальной праздник все-таки слишком затянулся. Он не прогонял от себя Седди лишь только потому, что цветом волос она напоминала ему Ребекку. Но у Ребекки была кожа как дорогой шелк, в ней был трепет невинности, а у «ночной красавицы» румяна осыпались со щек, а ласки ее не вызывали у Рори никаких чувств, кроме раздражения и похмельной скуки.Если б сейчас Ребекка увидела его, развлекающегося в развратном притоне в самом гнилом месте Комстока, что бы она подумала о нем?«Приют дикарей» был ничем не хуже и не лучше прочих салунов, лепящихся друг к другу на Си-стрит. Никому не хватало фантазии даже хоть как-то назвать эту улицу. Обычно к полуночи возникали разные предложения среди завсегдатаев, но к рассвету все забывалось. Поднимаясь из-под земли наверх, шахтеры, отвыкшие от света и свежего воздуха, стремились превратить день в привычную им ночь и дышали спиртными парами, табачным дымом и отвратительным запахом дрянной косметики продажных женщин. Они работали по многу часов в душных забоях, в лабиринте, который по площади превосходил Чикаго.Над этим лабиринтом возник и процветал городок Виргиния-Сити. Так как никто не заботился о том, как будет выглядеть город при дневном свете, его застроили кое-как, и поэтому он был пугающе уродлив. Круглые сутки здесь виски текло рекой, и заскорузлые от грязи шахтеры после работы напивались и совокуплялись, насколько хватало сил, с дряблой и немытой плотью проституток.Салун заполняла обычная публика. Чумазые горняки топтались в танце с нарядными девицами, вздымая пыль, которая проникала через все щели и покрывала пол толстым слоем, более мягким, чем самый дорогой персидский ковер. Девушки здорово отплясывали, разгоряченные алкоголем, и обнимали уэлльсцев, евреев, немцев, а мрачные, углубленные в себя мексиканские «пистоллерос» расселись по углам и только ждали повода, чтобы затеять драку и перестрелку. Проштрафившиеся адвокаты с Восточного побережья, лишенные лицензии на практику, но все-таки одетые в выстиранные манишки и воротнички под горло, были заняты крупной игрой в покер.В одном углу салуна уже вспыхнула ссора между чилийским шахтером и мелким торговцем-итальяшкой, но пианист продолжал играть как ни в чем не бывало, заглушая разъяренные возгласы. Пока не прогремят выстрелы и пули не начнут летать по залу, никто не собирался ни во что вмешиваться. И рулетка по-прежнему крутилась, и миниатюрный француз – выходец из Канады, лелея в пальцах вынутый из ножен отточенный стилет, следил своими серыми безжизненными глазами за ее замедляющимся бегом. Он был подобен вулкану, который долгие века спал, но вот-вот был готов взорваться и излить раскаленную лаву на весь этот греховный мир.Рори принадлежал этому миру, и Ребекка была далека от него, как колючие серебристые звезды в ночном небе пустыни. Чтобы оживить в памяти ее образ, он подогрел себя еще одним глотком так называемого виски.Седди надеялась, что Рори уведет ее наверх и уляжется с ней в кровать. Она не понимала, почему он медлит. Она и так потратила на него много часов своего рабочего времени.– Ты что, спишь, мальчик? Или замечтался? – Седди была недовольна.– Сплю и вижу сны, – пробормотал Рори. Совокупляться сейчас с этой потасканной девицей или даже произнести в ее адрес необходимые для любой женщины ласковые слова он был не в состоянии. Его тошнило от запаха и вида ее тела.Он сбросил с колен увесистую, как гиря, Седди и отправился в путешествие по безымянной улице. Шатаясь и придерживаясь рукой о стенку, он прошел несколько шагов. Кирпичи, из которых были сложены строения салуна, все еще хранили дневное тепло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51