Но несмотря на это, их соитие было похоже на взрыв: оба были голодны и испытывали мучительное желание. Душевное состояние Коуди требовало немедленной разрядки, освобождения, и он даже не дал Кэсси времени полностью раздеться: поднял ее на руки, опустил на кровать и, прижавшись губами к ее зовущему рту, почти сразу же вошел в нее. Кэсси, вся во власти охватившего ее влечения, легко приняла его — ее плоть была горячей и влажной, готовой к его требовательному напору.
Он двигался быстро, яростно, снова и снова повторяя ее имя, терзая ее, срывая остатки одежды, — и очень скоро оба достигли бурного финала.
— Извини, малыш, я не хотел, чтобы все получилось так быстро, — сказал Коуди, продолжая прижимать ее к себе и часто дыша. — Дай мне минуту перевести дух, и обещаю, что в следующий раз все будет по-другому. Просто я чертовски расстроен. Несмотря на слова Грэнжера, я не чувствую полной уверенности в победе, А когда мне плохо, то я нуждаюсь в тебе еще больше, чем всегда. — Коуди застенчиво улыбнулся.
Кэсси ответила ему страстным поцелуем. — Ты уже передохнул? — В ее глазах сверкнули лукавые искорки.
— Ох, любимая, когда ты находишься в моих объятиях, то долгий отдых мне не нужен!
После завтрака Коуди нанял коляску, в которой они доехали до сиротского приюта Святого Винсента — большого трехэтажного строгого здания, сложенного из серого камня, которое отнюдь не производило впечатления уютного местечка. Высокие узкие окна были плотно занавешены; тусклые стекла навевали тоску и уныние.
Сердце Кэсси глухо забилось, когда, поднявшись по каменной лестнице, они остановились у дверей. Коуди ободряюще улыбнулся ей, прежде чем поднял дверной молоток и постучал.
Через несколько минут дверь отворилась, и перед ними предстала монахиня со скорбным лицом и в сером одеянии, как нельзя лучше соответствующем облику дома. Она посмотрела на них близорукими глазами.
— Чем я могу вам помочь?
— Мы приехали навестить Эми и Брэди Трентонов. Нас зовут миссис и мистер Картер.
— Для этого вам необходимо разрешение матери-настоятельницы, — ответила монахиня.
Хотя ее голос и не звучал враждебно, но был весьма далек от дружелюбного.
— Мы проделали долгий путь для того, чтобы встретиться с детьми, — настойчиво сказал Коуди, не желая сдаваться.
— Я провожу вас к матери-настоятельнице. Пожалуйста, следуйте за мной.
Она повернулась и пошла внутрь; четки на ее груди подпрыгивали и стучали.
В коридорах царила такая тишина, что казалось, можно было услышать, как упадет иголка; никого из детей не было видно. Кэсси с содроганием подумала о том, каким печальным должно быть существование в такой мрачной обстановке маленьких детей — подвижных, привыкших к играм и беготне. Ее сердце переполнилось состраданием ко всем несчастным бездомным сиротам, вынужденным жить за этими тоскливыми стенами. Да, вероятно, их здесь хорошо кормят и нормально одевают, обучают необходимым предметам и правилам поведения… Но любят ли их здесь? Кэсси в этом сильно сомневалась. В конце очередного длинного коридора они вошли в небольшую прихожую; монахиня попросила их подождать и зашла в кабинет настоятельницы. Через несколько минут она вернулась и безучастно посмотрела на Коуди и Кэсси. Интересно, здесь кто-нибудь когда-нибудь улыбается?
— Святая мать-настоятельница примет вас, — сухо сказала она.
Святая мать оказалась низенькой толстушкой, на длинном носу которой висели очки без оправы. Она изучающе взглянула на посетителей поверх стекол.
— Вы хотите видеть Эми и Брэди? Сестра Мишель сказала, что ваша фамилия Картер. Я предполагаю, что вы те самые Картеры, о которых упоминали дети.
— Да, нас зовут Кэсси и Коуди, сестра… то есть святая мать. Мы приехали издалека. Как тут малыши?
Настоятельница нахмурилась.
— Здоровы, — ответила она коротко. — Они всегда были такими тихими и неразговорчивыми?
— Тихими? Неразговорчивыми? — выдохнула Кэсси. — Это явно не про Эми и Брэди. Что вы с ними сделали?
— Уверяю вас, миссис Картер, мы с ними абсолютно ничего не делали! — с негодованием произнесла настоятельница. — Наша цель — вырастить из детей-сирот хорошо воспитанных взрослых людей, с помощью Господа Бога, разумеется. Мы требуем послушания и уважения и воспитываем здоровую неприязнь к дьяволу и его слугам.
— Все это просто замечательно, святая мать, но можем ли мы повидать ребят?
Настоятельница задумчиво посмотрела на них.
— Думаю, это не принесет им вреда. Подождите здесь, пожалуйста, пока я подготовлю их к вашему визиту.
Когда толстушка выкатилась из кабинета, Коуди и Кэсси тревожно переглянулись.
— «Тихие, неразговорчивые…» — буркнула Кэсси. — Как ты думаешь, отчего дети так изменились? — спросила она испуганно. — Они же здесь совсем немного времени, явно недостаточно, чтобы это на них повлияло.
— Тут каждый день как год! — пробормотал Коуди. Внезапно на пороге кабинета показались Эми и Брэди. Они посмотрели на Коуди пустыми, ничего не выражающими глазами; в их лицах ничего не дрогнуло. Сзади стояла мать-настоятельница. Она подтолкнула ребят вперед, а сама вышла, тихо притворив за собой дверь.
Коуди неловко встал, ожидая, что дети хоть что-нибудь скажут, но они молчали.
— Я обещал вам, что приеду, и вот я здесь, — хрипло проговорил он.
— Привет, Коуди, — тусклым голосом ответила Эми. Брэди с воинственным видом выступил вперед:
— Ты позволил им забрать нас сюда! Мать-настоятельница сказала, что мы будем здесь жить до восемнадцати лет. Зачем ты приехал, Коуди?
О Боже, это даже хуже, чем он предполагал! Дети никогда не звали его Коуди. Они называли его папой, и он к этому привык…
— Я не разрешал им увозить вас, Брэди. У меня не было другого выхода. Но сейчас я здесь и попытаюсь добиться того, чтобы нас никогда больше не смогли разлучить.
Тень надежды промелькнула на худеньком личике Эми. Таком худеньком, что Кэсси даже подумала, а хорошо ли они здесь питаются?
— Правда? — спросила девочка.
— Ваш папа не допустит, чтобы вы остались здесь, — сказала находившаяся до этих пор в каком-то столбняке Кэсси.
— Коуди нам не папа, — угрюмо ответил Брэди. — Святая мать сказала, что наш папа умер. А почему ты вместе с Коуди? Где Холли?
— Я теперь его жена, — объяснила Кэсси. — Мы оба хотим, чтобы вы вернулись на ранчо.
Господи! За короткий срок дети стали нелюдимыми, озлобленными, замкнутыми! Видеть их такими было выше ее сил. Они так отдалились от нее и Коуди!
— А Холли больше нет. Она никогда больше не будет над вами издеваться.
Слова Кэсси вызвали легкую улыбку на лице Эми.
— Я и не думала, что Коуди хочет, чтобы мы называли его папой, — робко проговорила она.
— А это вышло как-то само собой, — смущенно улыбнулся Коуди.
— И вы хотите, чтобы мы к вам вернулись?
— Это наша мечта. И я, и Кэсси, мы оба хотим, чтобы вы поехали вместе с нами домой.
Брэди вдруг широко улыбнулся:
— А как там Черныш? В приюте детям не позволяют иметь животных. У них здесь даже нет ни коров, ни лошадей!
— С Чернышом все в порядке, — заверила Кэсси, — только он сильно скучает.
— Мы тоже скучаем, — грустно сказал Брэди. — Ты правда хочешь, чтобы мы вернулись, Коуди?
Коуди вздохнул: какими же недоверчивыми стали ребятишки!
— Сильнее, чем ты думаешь, малыш, — твердо ответил он.
В этот момент двери открылись, и в кабинет вошла настоятельница.
— Все, время вышло, дети! Вам нужно идти заниматься.
У Эми задрожала нижняя губа.
— Вы к нам еще придете? — умоляюще глядя на Коуди и Кэсси, спросила она.
— Я и Кэсси будем на слушаниях в суде. Эми, вы с Брэди можете на нас рассчитывать. Я уже нанял адвоката, который будет вести наше дело.
Коуди присел и ласково обнял ребят. Кэсси присоединилась к ним, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы. А потом настоятельница увела детей. Кэсси и Коуди с болью в сердце смотрели вслед их согбенным фигуркам…
Глава 24
В это утро в зале суда почти все места были заняты. Кэсси сидела рядом с Коуди, держа его за руку, и ободряюще улыбалась. Присутствовали их адвокат Паркер Грэнжер и Дентон Бакстер, представляющий интересы ребят. Судья Феддерз, казалось, вполне устраивал Грэнжера: его характеризовали как строгого законника, но человека честного, принимающего решения мудрые и справедливые.
Феддерз сидел на месте председательствующего и перелистывал документы. Время от времени он поднимал голову и испытующе смотрел на Коуди из-под седых кустистых бровей. После нескольких томительных минут судья откашлялся и заявил:
— Я думаю, что теперь полностью подготовлен к разбирательству. Изучая дело в течение недели, я пришел к ужасному заключению: нормальный человек с трудом может поверить в это, но опекун Эми и Брэди Трентонов замышлял их убийство! Этот человек был самым отвратительным мерзавцем, и, присутствуй он сегодня здесь, в суде, я, ни секунды не сомневаясь, приговорил бы его к самому строгому наказанию в соответствии с законом. Но Господь Бог справедлив — он стер негодяя с лица земли. И сегодня мы должны разобрать дело об опеке и решить судьбу этих детей.
— Передо мной лежит ходатайство об усыновлении, переданное адвокатом Грэнжсром от имени его клиентов Коуди и Кэсси Картер.
Коуди весь напрягся и непроизвольно так сильно сжал руку Кэсси, что она чуть не вскрикнула от боли.
— Знаете ли вы, мистер Картер, что Трентоны достаточно богаты?
— Да, ваша честь, — ответил Коуди. — То есть я знаю это сейчас, а сначала я понятия не имел, кто они такие, поскольку ребята откалывались говорить что-либо о себе.
— Я нахожу достаточно странным то, что неженатый ковбой, который, по его собственному признанию, был похож на перекати-поле и повесу, ни с того ни с сего приютил двух бездомных сирот и даже мыслей не имел о возможной компенсации.
— Когда я вытащил их из-под колес поезда, то думал, что вижу их в первый и последний раз. Потом мне снова пришлось прийти им на помощь — при совершенно случайных обстоятельствах, и я тут же забыл о них, так как сразу уехал из города. Честно говоря, когда ребятишки оказались со мной в одном поезде и объявили меня своим отцом, я разозлился. Должен признать, что поначалу я был недоволен их вторжением в мою жизнь, но это быстро прошло, когда мы приехали на ранчо и я познакомился с ними ближе.
Судья Феддерз вновь заглянул в свои бумаги, разложенные на столе, и сказал:
— Мистер Грэнжер пишет, что дети называли вас отцом.
Серьезное и напряженное лицо Коуди озарилось неожиданной улыбкой:
— Они стали звать меня папой с самого начала. Мне казалось, что им это нравится, а потому я особо не настаивал на других формах обращения.
— Хм-м, ну хорошо. Я так понимаю, что до встречи с Трентонами у вас не было опыта ухода за детьми.
— Это правда, ваша честь, но я быстро научился. Кэсси мне помогла и многое объяснила.
— Ах да, ваша жена! — Судья покосился на Кэсси. — Мистер Бакстер рассказал мне довольно запутанную и двусмысленную историю вашей женитьбы, мистер Картер. Не заключили ли вы брак по расчету? То есть ради того, чтобы выиграть дело об усыновлении?
— Абсолютно нет! — бурно запротестовал Коуди. — Я женился на Кэсси потому, что люблю ее.
Когда Коуди повернулся и улыбнулся Кэсси, никто из сидящих в зале не усомнился в том, что он действительно любит свою жену.
— Думаю, у меня больше нет вопросов. Пожалуй, остался только один, но он может значительно облегчить мне принятие решения.
Затаив дыхание, Коуди ожидал, что судья сейчас задаст ему вопрос о его смешанной крови. Но тот не сделал этого. Его вопрос был в тысячу раз проще и в то же время в тысячу раз труднее для ответа:
— Что заставляет вас считать, что вы будете хорошим отцом для детей?
На лбу Коуди выступили капли пота. В его голове вертелись разные ответы, но они его не устраивали: он хотел не только произвести впечатление на судью, — он хотел сказать от всего сердца. У него было совсем немного опыта в обращении с детьми, и нельзя было сказать, что он вел исключительно праведную жизнь. До получения наследства его путь был тернист и нелегок, и на этом пути он заслужил не самую лучшую репутацию. Кроме всего прочего, он слишком часто сквернословил. В его пользу говорило лишь то, что он действительно искренне любил ребят и что был женат на прекрасной женщине, которая любила их не меньше его. А если этого недостаточно, то еще он имел дом, где у Эми и Брэди будет полная свобода и возможность вырасти сильными и здоровыми…
И Коуди, взвесив все «за» и «против», непреднамеренно дал единственный ответ, который мог расположить судью в его пользу:
— Я знаю, что буду хорошим отцом для этих ребят, потому что никто в мире, за исключением Кэсси, не любит их больше меня. На ранчо у них будет все, что они смогут пожелать. А в один прекрасный день мы подарим им сестру или братика.
— Хорошо сказано, мистер Картер, — кивнул судья. — А сейчас я хочу поговорить с детьми. Мистер Бакстер, приведите ваших клиентов.
Бакстер привел ребят, находившихся в комнате свидетелей. Они вошли в зал заседаний и, увидев Коуди, бросились к нему с объятиями.
— Папа! Кэсси! Вы пришли! Я же говорила Брэди, что вы обязательно придете. Сейчас мы поедем домой, да? — радостно затараторила Эми.
— Дети, дети! — судья Феддерз с трудом подавил улыбку. — Пожалуйста, сядьте, слушания еще не окончены.
Эми села на стул рядом с Кэсси, а Брэди, желая показать Коуди, что осуждает свое поведение во время их последней встречи, вскарабкался к нему на колени и обнял за шею. Коуди прижал его к себе, и судья Феддерз не сделал никаких попыток, чтобы усадить ребенка как положено.
— Можешь ли ты объяснить мне, Эми, почему ты хочешь жить с Картерами? Ты уже достаточно взрослая, чтобы понимать, что мистер Картер не твой отец, не так ли?
Эми взглянула на судью так, словно сочла, что он вдруг сошел с ума.
— Конечно, мы знаем, что Коуди не настоящий наш папа, но мы с Брэди выбрали его, потому что он хороший человек и о нас заботится.
— Почему вы так решили? — с любопытством спросил судья. — Ведь вы же совсем его не знали?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45