— Заверяю вас, я предоставила мисс Фенмор свою лучшую комнату, выходящую на светлую сторону. В комнате два окна — больших окна! — а перед ними растет дерево, оно защищает от прямых полуденных лучей солнца и дает приятную тень. Уверена, что вашей сестре здесь очень понравится.
— Я тоже уверен, — сказал Коуди, стараясь сдержать улыбку: существует много способов добыть необходимую информацию. — А Теперь я хочу пожелать вам доброй ночи.
— Доброй ночи? Мне показалось, что вы хотели увидеться с мисс Фенмор.
— Я могу подождать и до завтра. Буду крайне признателен, если вы не скажете ей, что я приезжал. Завтра я хочу сделать ей сюрприз.
— Ну конечно! С удовольствием выполню вашу просьбу, — поспешно согласилась миссис Смит, чувствуя огромное облегчение оттого, что этот страшный и опасный человек уезжает.
Кэсси была приятно удивлена великолепным обслуживанием и качеством еды в ресторане при гостинице «Додж-хаус». После столь прекрасного ужина спазмы в желудке прекратились, и теперь она наслаждалась кофе и десертом, ожидая, когда Уэйн наконец заговорит о том, ради чего он ее сюда пригласил.
— Тебе нравится Каменное ранчо, Кэсси? — задал он первый пробный вопрос.
Она бросила на него озадаченный взгляд:
— Конечно, нравится. Когда я жила у бабушки, то часто вспоминала о ранчо и о том, как счастлива я там была, пока Бак не отослал меня в Сент-Луис.
— Тогда почему ты позволила Коуди выставить тебя оттуда?
— Никто меня не выставлял. Просто жизнь на ранчо показалась мне не такой привлекательной, как раньше.
— Это потому, что Коуди женился?
— Частично, — подумав, что врать не стоит, честно ответила Кэсси.
— А что ты скажешь насчет, того, чтобы выкупить у Коуди ранчо?
— Но это будет стоить огромных денег! Ведь ты прекрасно знаешь: все, что у меня есть, — это четверть доходов от ранчо.
— У меня есть предложение, которое, как мне кажется, должно тебе понравиться.
— Какое предложение? — удивленно спросила Кэсси.
— Выходи за меня замуж. У меня достаточно денег, чтобы выкупить долю Коуди, и тогда ранчо будет принадлежать нам с тобой. Это; ранчо должно принадлежать мне; черт подери! — сорвался он. — Я единственный законный наследник Бака! Коуди не имеет никакого права на имущество старика.
Кэсси молчала.
— Ты слышишь меня? Если ты думаешь о Коуди, то забудь о нем. Он женат на другой, — уже спокойнее проговорил Уэйн.
— Коуди никогда не продаст ранчо. Это прекрасное место для детей.
— Ну, если тебя волнуют дети, то мы с тобой можем их усыновить. Мы скорее выиграем процесс об усыновлении, чем пара, состоящая из метиса и шлюхи. Только скажи мне «да», и мои адвокаты сразу же начнут готовить документы на опекунство, — убежденно проговорил Уэйн. — К тому же ты красивая женщина, Кэсси, и я бы соврал, если бы сказал, что не хочу тебя, — поощренный ее молчанием, добавил он.
— Ты зря теряешь время и красноречие, — ответила наконец Кэсси, опуская глаза, чтобы скрыть охватившее ее омерзение при одной только мысли, что придется делить постель с Уэйном. — У меня нет никакого желания выходить за тебя замуж.
— Подумай над этим, Кэсси, — вкрадчиво сказал Уэйн. — Я могу подождать ответа. Ты же хочешь быть вместе с этими детьми? А Коуди никогда их не получит. По крайней мере до тех пор, пока женат на Холли.
— Проводи меня в пансион, Уэйн, — сказала Кэсси, заканчивая разговор.
Она больше не хотела что-либо обсуждать с Уэйном, по крайней мере сейчас. Ей надо немного прийти в себя после жестокого удара, который нанесла ее сердцу женитьба Коуди. Кэсси чувствовала невероятную душевную пустоту; ей казалось, она заброшена в ледяную пустыню, где мечется в тягостном одиночестве, словно в заколдованном круге… Лучше всего теперь было бы остаться наедине с собой, чтобы избежать чьих бы то ни было расспросов, чтобы разобраться во всем без помех.
Тем не менее Кэсси мысленно признала справедливость слов Уэйна о браке Коуди. Вряд ли сыщется судья, находящийся в здравом рассудке, который отдаст детей на воспитание такой неподходящей паре, и тогда их отправят в приют. Она не может этого допустить. Уэйн предлагает решение этой проблемы, но, как говорится, лекарство казалось Кэсси хуже, чем сама болезнь.
Уэйн проводил девушку до дома; она подождала, пока он уйдет, и только тогда вошла а гостиную. Оглядев пустой нижний зал, Кэсси стала подниматься по лестнице в свою комнату. Миссис Смит и ее постояльцы ложились спать рано. Это как нельзя больше устраивало Кэсси, так как она не имела никакого желания болтать сейчас с кем-нибудь о разных пустяках.
В комнате было темно, и Кэсси обругала себя за то, что перед уходом не оставила зажженную лампу. Она на ощупь добралась до стола, на котором стоял светильник и рядом с ним лежали спички. Раньше Кэсси никогда не боялась темноты, но сейчас от непонятного ей самой страха у нее пересохло во рту: и в тишине, и темноте комнаты было что-то настораживающее, даже зловещее. Кэсси поспешно чиркнула спичкой, зажгла лампу и поняла, отчего ее охватила такая тревога. В комнате был Коуди.
Развалившись на кровати и удобно положив голову на гору подушек, он смотрел на нее холодным, тяжелым и бесстрастным взглядом.
— Хорошо ли ты провела время с У энном?
В его голосе не было никаких эмоций, и, несмотря на теплую ночь, Кэсси ощутила, что ее бросило в дрожь.
Глава 20
Несколько мгновений Кэсси потерянно молчала.
— Ужин был вкусный, — наконец тихо ответила она.
— Я спрашиваю не о еде. Что вы с Уэйном обсуждали? Он известный ловелас. Предполагаю, именно поэтому отец и лишил его наследства.
От злости глаза Кэсси стали темно-зелеными, лицо напряглось.
— Что ты здесь делаешь, Коуди? И как ты попал в мою комнату? Я знаю, что миссис Смит тебя сюда ни за что не впустила бы: у нее очень строгие правила, когда речь заходит о посетителях мужчинах.
Коуди опустил ноги на пол, встал и навис над Кэсси словно башня.
— У меня свои методы.
— Но дверь была заперта! — настаивала девушка. Коуди метнул взгляд в сторону окон:
— Дерево возле дома оказалось очень удобной лестницей.
Кэсси вздохнула, вспомнив, что воздух в комнате показался ей спертым и перед уходом она открыла оба окна, чтобы проветрить.
Пока нас никто не услышал, тебе лучше уйти отсюда, — устало проговорила она. — Кроме того, я уверена, что Холли ждет не дождется, когда ее муженек приедет домой.
Коуди с видимым неудовольствием почесал в затылке.
— Я не чувствую себя женатым. Я даже сомневаюсь в том, что на самом деле женат.
— Ты казался более уверенным, когда несколько дней назад представлял Холли как свою жену.
— С тех пор у меня было время подумать. Я убежден, что не смог бы жениться на ней, даже будучи таким пьяным, как в тот вечер.
— Все браки совершаются на небесах, — язвительно сказала Кэсси, пытаясь причинить ему такую же боль, какую он причинил ей. — И тебя отнюдь не тошнит, когда ты делишь с ней постель.
Коуди недоуменно взглянул на нее:
— Я ни разу не спал с Холли! А с тех пор, как привез ее на ранчо, тем более. Но я приехал сюда не для того, чтобы оправдываться. Я приехал за тобой. Укладывай свои вещи, я отвезу тебя назад на ранчо, домой.
— Мой дом здесь, — упрямо процедила Кэсси. Коуди стиснул зубы.
— Твое место на Каменном ранчо! Дети очень скучают по тебе. Черт побери, они так на меня злы, что почти не разговаривают со мной. А у Ирен слишком много забот, чтобы постоянно играть роль буфера между Холли и ребятами.
— Роль буфера? — с недоумением спросила Кэсси. — Что ты имеешь в виду?
— Если бы меня не было рядом, когда Холли поколотила Брэди, мальчишке досталось бы гораздо сильнее.
Коуди попал в точку, найдя тот самый аргумент, который только и мог убедить Кэсси.
— Холли ударила Брэди?! — возмущенно воскликнула она. С ним все в порядке?
— Сейчас да, — ответил Коуди, — но кто помешает Холли сделать это снова? Видит Бог, я не могу наблюдать за ней целыми днями, а дети делают все возможное, чтобы ей досадить.
Но, почти сдавшаяся перед его доводами, Кэсси вдруг вспомнила наглую, самодовольную улыбку, с которой взглянула на нее Холли, выходя ночью из спальни Коуди. Как Кэсси могла поверить его утверждению, что он не спит с этой женщиной, если сама воочию убедилась в обратном!
— Я не хочу возвращаться на ранчо, Коуди. И ты не сможешь заставить меня туда поехать.
Лицо его застыло.
— Я не собираюсь с тобой спорить, Кэсси. Ты поедешь со мной, даже если мне придется вынести тебя отсюда силком, на плечах.
— Почему тебя так волнует то, что я решила жить в городе? Это абсолютно тебя не касается!
— Не касается? И ты можешь такое говорить! Я предлагал тебе выйти за меня замуж! Не имеет значения, что ты отказалась. Да, я как последний дурак думал, что моя индейская кровь для тебя ничего не значит.
— Она и не значит, — мягко ответила Кэсси. — Просто я была обижена холодностью и расчетливостью твоего предложения, поэтому и отвечала так необдуманно. Кто ранил тебя так больно, Коуди? Неужели какая-то женщина отказала тебе из-за того, что в тебе есть примесь индейской крови? Тогда она просто дура.
— Можешь говорить что угодно, — вышел из себя Коуди. — Я давно понял: я отношусь к тем парням, от которых родители прячут своих дочерей подальше. Когда-то я был достаточно наивен и думал, что женщина может полюбить меня таким, какой я есть…
Кэсси почти физически ощущала его боль. Впервые она осознала, какой удар нанесла ему своим бессердечным отказом. Должно быть, ее чувства отразились на лице, поскольку Коуди сказал:
— Не надо меня жалеть, Кэсси! Мне гораздо привычнее иметь дело с ненавистью, чем с жалостью. И не пытайся перевести разговор на другую тему: ты едешь со мной домой, и баста.
Кэсси хотелось уехать вместе с ним. Но она не была уверена в том, что сможет выдержать испытание: продолжать любить Коуди так, как любит его сейчас, и знать, что у нее нет на него никаких прав. Оба они сваляли дурака, и теперь им это дорого обходится…
— Я не собираюсь жить с Холли и скоро разведусь с ней, — продолжал убеждать ее Коуди. — Тебе и Детям нужно только немного потерпеть ее, пока не приедет Бакстер. Завтра я намерен встретиться с Уиллоуби и посоветоваться с ним насчет бракоразводного процесса. Надеюсь, из-за этого визита мои шансы на усыновление ребят не пошатнутся.
— Когда Холли перестанет быть твоей женой, я вернусь домой, — сказала Кэсси неискренним тоном.
— Не-ет, милочка, ты вернешься со мной на ранчо сейчас! Я не доверяю Уэйну. Он наверняка что-то замышляет.
Кэсси могла бы сказать ему, что именно собирается предпринять Уэйн, но воздержалась: между братьями и так уже накопилось немало обид.
— Я тоже ему не доверяю.
— Он хочет тебя, Кэсси, не это ли ты имеешь в виду? Он желает начать с тобой там, где остановился с Линдой!
Кэсси пристально посмотрела на него.
— Я слышу подобные намеки уже не в первый раз, — напряженным от волнения голосом произнесла она. — Так что же произошло между Уэйном и моей матерью?
Коуди покаянно вздохнул, вспомнив, что Кэсси, вероятно, знать не знает, за что Бак лишил Уэйна наследства. И, что еще хуже, он и сам до сих пор чувствует вину за то, что однажды тоже нашел утешение в объятиях Линды.
— Не имеет значения. Это случилось много лет назад.
— Нет, имеет! И я хочу все знать.
— Поедем со мной домой, и там я расскажу тебе все, что мне известно.
— Меня не подкупишь! — заявила Кэсси решительно. — Можешь ничего мне не говорить; думаю, я и сама понимаю, в чем тут дело. Даже будучи совсем маленькой девочкой, я вовсе не питала особых иллюзий относительно матери. Она и Уэйн были… были любовниками. Ведь так? За это Бак и наказал Уэйна. Господи! Этот человек отвратителен: наставить рога собственному отцу!
«Интересно, что бы она сказала, доведись ей узнать, что и я сделал то же самое?» — подумал Коуди.
Было видно, что Кэсси готова разрыдаться и только силой воли ей удавалось сдерживать подступающие слезы. Нижняя губа у нее подрагивала, влажные от волнения глаза блестели, подбородок дрожал; она выглядела такой жалкой и гордой в то же время, что Коуди невольно обнял ее и притянул к себе. Его губы с силой впились в ее, и оба поразились, каким мгновенным и пылким оказался ее ответ. Она обвила его шею руками и с жаром отдалась этому поцелую, вложив в него всю боль неутоленного желания.
Его жадные губы не хотели отрываться от ее рта, впивали, вбирали в себя ее душу. Дыхание ее все ускорялось, колени дрожали, и наконец со слабым стоном она прижалась к нему, почти теряя сознание от счастья. Коуди быстрыми поцелуями осыпал ее щеки, шею, плечи и зарылся лицом в ее волосы, глубоко вдыхая их аромат. Он так по ней соскучился!
Кэсси прерывисто вздохнула: она испытывала невероятное наслаждение. Прикосновение его губ мгновенно возвратило воспоминания, которые она так гнала от себя. Она любит Коуди! Ни один мужчина никогда не сможет занять в ее сердце его место! Быть вместе с ним, когда она уже думала, что они больше ни разу не сольются в объятиях! Это было похоже на чудесную сказку! Но ведь ничего не изменилось: Коуди по-прежнему женат на другой, шепнул ей внутренний голос, и Кэсси предприняла доблестную попытку освободиться из его рук.
Но Коуди еще крепче прижал ее бедра к своим, и она почувствовала, как невероятно он возбужден.
— Ох, Кэсси, — простонал Коуди, — это было так давно! Ты мне нужна, я не могу без тебя. За последние несколько дней я словно прошел через ад. Позволь мне, Кэсси, позволь…
Она хотела позволить ему, Господи Боже, как она хотела позволить! Она жаждала почувствовать его внутри себя, снова испытать восторг, которым наполняли вес ее существо его умелые и нежные ласки… Он начал раздевать ее с такой решимостью, что у Кэсси пропал дар речи. Коуди подхватил ее своими сильными руками, чуть приподнял и стал покрывать поцелуями ее грудь, а затем прикусил зубами один из набухших розовых сосков.
Кэсси вскрикнула; острое, мучительное желание затопило ее; она выгнулась, прижимаясь к его плоти теснее и теснее и ощущая, как усиливается его возбуждение от неистовства ее отклика.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45