Он избил вас? Морил вас голодом? По вашему виду можно Бог знает что подумать. Он принуждал вас силой? Расскажите мне, Габби, расскажите мне все, – говорил Марсель, стиснув зубы. – Чем раньше я узнаю правду, тем раньше я смогу послать ему вызов и убить его. Как только я сделаю вас вдовой, мы сможем обвенчаться.
– Марсель, прошу вас, выслушайте меня, – просила Габби. По какой-то непонятной причине ей не хотелось гибели Филиппа. – Как только я узнала, что жду ребенка, я рассказала Филиппу и думала, что он обрадуется. Его реакция ошеломила меня. Он отказывался поверить, что я хранила ему верность.
– Проклятый идиот! – выругался Марсель. – Именно тогда он стал вас тиранить?
Габби вспомнила Норфолк и вздрогнула.
– Напротив, – произнесла она медленно, – до этого я была на «Стремительном» на положении пленницы. Филип отобрал мою одежду и принуждал меня к любви. Мне кажется, он решил либо подчинить мою волю, либо... либо убить меня.
– Теперь я точно знаю, что не могу позволить ему жить! – прорычал Марсель. – Какие страдания вам пришлось вынести!
– Но вы знаете, Марсель, после Норфолка он переменился. Но только тогда, когда я еще раз попыталась убежать от него. Я не могла остаться с ним и позволить ему обращаться с собственным ребенком как с незаконнорожденным. Поэтому я сбежала с корабля, пока Филип был на берегу. Только... только...
– Что, моя дорогая? – Но, увидев расстроенное лицо Габби, Марсель добавил: – Если не хотите, не рассказывайте.
– Все, что произошло в Норфолке, для меня по-прежнему в каком-то тумане. Я предпочла бы сейчас об этом не говорить.
– Конечно, дорогая. Я не буду вас утомлять. Успокоенная деликатным отношением Марселя, Габби продолжала:
– Излишне говорить, что Филип отыскал меня и вернул на корабль. По какой-то неясной причине я была больна и до сих пор не вполне поправилась.
– А вы уверены, что Сент-Сир не причинил вам никакого вреда? Может быть, он оставил вас без помощи, когда вы были больны? – спросил Марсель резко, представив себе Габби, больную и беспомощную, перед гневом Филиппа.
– Нет! – возразила Габби, которая вспомнила синяки на своем теле, нанесенные, когда она была без чувств, но решила не раскрывать Марселю всю глубину жестокости Филиппа. – Когда я болела, Филип был нежным и заботливым.
– Трудно в это поверить! – усмехнулся Марсель.
– Это правда, Марсель, хотя мне самой было трудно поверить в это в свое время. Именно тогда он объявил мне, что не будет препятствовать мне, если я захочу уйти от него.
– Филип так сказал? – Лицо Марселя выражало крайнюю недоверчивость. – А он не говорил, что собирается дать вам развод?
– Нет! Он ясно дал понять, что никогда не согласится на развод, что если я решу... жить с вами, то это будет без развода.
– И вы тем не менее выбрали меня, моя милая? – закричал Марсель и обнял ее со слезами на глазах. – Вы никогда не пожалеете о своем решении, обещаю вам. Я всегда буду любить и охранять вас.
– Подождите, Марсель! – воскликнула Габби, высвобождаясь из его объятий. – Вы должны кое-что понять. Я не могу сейчас думать о том, что будет после рождения ребенка. Я не даю никаких обещаний насчет нашей будущей жизни.
– Я говорю тебе «ты», моя дорогая Габби. Твой ребенок теперь мой ребенок по тому праву, что отец от него отказался, – твердо сказал Марсель. – А когда родится наш ребенок, я отвезу тебя во Францию и лично подам судебное прошение о разводе.
– Вы готовы даже на это ради меня?
– Ради нас, моя дорогая, ради нас. Разве ты не знаешь? Неужели ты не догадываешься? Я люблю тебя, люблю с того самого дня, когда впервые увидел на борту «Стремительного» – юную новобрачную, несчастную в своем замужестве. Уже тогда я надеялся, что однажды ты станешь моею. Теперь эта надежда станет явью.
И потрясенный исполнением своей самой заветной мечты, Марсель, сжигаемый желанием, стал осыпать поцелуями ее шелковистую кожу. Рука Марселя скользнула на ее живот, и он бережно погладил его. Он словно почувствовал ребенка, ему уже хотелось любить и лелеять его, как своего собственного.
– Похоже, что ты говоришь искренне, Марсель, – с удивлением произнесла Габби. – Я верю, что ты стал бы любить ребенка Филиппа как своего собственного.
– Нашего ребенка, дорогая, – поправил ее Марсель. – Я уже принял на себя ответственность. Я до последнего дыхания готов защищать вас обоих.
– Я верю тебе, Марсель, – устало сказала Габби. – Но сейчас я никоим образом не в силах думать о будущем. Я растерянна, обижена и измучена. Сейчас я нуждаюсь в твоей дружбе.
– Мой дом – это твой дом, любимая. Я ничего от тебя не прошу и не требую никакой награды, кроме возможности наслаждаться твоим обществом и вместе с тобой радоваться твоему ребенку. А теперь, – добавил он, обеспокоенный усталым выражением ее лица, – быстро в постель. – Он легко поднял ее на руки и отнес в спальню для гостей, где положил на кровать. – Я пришлю к тебе Тилди, которая о тебе позаботится.
До этой минуты Габби не отдавала себе отчета, что она по пояс обнажена. Но теперь, перехватив пылкий взгляд Марселя, покраснела и схватилась за края корсажа, чтобы прикрыться.
– Прости меня, милая, – сказал Марсель, – но мне пришлось распустить шнуровку, когда ты лишилась чувств.
– Я понимаю, Марсель, понимаю, – сказала Габби, пунцовая от смущения, – не стоит извиняться. Я... я благодарна тебе.
– Я хочу, чтобы ты знала, что никогда не воспользуюсь твоим доверием и не совершу ничего, что могло бы разрушить твое отношение ко мне. Как бы сильно я тебя ни желал, я никогда не стану добиваться тебя силой, как это делал Филип.
Габби при этих словах почувствовала себя спокойнее и вздохнула:
– Спасибо, Марсель. Ты так добр ко мне. Хотела бы я... хотела бы любить тебя так же, как ты любишь меня.
– Это придет со временем, дорогая, – уверенно улыбнулся Марсель.
После того как Марсель оставил Габби на заботливое попечение Тилди, он вышел из дома, с мрачной решимостью прошагал небольшое расстояние до доков и вошел в большое здание, где располагалась контора Судоходной линии Сент-Сира. Марсель не смотрел ни направо, ни налево и прошествовал прямо к двери, на которой было выгравировано имя Филиппа Сент-Сира. Клерк, сидевший в приемной, заметил выражение лица Марселя и не пытался остановить его. Марсель ворвался в кабинет Филиппа и с силой захлопнул дверь.
Филип встревоженно вскинул голову, но его глаза скрыли чувства, бушевавшие в нем, при виде Марселя.
– Я так и думал, что застану тебя здесь, Сент-Сир, – сказал Марсель с ледяным спокойствием.
Первой мыслью Филиппа было беспокойство о Габби.
– В чем дело, Дюваль? Что-то случилось с моей женой? – Марсель не мог не обратить внимание, что Филип подчеркнул голосом слово «жена».
– Именно этот вопрос я и хотел задать, Сент-Сир. Что с ней случилось? Дураку ясно, что она не здорова. Если ты мне не скажешь, я буду вынужден пойти за ответом к доктору Рено. Если я выясню, что ты причинил вред Габби или ее ребенку, я убью тебя. – Все это Марсель произнес с холодным бешенством, сам поражаясь силе своих чувств.
Последовала чрезвычайно долгая пауза, во время которой Филип пристально вглядывался в лицо Марселя. Потом, видимо удовлетворенный увиденным, он произнес:
– Я не виню тебя, Дюваль, за то, что ты заботишься о благополучии твоего ребенка. – Он сделал нарочитую паузу, и, когда Марсель не возразил, лицо Филиппа омрачилось. – Но это не уменьшает мою ненависть к тебе. Дважды за последнее время Габриэль покидала меня, но на этот раз я отпустил ее, потому что она носит твоего ребенка. А после ее ужасного испытания в Норфолке у меня не хватило духу силой забрать ее в Бельфонтен.
– Так что именно случилось в Норфолке? – настойчиво спросил Марсель. – Габби так мне и не рассказала, потому что была очень удручена. Я полагаю, произошло нечто столь ужасное, что она не смогла об этом говорить. И в этом я обвиняю тебя.
Марселя поразило выражение боли, промелькнувшее на лице Филиппа.
– Раз уж дело касается здоровья твоего не рожденного ребенка, я скажу тебе, что именно произошло в Норфолке, когда Габби ушла с корабля одна, – вздохнул Филип, и его голос был печальным. – Не могу сказать тебе, что мое поведение безупречно, потому что, когда я узнал, что Габби жила с тобой как любовница после моего отъезда с Мартиники, я пришел в ярость и решил заставить ее страдать за тот позор, который она на меня навлекла. Я прямо признаюсь, что вел себя с ней очень сурово, но я никогда не причинил бы ей физической боли. Я хотел лишь сломить ее дух, чтобы она стала кроткой и любящей женой. Потом наступило самое ужасное... она обнаружила, что беременна. Да, разумеется, она пыталась убедить меня, что ребенок мой, – горько засмеялся Филип. – Когда я отказался поверить в ее ложь, она сбежала с корабля в Норфолке и сознательно поставила себя в положение, которое чуть не стоило жизни и ей, и ее ребенку.
Прищуренные глаза Марселя метали стрелы ненависти в Филиппа. От ужаса его черты застыли, пока он выслушивал грязные подробности того, что случилось с Габби в публичном доме Дейзи Уилсон. В какой-то момент Марсель, не выдержав, опустился в кресло и закрыл лицо руками.
– Боже мой, наверно, воспоминания о таком недостойном обращении со стороны бесчестных людей разъедают ее душу как болезнь! Унижения, которым она подверглась, когда была одурманена. Я не могу вынести мысли о страданиях бедной девочки.
– Габби не помнит о том, что произошло у Дейзи Уилсон, и, если она хоть что-то для тебя значит, ты никогда не должен раскрывать ей то, что я тебе сегодня рассказал.
– Я люблю Габби! – пылко воскликнул Марсель. – Я никогда не обидел бы ее, подобно тебе.
– Да, – сказал Филип, принимая обвинение, предъявленное ему. – Я верю, что ты ее любишь.
– Так разведись с ней!
– Никогда!
– Я тебя не понимаю, Филип. Ты обвиняешь свою жену в неверности, даже отпускаешь ее к другому мужчине и тем не менее отказываешься развестись с ней. Что ты за человек?
– У меня есть свои причины, – угрюмо ответил Филип. – Сейчас важнее всего здоровье Габби. Она нуждается в постоянном присмотре. Ее состояние, по словам доктора Рено, крайне опасное. Он даже не берется утверждать, что ребенок не пострадал от снадобий, которые ей давали.
– С твоей стороны такая забота неуместна, учитывая то, как ты вел себя с ней эти месяцы. Ты понимаешь, что она будет безутешна, если потеряет ребенка? Она отчаянно хочет его.
Филип побледнел, вспомнив свою собственную боль в банановой роще, когда Габби потеряла их ребенка.
– Скажи мне, Дюваль, – спросил он, – а ты не удивился, когда узнал, что станешь отцом?
Его пристальный взгляд смущал Марселя. Если он вообще собирался отрицать свои близкие отношения с Габби, то теперь было бы самое подходящее время. Но если Марсель так поступит, то Филип опять потребует свою жену. Поэтому Марсель ответил без всяких угрызений совести.
– Я с радостью узнал о беременности Габби, – сказал он, тщательно подбирая слова. – Этот ребенок будет весьма желанным. Меня только удивило, что ты ее отпускаешь.
Ответ Марселя убил всякие надежды Филиппа. Хотя он услышал не то, что хотел, эти слова под – о твердили его убеждение, что Габби носит ребенка от Марселя. Но, в конце концов, он же не окончательный дурак, он тоже умеет считать до девяти. Только время даст ответ на вопрос. Он вдруг поймал взгляд Марселя, который ждал, пока Филип раскроет ему причины, по которым он отпустил Габби.
Все более возбуждаясь, он сказал:
– Я понял, что будет ошибкой принуждать Габби оставаться со мной. И без того на моей совести смерть двух женщин, а теперь я стал опасаться за жизнь Габби. Лучше пусть будет жить с тобой, чем умрет, пытаясь сбежать от человека, которого она ненавидит. Я дал ей право выбора, а решение она приняла самостоятельно.
Марсель принял окончательное решение Филиппа со смешанными чувствами, не доверяя мотивам, по которым тот отпустил Габби. Ему казалось, что Сент-Сир не лжет. Но неужели он готов был отдать свою жену на попечение другого мужчины, лишь бы не причинить ей вреда? Если так, это служило доказательством его любви. Марсель был почти уверен, что Филип может согласиться взять жену обратно, даже будучи убежденным, что она ждет ребенка от другого мужчины. Поэтому Марсель решил, что Филип ни за что не должен узнать, что они с Габби до сих пор не были любовниками.
– Раз в жизни ты поступил разумно, – произнес он вслух.
Филип бросил на него яростный взгляд.
– Учти, Дюваль, Габби все еще моя жена. Я никогда не разведусь с ней. А если ты мечтаешь сделать ее вдовой, забудь об этом. Я ускользнул из твоей ловушки до этого, смогу ускользнуть и теперь.
Марсель побледнел. Неужели Сент-Сир догадался о тщетных попытках Марселя лишить его жизни? Вслух он произнес:
– Твои подозрения ни к чему не приведут, потому что ты ничего не докажешь. В любом случае меня мало волнует, разведешься ты с Габби или нет. Как только родится ребенок, мы уедем с Мартиники. – Не дожидаясь ответа, он повернулся, чтобы выйти.
– Подожди! – приказал Филип, и Марсель остановился. – Я сказал тебе, что не буду вмешиваться до тех пор, пока ты будешь заботиться о Габби, и я сдержу слово. В обмен я прошу, чтобы ты сообщал мне о ее здоровье все ближайшие месяцы. Учитывая то, что ты получил, эта просьба ничтожная.
– Если это позволит добиться того, чтобы ты не надоедал Габби, изволь. – Не говоря больше ни слова, Марсель стремительно покинул кабинет Филиппа.
После ухода Марселя Филип долго сидел в мрачных раздумьях. Почему Габби солгала о своих отношениях с Марселем? – думал он. Почему настаивала на том, что ребенок от Филиппа? Ведь, когда он напрямую обвинил Марселя, тот ничего не отрицал. Может быть, тут еще что-то кроется? Рассерженный, разочарованный, обиженный и растерянный, Филип поднял свой мощный кулак и ударил по столу изо всей силы. Звучный треск расщепленной столешницы и одновременно боль в руке наконец изгнали преследующие его постоянно видения: Марсель и Габби, предающиеся любви.
На следующий день Филип вернулся в Бельфонтен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45