OCR: Ксю; Spellcheck: Марика
«Нежная ярость»: Эксмо; Москва; 1997
Оригинал: Connie Mason, “Tender Fury”
Перевод: Л. В. Серебровская
Аннотация
Юную Габби насильно выдают замуж за молодого плантатора с Мартиники. Яростная страсть мужа открывает ей мир чувственных восторгов. Она жаждет любви, не ведая о тайне, заставляющей его избегать глубокого чувства. Разлученные превратностями судьбы, они пытаются забыть друг друга, но над своими сердцами они уже не властны.
Конни Мейсон
Нежная ярость
Часть первая
ФРАНЦИЯ И НОВЫЙ ОРЛЕАН
1814-1815
1
Ничто за десять лет жизни, проведенных в монастыре Святой Цецилии, не подготовило юную Габриэль Ла Фарж к этому моменту. Она знала, что мужчину, который стоял рядом с ней, многие сочли бы красавцем. Но его мрачноватая красота и холодные серые глаза пугали ее. Любая девушка ее возраста с большой радостью вышла бы замуж за столь богатого молодого человека, как Филип Сент-Сир, – так, по крайней мере, утверждали ее родители. Сама Габби знала лишь то, что не испытывает ни малейшего желания стать женой плантатора на далекой Мартинике. Но право выбора ей не предоставили. Она зажмурила глаза, и монотонный голос священника постепенно исчез, а сама Габриэль мысленно погрузилась в переживания событий, приведших ее к этому ужасному моменту... Несколько дней тому назад Габби вызвали в маленький кабинет матери-настоятельницы. Сначала она подумала, что опять рассердила эту благочестивую женщину каким-нибудь своенравным поступком, но, как ни напрягала память, так и не смогла вспомнить ничего предосудительного. Собственно говоря, с тех пор, как она примирилась в душе с тем, что посвятит свою жизнь Богу, Габби чувствовала себя более умиротворенной, чем когда-либо за долгие годы, проведенные в монастыре.
Десять лет, раздраженно подумала Габби, вспоминая свое безрадостное существование в монастыре. И за все это время родители ни разу не навестили ее, более того, она не получала от них никаких известий. В первые годы она пыталась бунтовать против заточения, да и сейчас временами мечтала вырваться из мрачных серых стен монастыря, так ей хотелось бегать и смеяться, распустив свои длинные волосы, и чтобы ветер трепал их. Трудно сосчитать часы, проведенные на коленях в часовне в виде покаяния за свой живой характер и своенравное поведение.
Проходили годы. От Жильбера и Лили Ла Фарж не было никаких вестей, и Габби впала в отчаяние. Она поняла, что никогда ей не удастся покинуть монастырь и суждено остаться в этих стенах до конца дней и превратиться в увядшую старуху. Она даже мысли не допускала, что можно жить самостоятельно за пределами монастыря, потому что, хотя ей скоро и должно было исполниться восемнадцать лет, она была неискушенна, как дитя, в обычаях света. Заставив себя смириться с неизбежным, она приготовилась принять постриг и стать невестой Христовой. И это произойдет ровно через неделю.
Дверь в кабинет матери-настоятельницы была открыта, и Габби нерешительно вошла, отчего-то ощущая сильное биение сердца.
В первый момент, когда она узнала женщину и мужчину, шагнувших ей навстречу, Габби испытала изумление, и больше ничего. Минувшие десять лет мало изменили Жильбера и Лили Ла Фарж. Жильбер располнел, но все еще был хорош собою. Волосы его кое-где посеребрила седина, но она не старила его, а даже придавала благородный вид.
Лили в свои тридцать шесть лет еще могла считаться красавицей, хотя не могла соперничать с красотой и свежестью своей дочери. Когда Лили разглядела безупречную, стройную фигуру Габби под грубым монашеским одеянием, яркие губы скривились, придав лицу капризное выражение. С нескрываемой женской ревностью она продолжала рассматривать дочь, недовольно отмечая, что из нескладного ребенка с длинными ногами и руками она превратилась в удивительно прелестную молодую девушку с пронзительными глазами фиалкового цвета, затененными густыми, пушистыми ресницами. Хотя волосы Габби были полностью скрыты под монашеским апостольником, черты ее лица – от изогнутых бровей до полных губ – были великолепны и приковывали внимание.
– Ну, дочка, – прогремел Жильбер, которого раздосадовало молчание Габби, – что же ты стоишь как чужая? Разве так встречают родителей?
Габби неловко поежилась под пристальным взглядом отца и матери.
– Ты изменилась, Габби, – сказала Лили, критически разглядывая дочь. – Ты превратилась в красивую женщину. Правда, Жильбер?
Повернувшись к мужу, Лили была поражена и рассержена появившимся вожделением в его взоре. Будто бы он вовсе не отец. Так что не было сомнений, что он тоже находит молодую женщину, стоящую перед ними, прелестной.
– Еще прекраснее, чем я думал, – согласился Жильбер. Он дотронулся до локтя Габби и стал нежно поглаживать ее руку. Жильберу с трудом верилось, что эта юная красавица его дочь. Он нервно прокашлялся. – А тебе не любопытно узнать, зачем мы здесь? – спросил он, задержав руку на плече Габби.
– Пожалуй, любопытно, все-таки десять лет прошло, – ответила Габби насмешливо, забыв от обиды все наставления в послушании и почтительности, которыми ее пичкали все десять лет.
Пальцы Жильбера вдруг сжались на ее плече, и Габби невольно скривилась от боли.
– Тебе следует быть почтительной, – строго произнес Жильбер. – Ради твоей собственной безопасности мы оставили тебя у святых сестер. После падения Бастилии мы превратились во врагов народа. Ты была в гораздо большей безопасности в монастыре, чем если бы скрывалась вместе с нами. Я не знал, какая судьба нас ждет. Ты должна быть благодарна за то, что у тебя был надежный дом.
– Но ведь десять лет, папа! – воскликнула она, не в силах скрыть боль, вызванную их пренебрежением.
– И я полагаю, за эти десять лет твое образование завершилось, – ответил Жильбер. – Мы с твоей матерью позаботились о твоем будущем.
– Мое будущее?! – повторила Габби. – Мое будущее уже определено. Мне скоро восемнадцать, и время моего послушничества заканчивается. Я произнесу обеты и приму постриг.
– Прости, Габби, но это невозможно, – возразила Лили. – Расскажи ей, Жильбер, – она повернулась к мужу.
– Все в свое время, дорогая, в свое время, – ответил Жильбер. – Ты слышала последние новости из Парижа, Габби? – заговорил он примирительным тоном. Когда Габби ответила отрицатель но, он продолжал: – Париж пал, Наполеон отрекся от престола и изгнан на Эльбу. Но его самые преданные сторонники, в том числе и я, не сдаются. Я поклялся отдать все свои средства и все силы, чтобы Наполеон снова стал великим Императором Франции.
– Но какое это имеет отношение ко мне, папа? – нетерпеливо спросила Габби.
– Терпение, дочь моя, неужели ты ничему не выучилась за десять лет? Я-то думал, что ты излечилась от упрямства, которое проявляла в детстве.
Габби покраснела от отцовского упрека и, призвав на помощь все свое терпение, смиренно стала ждать продолжения.
– В ближайшее время мы с твоей матерью отправляемся в Италию с группой самых верных сторонников Наполеона. Там мы будем содействовать его возвращению к власти и триумфальному походу на Париж. Но, прежде чем мы покинем Францию, я должен рассчитаться с долгами.
– Но я все равно не...
– Тихо! – повелительно произнес Жильбер. – Если ты дашь мне возможность, я все объясню. Во время гражданских беспорядков я потерял порядочную часть состояния. Позднее я много вложил в кампанию Наполеона. Теперь я в финансовом затруднении и не могу выполнить свои обязательства, данные Наполеону.
– Не говоря уже о твоих долгах чести, – вмешалась Лили. Жильбер бросил на нее гневный взгляд, призывая к молчанию.
– И кроме того, я должен позаботиться о твоем будущем до отъезда из Парижа, – вкрадчивым голосом продолжал Жильбер, проявляя необычную для него отцовскую заботливость.
– Но мое будущее обеспечено, – сказала Габби. – Я уже сказала вам, что собираюсь посвятить себя Господу, так же, как вы посвятили себя Наполеону.
Жильбер обжег Габби уничтожающим взглядом.
– Я устроил твой брак.
Габби вскрикнула и испуганно прижала руки к груди. Ей показалось, что стены надвигаются на нее.
Ирония судьбы! Именно теперь, когда она смирилась с мыслью, что будет вести благочестивую жизнь в уединении и молитвах, появились родители и разрушили ее хрупкий мир.
– Я не хочу выходить замуж, папа! – в отчаянии воскликнула Габби. – Пожалуйста, не принуждайте меня к браку, которого я не желаю.
В тот момент, когда она произносила последние слова, дверь отворилась, и вошел высокий загорелый мужчина, который сразу устремил на Габби взгляд холодных серых глаз.
– За кого я должна выйти замуж? – прошептала она срывающимся голодом, не в силах отвести взгляд от мужчины, чьи красивые смуглые черты наводили на нее ужас и заставляли сильно биться сердце.
Широко улыбнувшись, Жильбер Ла Фарж сделал знак приблизиться высокому незнакомцу. Повернувшись к Габби, Жильбер произнес:
– Габриэль, это Филип Сент-Сир с острова Мартиники. Если он согласится, ты станешь его женой, несмотря на то, что у тебя нет приданого.
Габби сжала зубы, сгорая от желания обрушиться с сердитыми словами на отца и этого надменного незнакомца, чье согласие ей было совершенно не нужно. Откуда ей было знать, что Филип Сент-Сир требовал от будущей жены только двух качеств – добродетели и покорности его воле.
Когда Сент-Сир впервые встретился с Жильбером Ла Фаржем за карточным столом в одном из парижских клубов, он сразу невзлюбил этого хвастуна, который проигрывал большие суммы, раздавая направо и налево долговые расписки. У Сент-Сира, как и у многих других, скопилась небольшая пачка этих бесполезных расписок. Когда в ходе беседы Жильбер услышал, что Филип приехал во Францию, чтобы найти себе жену, лучше всего воспитанницу монастыря, глаза его загорелись, тем более Жильбер узнал, что его собеседник богатый плантатор с Мартиники, владеющий к тому же собственным торговым флотом. Филип долгое время не обращал внимания на льстивое поведение Жильбера, пока тот не отвел его в сторонку и не рассказал о своей дочери. После настойчивых уговоров Филип наконец согласился встретиться с девушкой.
Теперь, когда Филип поклонился миниатюрной Габриэль, он совсем не был уверен, что это то, что ему надо. В добродетели девушки нет никакого сомнения, поскольку она десять лет провела в стенах монастыря, но промелькнувшая в ней искра непокорности его беспокоила. К тому же красота Габби встревожила Филиппа. Он решил, что в его жизни больше не будет места для упрямых красавиц. Ему нужна послушная, хорошо воспитанная жена, которая родит ему детей и станет хозяйкой Бельфонтена, его плантации на Мартинике. Как только она исполнит свой долг, он не будет ничего от нее требовать. У Филиппа есть очаровательная Амали, которая вполне удовлетворяет его страсть, и он собирается делить ложе со своей женой только для того, чтобы зачать наследников. Чтобы сохранить любимое поместье, ему нужны сыновья.
Так что же произошло, почему он сразу утонул в этих глубоких, мерцающих озерах фиалкового цвета? Где его сила воли? Разве он не повторял себе множество раз, что покончил с обольстительной красотой и своеволием?
– Мадемуазель Ла Фарж, – вежливо произнес он, взяв ее руку и поднеся к губам.
От этого прикосновения легкая дрожь пробежала по телу Габби.
– Месье Сент-Сир, – прошептала она, вспомнив о хороших манерах.
– Ваш отец рассказывал мне о вас, и я вижу, что он нисколько не преувеличил.
– Я удивляюсь, что он вообще что-то вспомнил о своей дочери, – ответила она, не в состоянии подавить раздражение.
Жильбер был недоволен ее репликой, но решил не обращать внимания, переключив его на Филиппа.
– Говорил же я вам, что ради нее стоит сюда приехать, – сказал он самодовольно. – Ну, Сент-Сир, что скажете? Договорились мы с вами или нет?
– Я бы хотел услышать, что скажет мадемуазель Габриэль по поводу ваших планов продать ее
мне, – отозвался Филип.
– Папа! – закричала Габби, отшатываясь в изумлении. – Месье Сент-Сир, конечно, шутит. Вы не можете продать ваше единственное дитя!
– Успокойся, дочка, – сказал Жильбер, взглянув с упреком на Филиппа. – Я не стал бы употреблять таких слов. Господин Сент-Сир великодушно предложил оплатить все мои долги и финансировать мое предприятие в Италии в благодарность за то, что я предоставляю ему возможность сделать подходящую партию. А ты, моя дорогая, великолепно ему подходишь.
Габби вся напряглась и в одно мгновение забыла о десяти годах муштры.
– Простите, папа, но я отказываюсь выходить замуж за месье Сент-Сира! Я предпочитаю остаться
в монастыре.
Жильбер взмахнул рукой, и раздался громкий звук пощечины. Филип сделал было угрожающий шаг в сторону Жильбера, но в последний момент благоразумие победило, он пожал плечами и вернулся на место, рассудив, что отцовское наказание оправдано непокорным поведением дочери.
– Жильбер! – воскликнула Лили. – Зачем прибегать к насилию. Девчонка поступит так, как ей велят, хочет она этого или нет.
– Конечно, ты права, дорогая, – виновато ответил Жильбер. – Прости меня, дочка, но я не потерплю непослушания. Я дал слово Сент-Сиру, что монахини тебя воспитали подобающим образом. А ты подводишь меня.
Хотя он говорил мягким тоном, его слова не оставляли сомнения в том, что он не позволит никому сорвать свои планы. Габби знала, что никакие мольбы не заставят отца свернуть с выбранного им пути. Придется ей стать женой Филиппа Сент-Сира, если он того пожелает, и покинуть свою любимую Францию. Все еще ощущая боль от отцовской пощечины, она опустила голову, чтобы скрыть слезы боли и бессилия.
– Ну, Сент-Сир? – нетерпеливо повторил Жильбер. – По нраву ли вам моя дочь? Берете ли вы ее в жены?
Наблюдая за девушкой сквозь полуприкрытые веки, Филип увидел, что она покорилась отцовской воле. «Может быть, все-таки она мне подойдет», – подумал он, разглядывая плавный изгиб ее высокой груди под невзрачным одеянием. Ее юная женственность была притягательна, и трудно было этому противиться, даже такому человеку, который дал зарок отказаться от подобных соблазнов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45