Язык скользнул ей в рот.
Стефани уже почти потеряла рассудок, но последним усилием воли слегка прикусила его язык.
Райан отпрянул и наградил ее яростным взглядом.
— Кровожадная мегера, ты что… — Он пальцем потрогал кончик языка. — Я разберусь с тобой, когда вернусь, сейчас некогда. — Он сел и застегнул на Стефани блузку, поглаживая по груди. — Не беспокойся, душечка, когда я вернусь, я проведу с тобой больше времени. Ведь ты этого хочешь, я знаю!
Райан засмеялся, надел оружейный ремень и вышел, тихо закрыв за собой дверь.
Как только замок щелкнул, Стефани заколотила пятками по кровати. Она его ненавидит, ненавидит всей душой! Надо было довериться инстинкту и держаться подальше от Райана Корделла, но нет — она отмахнулась от подсказки, и посмотрите, что вышло: она — пленница в борделе, привязана к кровати с голыми нимфами, о Господи! Стефани перевела взгляд на потолок.
Там было зеркало, она увидела свое отражение, это было ужасно, — но еще хуже были нарисованные по его краям картинки — фигуры в сексуальных позах, почти невозможных даже для акробатов. Какое-то время она их рассматривала и вдруг в ужасе отпрянула — она становится такой же испорченной, как эти жалкие развратные курочки в гостиной Лили!
Надо отсюда выбираться! Стефани хотела сбежать до возвращения Райана, и поиск Джулиана сам собой уступил место первостепенной задаче убежать от Райана Корделла.
Стефани приподнялась повыше на подушке и постаралась освободиться от кожаных пут. Она выдохлась, до крови стерла запястья и наконец поняла, что это невозможно. Надо кого-то подключить. Рано или поздно помощь придет. И когда в коридоре послышались шаги и тихий женский голос, напевавший песенку, Стефани закричала:
— Помогите! Кто-нибудь, пожалуйста! На помощь! Пение прекратилось.
— Пожалуйста! — снова позвала Стефани, надеясь, что, кто бы ни был за дверью, он не убежит в панике. — Я здесь, в последней комнате! Помогите, пожалуйста!
В дверь осторожно постучали, ручка стала поворачиваться. Стефани чуть не заплакала от облегчения.
— Да! Я здесь… Сюда!
Из-за двери опасливо выглянуло миловидное девичье личико, при виде Стефани, привязанной ремнями кстойке кровати, девушка вытаращила глаза.
— Это ты звала на помощь? — спросила она. Каштановые волосы падали ей на глаза, она откинула их и вошла в комнату. — Что случилось — твой хозяин напился и бросил тебя?
— Нет! У меня не было хозяина… постойте, пожалуйста! — закричала Стефани, видя, что девушка попятилась к двери. — Куда же вы?
— Ты мужчина или женщина? — неуверенно спросила девушка. — По одежде не определишь. Голос не очень низкий, волосы длинные. Послушай, это какая-то шутка?
— Я женщина, поверьте мне. Пожалуйста, развяжите меня, а я пока буду рассказывать. Пожалуйста! — взмолилась Стефани, видя, что та колеблется.
Девушка была очень молода. Она подошла к кровати, уперев руки в еще неразвитые, девичьи бедра. Наморщив лоб, она пожевала нижнюю губу и посмотрела на Стефани:
— Ты только скажи, может, это Лили придумала? Я не проболтаюсь…
— Нет. Я… поспорила… с одним джентльменом, и он это проделал, как я понимаю, в шутку. — Стефани показала ей кровоточащие кисти рук. — Только я думаю, что он напился и забыл про меня. Я не могу так оставаться на всю ночь — пожалуйста, помоги мне освободиться.
— Раз это не Лили сделала, то я не против. — Девушка наклонилась и быстро развязала ремни. — Вот. А теперь сбегаю, принесу что-нибудь полечить твои руки. Я быстро.
К тому времени как девушка вернулась, Стефани вымыла руки в раковине и вытерла вышитым полотенцем. Она села на кровать и протянула девушке руки.
— Как тебя зовут? — с любопытством спросила она. Если бы не наряд, девушка могла быть любой из тех, с кем она ходила в школу в Нью-Йорке, или даже ее кузиной. На ней было платье с глубоким вырезом, отделанным кружевом, юбка при ходьбе раскрывалась, показывая ноги. Платье проститутки должна стимулировать мужчин, и все же оно никак не вязалось со свежим личиком девушки, которая как будто только что покинула школьную скамью.
— Меня зовут Хани, — сказала девушка, забинтовывая руку Стефани. Она улыбнулась Стефани стеснительной и удивительно невинной улыбкой. — Вообще-то Лия, но этого никто не должен знать. Мама умрет от стыда, если узнает, чем я занимаюсь. Она думает, что я ухаживаю за детьми. — Хани лукаво улыбнулась. — Могу тебе сказать, что заботиться об этих мужчинах — почти то же, что и о детях!
— С этим я не спорю, — с чувством сказала Стефани. Но следующие слова девушки укрепили намерение Стефани поскорее сбежать.
— Конечно, вольный стрелок Корделл, тот парень, что с тобой, — просто сказка. Побыть с ним несколько часов у нас каждая мечтает. В чем дело?
— Ни в чем, ни в чем, — проговорила Стефани уже спокойнее, желая только одного — чтобы Хани поскорее закончила и ушла. — Просто я вне себя. Мистер Корделл скоро вернется, и я тоже хочу сыграть с ним шутку. Ты мне поможешь? — Райан — вольный стрелок? Она должна была догадаться…
— Ну… не знаю, — засомневалась Хани. — Я и так уж много сделала… Чего ты от меня хочешь?
— Мне нужна одежда. Мои сумки потерялись во время грозы, а магазины ночью закрыты. Я завтра обязательно тебе все верну.
— А, это! Конечно, я что-нибудь достану… Минуточку. — Хани окинула ее одобрительным взглядом. — У нас нет никого такого роста, платья не будут доставать до колен…
— Наверняка найдется что-нибудь, что я могла бы надеть…
— Да, придумала. — Хани хихикнула. — Такое элегантное платье! Только не говори, что ты его брала, а то мне все волосы выдерут, поняла?
— Конечно, я никому не скажу. Поторопись, пока не вернулся Корделл и не схватил меня.
К тому времени как Хани вернулась с платьем, Стефани перерыла сумку Райана и забрала почти все деньги, которые ему заплатила. Он их не заслуживает — так она оправдала свое воровство, но она немного оставила ему как компенсацию за то, что он натворил. Медвежью шкуру тоже оставила. Хотя надо было бы заставить его рассчитаться за все, что он с ней сделал. Но сейчас об этом некогда думать — для этого еще будет время.
Вскоре Стефани облачилась в длинное жемчужно-серое платье с высоким воротом из дорогих кружев. Оно было ей коротковато, но открывало снизу только сапоги. Она закрутила вверху волосы, накрыла их кружевной накидкой, и получилось вполне прилично и респектабельно.
— Очаровательно, — постановила Хани. — Надеюсь, Фон не узнает, что я брала ее платье. А то будет беситься, как мокрая курица! Это ее воскресное платье.
— Завтра утром я первым делом пришлю его тебе, Хани, — пообещала Стефани. — Мне оно нужно только на ночь. А теперь скажи, в этом доме есть черный ход, чтобы я могла уйти незаметно?
Вскоре Стефани толкнула дверь кухни и вышла в темный переулок.
— Пистолет держи под рукой, — предупредила Хани. — Бежать ты не сможешь. И держись подальше от салунов, там полно пьяных.
— Спасибо, Хани. Я не забуду твою помощь.
— Пустяки. Я не понимаю, почему ты убегаешь от такого мужчины, как Корделл, но это не мое дело, не говоришь — и не надо. Просто будь осторожна, ты выглядишь как леди. И у тебя такие мягкие руки… — Жалобная улыбка скривила лицо Хани. — Я всегда хотела иметь такие мягкие, красивые руки, как у тебя.
Стефани расчувствовалась. Девушка оказалась гораздо моложе и чувствительнее, чем она думала.
— Возьми за труды, Хани. — Стефани всунула ей в руку деньги. — Потрать их с умом и оставь на черный день.
Увидев стодолларовую бумажку, Хани вытаращила глаза и радостно засмеялась.
— Никогда не получала столько за безделицу! А черный день у меня всегда! — Она коротко обняла Стефани и подтолкнула ее на улицу. — Иди, а то кто-нибудь увидит!
Зарегистрироваться в одном из отелей не составило труда. Она выбрала тот, который выглядел самым чистым и дорогим.
— Хм-м, Стефани Эшворт, — задумчиво сказал клерк, прочитав имя, нацарапанное в книге учета. — Знаете, недавно у нас тут был еще один Эшворт…
— Джулиан Эшворт?! — Стефани не верила в свою удачу. — Это был мистер Джулиан Эшворт?
— Сейчас посмотрю… да. Так и написано. Джулиан С. Эшворт… посмотрим… это было три, нет, четыре дня назад. Как я понимаю, вы его знаете?
— Нет, никогда о нем не слышала, — весело сказала Стефани. Она двинулась к мальчику, ожидавшему ее, чтобы нести сумку.
Джулиан! Всего четыре дня назад! Значит, они двигаются в одном направлении. Может, через несколько дней она его догонит!
Стефани нисколько не беспокоило, что она назвала свое имя в отеле, зная, что после того, как она сбежала, Райан Корделл мало что сможет сделать. Риск слишком велик, особенно если он в розыске.
Оставшись одна в своей комнате, блаженствуя в душистой ванне, Стефани думала о человеке, которому начала было доверять. И, как выяснилось, поступила опрометчиво. Она соскребала с себя следы его рук и губ. Она чувствовала, что он ее предал. Если его разыскивают власти, неужели он не мог довериться ей и все рассказать, а не предполагать, что она с ними заодно и выдаст его? А притащить ее в бордель — предельное унижение! Особенно после того… после…
Нет, об этом она вообще не будет думать. Это слишком больно.
Стефани приподняла ногу и стала рассматривать пузырьки мыльной пены. Свет лампы, стоявшей рядом, образовывал на прозрачных шариках множество миниатюрных радуг. Пузырьки лопались один за другим, радуги исчезали, и она вздохнула. Радуга всегда сияет слишком недолго.
Обернувшись пушистым полотенцем, Стефани присела к резному туалетному столику и изучила свое отражение. Волосы были чистые и влажные, она сплела их в косу на макушке, чтобы после высыхания они лежали красивыми волнами. Подавшись вперед, с беспокойством изучила цвет лица. Солнце и климат Аризоны оказали на него разрушительное действие. Лицо загорело, хотя она всегда носила шляпу. Какой ужас — на носу появилась россыпь золотых веснушек! Стефани свирепо запудрила их рисовой пудрой, предоставленной отелем.
Откинувшись на спинку стула, она еще раз оглядела себя.
Она выглядела как-то иначе, но не из-за загара и веснушек. Без потрепанной шляпы, с зачесанными со лба волосами, как она привыкла их носить, она все еще была похожа на прежнюю Стефани, но что-то в корне изменилось. Может быть, глаза. Они по-прежнему были темно-карие, с густыми черными ресницами, и брови поднимались над ними изящными дугами, но в них появилось какое-то новое выражение…
А, пустяки, решила она и положила на стол черепаховый гребень. Она такая же, как всегда. Ничего не изменилось.
Только она надела халат, который ей одолжила жена владельца отеля, как раздался стук в дверь. Наконец-то ужин! Лучше поздно, чем никогда. Молодой человек, доставивший еду, благодарно улыбнулся, приняв чаевые.
Стефани и не догадывалась, как соскучилась по настоящей еде, пока не почувствовала восхитительный запах над серебряным подносом. Желудок выжидательно урчал, пока она поднимала крышку. На блюде оказались нежный зеленый горошек, мелкая морковка, вареная картошка, телятина и горячие булочки, прямо из духовки. Сказочное пиршество! В меру охлажденное вино было из Франции!
Для провинциального городка, затерянного неизвестно где, Уиллоу-Крик был на высоте, с довольным вздохом подытожила Стефани. Еда была вкусная и недорогая.
Когда Стефани поняла, что если съест еще хоть один кусок, то лопнет, она взяла бутылку с остатками вина и чистый стакан и легла на кровать почитать. Она наугад взяла книгу с полки, и когда открыла ее, то замерла. Шекспир! Из всех книг, стоявших на полке, она выбрала «Напрасный труд любви» Шекспира, ту, которую цитировал Райан Корделл! Она с треском захлопнула книгу.
Глаза неожиданно наполнились слезами, и Стефани с ужасом поняла, что плачет. Не в силах сдержать рыданий, она отшвырнула книгу на пол и уткнулась головой в подушку. Будь он проклят за то, что она так себя чувствует, за то, что дал ей, а потом отобрал.
Стефани била кулаками подушку, выпуская боль и разочарование. Еще долго она не сможет забыть Райана Корделла, с тоской подумала Стефани.
Глава 17
Решив найти Хантли и Бейтса до того, как они найдут его, Райан пустился в обход питейных заведений. Он толкнул дверь салуна «Рыжая собака» и вошел в прокуренный зал. Как всегда, здесь была толпа мужчин, в углу бренчало пианино, на сцене три женщины — группа «Тройная угроза» — изображали нечто похожее на танец. В пене кружевных юбок взлетали к потолку ноги в сетчатых чулках.
С одной стороны комнаты за столами играли в карты, вокруг толпились зрители. Возле длинного изогнутого бара стояла обычная компания выпивох.
Райан решил было, что никого здесь не знает, как вдруг из дальнего угла донесся голос:
— Корделл! Эй, иди сюда!
Он узнал этот требовательный молодой голос, на мгновение замер, потом подошел к столу.
— Привет, Билли. — Райан придвинул стул и сел, не дожидаясь приглашения. — Я думал, ты околачиваешься в форте Самтер.
— Так и есть. Здесь у меня бизнес. А ты что делаешь в Аризоне?
— То же самое, бизнес.
— Доходный, Корделл? — Билли Бонни закинул ноги на стол и засмеялся. У него почти каждое заявление сопровождалось или предварялось смехом или улыбкой.
— Может, будет доходным, Билли. Я слышал, ты улизнул от губернатора Уолласа.
— Этот сукин сын дважды меня достал. Сказал, что отпустит на свободу, если я дам показания, и я пошел на сделку. — Билли ухмыльнулся. — Он свое слово не сдержал, и я решил, что тамошний климат мне вреден для здоровья.
— Да, я что-то слышал. — Райан покачал головой. — Ты плохо кончишь, Билли, если не останешься в Нью-Мексико. Поезжай на запад, в Калифорнию, или Орегон, или Айдахо.
Иначе они тебя прикончат.
Улыбка на лице Билли Бонни превратилась в оскал.
— Могут, но я утащу за собой многих, очень многих. Райан налил себе виски из бутылки Билли.
— Послушай, Билли. Я знал тебя, когда вы с матерью и братом еще жили в Нью-Йорке, когда ты еще был Генри Маккарти, и…
— Генри Маккартиумер, Корделл. Умер. — Выражение лица Билли стало серьезным. — С тысяча восемьсот семьдесят третьего года я Уильям Г.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43