Кар даже не улыбался, слушая подобные речи.
Очень суетился Лиоль. Он без конца приставал к Серэне с расспросами, возмущался произволом полиции. Говорил, что все это по вине проникших в «Очищение» «безответственных элементов» (это выражение ему очень нравилось, и он без конца повторял его). Он предлагал, чтобы их группа и вообще все здравомыслящие вроде них вышли из «Очищения», организовали свое движение, пусть пока что они будут слабей, зато потом все поймут, кто прав, и присоединятся к ним. Он спрашивал Кара, не предпринять ли какую-нибудь решительную акцию?
Короче говоря, Кар не мог не признать, что полиции удалось нанести университетскому прогрессивному движению жестокий удар. И прекрасно понимал, какую роль в этом сыграло «Око».
Серэну вызывали еще несколько раз. Она продолжала не понимать, чего от нее хотят. Но Кар, который попросил ее запоминать и подробно рассказывать ему все, о чем шла речь на допросах, обдумывал и анализировал услышанное.
Постепенно он начал понимать схему допросов, их стратегическую линию, цель, с которой обрабатывали Серэну.
Раз не удалось убедить ее товарищей в ее предательстве, значит, надо убедить Серэну в предательстве товарищей. Кругом, мол, враги, изменники, и все движение - дело рук провокаторов. Святое дело губят враги. Вот их-то и надо ради этого святого дела разоблачать, выявлять. Уж теперь-то она не должна молчать, должна помочь полиции.
Такова схема.
И они будут долбить в одну точку долго, упорно, все упорней. Полиция, как бульдог, если уж вцепится, не отпустит.
Но почему столько времени Серэну не трогали? Ну мало ли почему - думали обойтись без ее помощи, наблюдали за ней, давали созреть, то есть попросту все глубже окунаться в свое отчаяние. А может, обдумывали, решали, что делать дальше.
Какой же одинокой она должна себя чувствовать. У Кара порой комок подкатывал к горлу, когда, исподтишка наблюдая за ней, он видел ее пустой, тоскливый взгляд, устремленный в пространство. Она теперь частенько сидела так, у окна, с книгой в руках, с книгой, давно открытой все на той же странице…
Но иногда Серэна отчаянным усилием воли брала себя в руки. Она тщательно готовилась к занятиям, подходила к телефону. Эдуард регулярно звонил ей раз в два дня, и это придавало ей бодрости. Однажды воскресным днем она сказала Кару:
- Мы давно никуда не ездили. Давай поедем туда, в наш ресторанчик. Ладно?
Кар обрадовался. Помчался в гараж, вымыл машину, наполнил бак.
Они долго и не спеша ехали по приморскому шоссе. Еще отдаленно, но чувствовалось приближение осени - то ли море потускнело, то ли солнце не так слепило, то ли свежей стал ветерок.
Добрались до того пляжа, до того маленького ресторанчика-отеля, где впервые их счастье стало полным. Сейчас, кроме них, в ресторанчике никого не было. Они все же выкупались, хотя многие горожане уже перестали купаться, полежали на теплом, уже не горячем песке, молча, закрыв глаза, держа друг друга за руки.
А теперь вот сидели за своим скромным, но таким вкусным обедом, бросали чайкам кусочки хлеба. Чайки вились, кружились над песком (и как они только не сталкивались!), коротко вскрикивали. Было в их криках что-то тревожное, а в снежной белизне - далекое и недостижимое.
- Ты знаешь, Ал, - говорила Серэна, не отрывая взгляда от посеревшего моря, - мне иногда так хочется уплыть туда, далеко-далеко за горизонт. Плыть, плыть, пока хватит сил. Ведь не обязательно возвращаться? Правда? В жизни же мы никогда не возвращаемся назад. Почему этого нельзя сделать в море?
Кар испугался. Еще этого не хватает! Подобные мысли надо немедленно выбить у нее из головы.
- О чем ты говоришь, Серэна! Ты неправа - в жизни можно возвращаться назад, если возвращаешься ко временам, когда был особенно счастлив. Посмотри кругом, разве мы не вернулись в свое счастье? Разве я ничего не значу для тебя?
- Да, ты, наверное, прав. - Серэна посмотрела на него каким-то странным взглядом, прижалась к нему, прошептала: - Особенно когда ты и есть все мое счастье - у меня же больше ничего и никого нет, кроме тебя.
Кар бурно запротестовал. А Университет, спорт, занятия, «Очищение»? Ее товарищи и друзья? А прогулки к морю, природа, за чистоту которой она борется? Да мало ли прекрасного на свете! Стоит ли падать духом из-за мелких неприятностей, из-за подлых людей, такие всегда были и будут. Все это минует и памяти не оставит. И так далее, и так далее. Он еще никогда не был так красноречив.
Серэна внимательно слушала, а он с тревогой следил за выражением ее лица. Наконец, когда он замолчал, не находя больше слов, она, покачав головой, сказала:
- Наверное, ты прав. Но все равно, имей в виду, что у меня ничего нет теперь, кроме тебя. - Она подняла голову и пристально посмотрела ему прямо в глаза.
Они остались ночевать в том маленьком отеле, как тогда, как в тот незабываемый день…
После этой поездки Кару показалось, что Серэна немного ожила. Они побывали в кино, она смотрела телевизор, который давно не включала, интересовалась газетами. Кар старался рассказывать ей всякие новости, по возможности приятные. Оберегал от всего, что, по его мнению, могло ее огорчить или напугать. Он все раздумывал, не рассказать ли ей об их доме? Не рискуя снова заговорить о свадьбе, он рассчитывал, что упоминание о доме заставит ее саму вернуться к этой теме.
Кар иногда проходил мимо «своего» будущего владения, смотрел, как растет его дом, он вновь представлял, как они будут здесь жить с Серэной. Уж тут, в их крепости, он сумеет оградить ее от обид и неприятностей! Пусть попробуют сунуться сюда! Он старался не думать о том, что главная угроза их счастью таится не во врагах Серэны, а в ней самой, и с этим внутренним врагом бороться куда трудней.
Но вот Серэну снова вызвали в полицию. Она вернулась мрачной и молчаливой, и все пошло по-прежнему. На этот раз она даже ничего не рассказала Кару.
- Я не помню, Ал, не мучай меня. Все равно все это бесполезно. Ну что мы можем против них сделать?..
Кар произнес целую речь, опровергая это утверждение. Серэна молча кивала, но он видел, что его слова не доходят до нее. Она была далеко. Где? В прошлом, в будущем?
Так бы все и тянулось, но однажды, когда Серэна ушла на занятия, а Кар оставался дома, раздался телефонный звонок. Это был Бьорн.
- Нам необходимо повидаться, Кар. - Он говорил деловым тоном. - Мне надо кое-что сообщить вам. Постарайтесь вечером найти предлог и выбраться ко мне. У вас вечером нет дел?
Кар сказал, что придет.
Он обратил внимание на одну деталь. Раньше Бьорн всегда старался намекнуть, что ему точно известно, что Кар в такое-то время свободен, а Серэна занята - мол, не забывай, нам известен каждый и ее, и твой шаг.
Сейчас этого намека не было. Наоборот, Бьорн поинтересовался, свободен ли Кар. Разумеется, не случайно. Что он хотел этим показать? Что за ним теперь не следят, ему абсолютно доверяют? Или что не следят за ней, лишний раз подчеркнуть, что «Око» ко всем ее делам и бедам никакого отношения не имеет? А может, все это ему кажется? Совсем уж ум за разум заходит! Всюду видятся какие-то таинственные намеки, скрытый смысл.
Так или иначе, когда стемнело, он вновь пришел в укромный домик, в котором давно уже не был. Интересно, пиво и орешки будут? По этим признакам он определял теперь тон предстоящего разговора.
Орешки и напитки стояли на столе - значит, будут о чем-то просить, в чем-то уговаривать, морочить голову.
Кар заранее напрягся, он был настороже.
Глава XI
СЧЕТ
Сначала Бьорн поинтересовался, как у Кара идут дела, на этот раз даже осведомился о самочувствии Серэны, выразил надежду, что оно хорошее и что скоро Кар отпразднует новоселье в собственном доме с молодой женой. Затем он напомнил, что в развале «Очищения», этой одиозной организации, есть и его, Кара, заслуга, вспомнил эпизоды из своей университетской жизни. Кар внимательно слушал, коротко отвечал. Когда же будет главное? Ага, вот оно!
- Видите ли, Кар, - незаметно перешел к новой теме Бьорн, - то, что вы получите университетское образование, - прекрасно, более того - необходимо для вашей будущей работы, но это когда-то еще произойдет, а бывают случаи, когда агентству приходится мобилизовать свои лучшие силы, лучших специалистов активных действий, среди которых вы занимаете у нас ведущее место. Сами понимаете, в жизни каждого человека случается много непредвиденного. Что уж тогда говорить о таком разностороннем организме, как «Око»! Поэтому вы должны быть, как, впрочем, и все работники агентства, в полной, так сказать, форме, в постоянной боевой готовности. Вы - солдат, и уж вам-то это ясно. Поэтому вы не должны терять свое мастерство. Вы следите за ходом моих рассуждений? А? Кар?
- Очень внимательно, господин вице-директор.
- Прекрасно! Наше оборудование, методы и средства действий постоянно усложняются, совершенствуются. Да и традиционные навыки, приемы каратэ, теквондо, джиуджитсу, самбо, айкидо, саватты - все не перечислишь - требуют регулярной тренировки, которую, боюсь, вы забросили в последнее время. В стрельбе тоже надо все время практиковаться, даже такому снайперу, как вы. Вы когда последний раз были в нашем тире? А? Кар?
- Месяца два назад.
- Ну куда это годится! Будь вы хоть цирковым стрелком, но держу пари, что прежних результатов не покажете. А надо! Нельзя терять мастерство, тем более таким супер-специалистам, как вы. Надо все это вспомнить, обновить, вновь, закрепить. Между прочим, сотрудники «Ока», независимо от специальности, систематически стажируются в наших школах. Как разведчики, агенты любых армий, любых спецслужб…
- Как террористы…- вставил неожиданно для самого себя Кар.
Бьорн внимательно посмотрел на него:
- Да, и как террористы. Между прочим, их школы могут дать сто очков вперед любым другим. А что в этом плохого? Цели у них плохие, да. И то не у всех. Но это тема другого разговора. А вот методы действий - дай бог каждому! Поймите, Кар, мы одно из лучших сыскных агентств в мире. Мы не можем снижать эффективность нашей работы из-за каких-то глупых предрассудков или условностей, какими связаны официальные полицейские службы, а порой и некоторые секретные. Мы коммерческое предприятие и обязаны выполнять любые заказы клиентов. Нам, между прочим, жалованье платит не государство, а дирекция, которая деньги для этой цели получает от заказчиков, в зависимости от результатов. Это бездельники-полицейские могут валять дурака - им все равно будут платить. А нам такая роскошь недоступна! Так что мы должны иметь сотрудников лишь высшей квалификации, в любую минуту готовых действовать с максимальной эффективностью. Но я отвлекся. Так вот, Кар, вы поедете на двухнедельные курсы. Условия учебы вам сейчас это позволяют, если надо, мы с Университетом договоримся.
- Но, господин вице-директор, мне бы не хотелось сейчас оставлять Серэну одну…
- Ничего, Кар. - Голос Бьорна зазвучал непривычно твердо. - Мы учли это обстоятельство и пошли вам навстречу: обычно стажировка в наших школах длится два-три месяца, а вы пробудете всего две недели. В воскресенье сможете съездить домой. Поэтому мы вас отправляем не в другую страну, а поблизости. Но учтите, местонахождение наших школ является служебной тайной, так что не вздумайте сообщать его кому-нибудь, в том числе вашей невесте. Это было бы нарушением восьмого пункта договора, который вы подписали, поступая к нам на работу. Но в конце концов, шесть-семь дней - срок небольшой. Пусть Серэна Рендо привыкает, ведь когда вы вновь будете работать в «Оке», в моем отделе, к тому времени, не сомневаюсь, она станет вашей женой, вам придется расставаться и на более длительный срок, будут командировки, поездки, задания… Так что в понедельник к десяти утра прошу быть здесь. Вас отвезут.
Бьорн произнес последние фразы настолько безапелляционным тоном, что Кару оставалось лишь проститься.
Конечно, ему очень не хотелось оставлять Серэну, но, в конце концов, шесть дней действительно срок небольшой. Воскресенье они проведут вместе, а потом еще шесть дней - и снова вместе, но уже надолго.
Когда он сказал ей, что должен срочно на неделю съездить к брату, тот очень просил, видимо что-то случилось, Серэна страшно расстроилась.
- А как же я? - совсем по-детски спросила она.
- Не огорчайся, в воскресенье буду дома. Позвони ребятам, повидайся с ними.
- Ну что ж, - вздохнула Серэна, - ведь у тебя никого нет, кроме брата. И меня, - добавила она, помолчав.
Кар позвонил Эдуарду, предупредил его, что ненадолго уезжает, и попросил «присмотреть», как он выразился, за Серэной.
Все это время его мучила одна мысль. Он все искал способ, как поделиться своими подозрениями с Эдуардом, не выдавая себя.
Дело в том, что недели за две до этого он случайно вечером проезжал по той тихой улочке, где находилась служебная вилла, на которой он встречался с Бьорном.
Он уже проехал запущенный сад, когда в зеркало заднего вида заметил, как из сада выскользнула и метнулась в сторону соседней улицы какая-то фигура. Фигура показалась ему знакомой. Но долго думая, на ближайшем перекрестке он свернул, выехал на эту соседнюю улицу, снова свернул. Он рассчитывал, что человек выскочит на улицу, как раз когда он подъедет. Так оно и получилось - замеченный им человек торопливо пересек улицу, залез в машину, машина тронулась и проехала в нескольких метрах от Кара. Хотя улица была тускло освещена, ему показалось, что он узнал того, кто сидел за рулем. Шляпа, надвинутая на низкий лоб, суетливые движения… Неужели Лиоль? Не может быть! Откуда он здесь? Неужели?.. Может быть, Кар ошибся?
Но потом ему вспомнились настойчивые расспросы Бьорна, его слова о том, что Лиоль может пригодиться…
Конечно, вряд ли «Око» взяло бы на работу такого человека, но в платные осведомители почему же нет?
Кар задумался. Какие задания мог выполнять Лиоль? Уж наверняка они были связаны с «Очищением». Но почему Бьорн ничего не сказал об этом ему, Кару? Или такова система - два агента, работающие по одному заданию, не должны знать друг друга? А может быть, Лиолю вменялось в обязанность слежка за ним - доверяй, но проверяй?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41