Затем приложил горлышко от бутылки к мундштуку.
– Потяните! – сказал он Дингвею и выпустил из рук бутылку. Когда Дингвей утолил жажду, Камарели оторвал от мундштука бутылку.
– Ни за какие блага не подойду больше к окну, – сказал Дингвей, крепко сжимая перила.
– Вам вредно волноваться. Отдохните, – посоветовал Камарели. – Ко всему можно привыкнуть. Страшного тут ничего нет.
– Да-да, я уже пришел в себя. Представьте, даже ощутил голод.
– Желудок не отказывается от своих привычек и в непривычной обстановке, пошутил Макдональд и с опаской добавил: – Электричество, надеюсь, здесь подается без перебоев?
– Так же, как и на Земле, – улыбнулся Камарели.
– Слава богу! – воскликнул Бриан. – Но откуда на корабле берется столько энергии?
– Энергии здесь хоть отбавляй, – ответил Камарели. – Синяя шкатулка является резервуаром неисчерпаемой энергии, энергии атома. Впрочем, тепло и электричество корабль получает от солнца при помощи специального прибора. Ведь солнце здесь светит беспрерывно, «ночи» вовсе не существует, да и тучи не заслоняют светило.
– Оказывается, не так уж плохи наши дела, – приободрился Макдональд. – На всякий случай я захватил электрическую плитку, вот только бы штепсель найти. Он обвел глазами кабину.
– Да их целых два, там, у стола.
Макдональд принялся распаковывать чемодан. Вынул из него электрическую плитку, сковородку, кофейник, консервы. С великой осторожностью, чтобы от толчка или неловкого движения все не взлетело в воздух, он разложил свои запасы на столе – готовить завтрак за столом было все-таки привычней.
– Я везу из Тбилиси такую вырезку для бифштекса, что пальчики оближете, говорил Макдональд, суетясь вокруг стола.
На плите зашипело масло. «Кулинар» бросил на сковороду солидные куски мяса. Однако в то же мгновение их подбросило вверх.
Бриан, который уже немножко приспособился к непривычной обстановке, погнался за взлетевшими бифштексами, настиг их, водворил на прежнее место и накрыл тарелкой.
– Прижмите пальцем, – посоветовал Камарели. И пока мясо не зажарится, не отпускайте.
Макдональд не преминул воспользоваться советом, но тут же сам оказался отброшенным от пола.
Камарели притянул к себе неудачливого «повара» и привязал его правую ногу ремнем от чемодана к ножке стола.
– Да поможет вам бог, – благодарно произнес Макдональд и уверенно принялся за исполнение своих новых обязанностей.
С большим трудом путешественники, наконец, поджарили бифштексы и принялись за завтрак в столь необычных условиях.
Затем Макдональд решил сварить кофе. Он попросил Дингвея принести из кабины графин воды, а затем ценой огромных усилий переправил водяной шар в кофейник. Правда, ненадолго: неподатливая вода все время выползала, обволакивая кофейник мокрой пеленой.
– Смажьте края маслом, тогда вода не будет переливаться, – посоветовал Камарели.
– После драки кулаками не машут, – засмеялся Макдональд, – вода уже пролилась. – Но советом Камарели он все же воспользовался.
Кофейник, однако, и не думал закипать.
Макдональд вновь заворчал:
– Плитка горячая, дно кофейника накалилось, а вода по-прежнему холодная. Черт знает, что происходит.
– Не торопитесь, закипит, – сказал Камарели.
– Когда? Завтра утром?
– Вполне возможно.
– Любопытно, почему вода привередничает?
– Да она потеряла вес.
– При чем тут вес? Не говорите загадками, – вмешался Дингвей.
– Вспомните, – ответил Камарели, – как закипает вода и в обычных условиях: горячая вода струится вверх, ибо она становится легкой, а ее место занимает холодная. Нагревшись, она тоже устремляется на поверхность, опять-таки уступая место холодной. Таким путем они сменяют друг друга. Здесь же горячая вода остается на дне.
– Воздух тоже плохой проводник тепла, однако кабина наша обогревается прекрасно, – заметил Макдональд.
– Тогда обратите внимание на стены, – сказал Камарели, – какой материал, по вашему мнению, использован для их обивки?
– Бархат, конечно, – выпалил Бриан.
– И я так думал вначале. Однако притроньтесь к стене. Зеленоватый бархат это на самом деле неизвестный нам металл, распространяющий тепло. Но нагретый воздух так и оставался бы у стен, не будь специальных приспособлений. Их почти неприметная вибрация гонит теплый воздух от стен и согревает весь корабль.
Путешественники еще раз оглядели салон.
У карниза, под самым потолком, в двух углах они заметили какие-то малюсенькие аппараты.
– А это еще что такое? – спросил Дингвей.
– Тот аппарат, что слева, – питает воздух кислородом, правый же поглощает углекислый газ.
Макдональд безнадежно махнул рукой и отошел к стене.
– С кофе ничего не получается. Давайте выпьем вино, – предложил он, взяв за горлышко бутылку с «Бордо».
Путешественники, по очереди выпив вино с помощью мундштука, удобно «разлеглись» на воздушных ложах.
– Сегодня вы мои гости, – обратился ко всем Макдональд, – так как отдыхаете в моей кабине. Прошу прощения за некоторые неудобства, – пошутил он и, развязав ремень, тоже «прилег» у потолка. Дингвей невозмутимо висел вниз головой.
Камарели и Бриан плавно покачивались, Бриан даже вздремнул после плотного завтрака. А Камарели задумчиво смотрел в окно, за которым расстилалось небо. В темноте пылал солнечный шар, однако лучи его не рассеивали мглу. Вдали поблескивал огромный диск Земли, которому, Луна, словно прожектор, освещала дорогу в непроглядной тьме Вселенной.
Камарели мысленно унесся на Землю-этот челн радости и страданий, надежд и слез. Сейчас она стала далекой-далекой планетой… воспоминанием…
Вдруг земной шар пошатнулся и исчез в бездне, звезды превратились в светящиеся полосы. Камарели почувствовал резкий толчок, и в то же мгновение все четыре путешественника оказались на полу. Висевшая у потолка пустая бутылка упала на пол и разбилась вдребезги.
– Что случилось? Что происходит? – удивленно воскликнули делегаты, вскакивая на ноги.
– Мы обрели вес, – оживился Дингвей и твердым шагом прошелся по комнате.
Камарели бросился в кабину Каро. Когда он вернулся, взволнованные и удивленные делегаты засыпали его вопросами.
– Инженер Каро передает вам привет и просит через час пожаловать к нему на обед.
– Что произошло?
– Чем вызваны эти перемены?
– Чтобы текла вода, жарилось мясо и мы могли бы кушать в обычных условиях, Каро заставил раунит вращаться вокруг своей оси. Так что раунит сейчас уподобился маленькому астероиду.
– Но что вернуло нам вес? – спросил Макдональд.
– Вращение раунита.
– Каким образом?
– Посредством центробежной силы. Быстрое вращение корабля создало центробежную силу, воздействие которой мы испытываем сейчас как собственный вес.
– То есть стремимся оторваться от раунита и продолжить полет совершенно самостоятельно? – спросил Макдональд.
– Правильно. Поэтому мы и давим на пол так, будто хотим его проломить.
– Полная иллюзия земного тяготения! – изрек Бриан.
– Не случайно Эйнштейн доказывал, что между всемирным тяготением и силами инерции нет принципиальной разницы. «Не случайно Эйнштейн доказывал, что между всемирным тяготением и силами инерции нет принципиальной разницы».
Общая теория относительности Эйнштейна, созданная им в 1916 г, утверждает эквивалентность сил тяготения (гравитационных сил) и сил инерции (возникающих при ускоренном движении тел) в бесконечно малых областях пространства.
Инженер-физик Г. ОНАНЯН.


Камарели не спалось. Держась за поручни (раунит уже не вращался вокруг своей оси); он прошел в салон.
Из того угла, где он стоял, земной шар уже не был виден, но зато звезды казались особенно близкими. Причем ни одна звезда не изменила своего обычного положения. А ведь раунит уже на несколько миллионов километров отдалился от Земли!
«Будто сидишь на балконе в Тбилиси и наблюдаешь за звездами, – подумал Камарели. – Вот Полярная звезда, напротив – пустое кресло – Кассиопея, вот ясная звезда, что так любит сиять над развалинами Нарикалы. А вот изгибающийся Скорпион, который словно норовит ударить ядовитым хвостом по макушке Мтацминда. Знакомая картина, обычная, „земная“…»
Камарели и вправду представил себя в Тбилиси. Неужто достаточно оглянуться, и в окне увидишь улицу?! А это? Глухо рокочут автомобили и приглушенно скрипят заворачивающие на другую улицу трамваи. Повеял коджорский ветерок… Да, да, до Камарели донесся терпкий аромат киндзы.
Теплая волна воспоминаний охватила душу Камарели. Он сомкнул веки. Казалось, стоит открыть их сейчас, как возникнут стреловидный кипарис и беседка в тени сирени. Камарели видится его маленький сад, балкон. Он открывает глаза…
Вокруг – черная бездна, усыпанная мириадами, звезд. Небо безбрежно, и лишь белый снежный обруч, как след прыжка оленя, окаймляет тело Вселенной. Знакомые северные звезды ласкают южные светила, из которых особенно выделяется красотой ослепительная звезда Южного Креста.
И где-то внизу, скрытая черным бархатным пологом ночи, жила Земля. Волновались моря, мягко синело небо, зрели хлеба, шумели сады… Где-то внизу, скрытая сенью ночи, ровно дышала любимая Грузия.
Каждый раз, когда он возвращался на родину, согретый братской любовью москвичей, ободренный успехами в работе, окрыленный мечтами, вид седых вершин Кавказских гор как-то по-новому радовал его сердце и наполнял детской радостью и неудержимым волнением.
И сейчас, отдаленный от родины на миллионы километров, хотя и чувствуя всем существом прелесть первозданной красоты Вселенной, он все же с радостью наблюдал за Землей и с нетерпением влюбленного искал на ее поверхности Грузию.
– Что призадумались, друг мой? – прервал его думы Каро.
Камарели обрадовался появлению марсианина.
– Меня пленил величественный пейзаж Вселенной, ответил он.
– Или тоска по родине? – тихо спросил Каро.
Камарели вздрогнул – он никак не мог привыкнуть к тому, что Каро читает в его душе, – но тут же овладел собой и, не поднимая глаз, произнес:
– Разве любовь к родине достойна осуждения?
– Я этого не говорил, – спокойно заметил Каро и, оттолкнувшись от пола, поплыл по воздуху к Камарели. – Однако, – продолжал он, – согласитесь, чувство родины, как и все на свете, зависит от времени и обстоятельств.
– Но какие бы перемены ни произошли сейчас, я все же остаюсь грузином.
– Оказывается, вы патриот, – пошутил Каро.
Наступила тишина.
Камарели смотрел на земной шар. Каро же устремил взгляд туда, где горел Марс, и тут Камарели поймал себя на мысли, что ни разу не подумал о приближающейся планете. Он все время не сводил глаз с Земли, и лишь теперь, когда посмотрел на окутанный красным пламенем Марс, он вспомнил о Геде.
– Пойдемте ко мне, – нарушил молчание Каро, – вы, кажется, впадаете в меланхолию.
– Напротив, множество впечатлений, разнообразие картин полностью завладели мной.
– У меня отдохнете.
По пути Каро подробно ознакомил Камарели с назначением некоторых аппаратов.
– Хотите увидеть Тбилиси?
– Каким образом? – радостно спросил Камарели.
– Посмотрите в это стекло.
Камарели вгляделся в окуляр телескопа и… его взору предстал Тбилиси. Вот два вагончика фуникулера ползут, словно два черных жучка, навстречу друг другу. По проспекту Руставели торопятся люди, бегут трамваи, автобусы – издали кажется, что движется сам проспект. Перед зданием оперы стоит группа ребят с красными галстуками. «Интересно, какая сейчас в Тбилиси погода? – подумал Камарели. – Многие одеты в белое. Какое же сегодня число?»
Вначале Камарели старался вести счет времени, однако на рауните не было смены дня и ночи, поэтому он скоро сбился. К тому же для сравнения времени на мчащемся со страшной скоростью корабле со временем на Земле нужно было прибегнуть к помощи теории Эйнштейна. Но сейчас Камарели было не до научных расчетов. Он жадно смотрел на Тбилиси.
Каро вскоре выключил телескоп.
– Разрешите ненадолго покинуть вас, я нужен у аппарата, – сказал он, побудьте пока в моей кабине.
Камарели обрадовало предложение Каро. Ему хотелось остаться наедине со своими думами, упорядочить мысли, блуждающие по темным лабиринтам проблем, рожденных последними событиями. Камарели энергично толкнул дверь и вошел в кабину. Вошел и не поверил своим глазам. У маленького круглого стола, в углу, стояла Геда Нуавэ. Она смотрела на Камарели глазами, полными любви.
Сраженный неожиданной радостью, он лишь протянул к ней руки, воскликнув:
– Геда!
И направился к ней… Но уперся руками в стену. Года весело смеялась на экране.
Камарели, вдруг обессилев, опустился в кресло.
Камарели не помнил, долго ли длилась беседа с Гедой.
Выйдя из кабины, он натолкнулся на Дингвея, тот недоуменно спросил его:
– Сколько можно вас искать? Куда вы пропали?
Камарели был в таком умиротворенном настроении, что обрадовался даже Дингвею и, рассмеявшись, воскликнул:
– Ваши глаза следили за всей Америкой, дорогой Дингвей, а на этом крошечном корабле не могли уследить за мной!
– Все кабины осмотрел, а вас как не бывало. Я даже к Каро заглянул.
– На время я одел шапку-невидимку, – отшутился Камарели.
– Не удивляюсь и этому. Все может быть на этом волшебном корабле. Впрочем, гуляйте себе в вашей шапке, не моя забота. Объясните только одно: почему мы должны плавать внутри корабля, как рыбы в аквариуме, – ведь, оказывается, нам можно искусственно вернуть первоначальную тяжесть. Вращение раунита принесло нам два часа блаженства!
– Как вы думаете, можем ли мы брести в этой пустыне вслепую? А что, если столкнемся с каким-нибудь телом? Здесь шутки плохи!
– С кем столкнемся? – не унимался Дингвей.
– По небу слоняются тысячи бродяг, которых астрономы величают метеоритами. Некоторые из них настолько мизерны, что наш раунит рассеивает их так же легко, как слон – рой комаров. Но иногда встречается солидная глыба – столкновение с ней не так уж приятно.
– Но разве нельзя следить за метеоритами и при вращении раунита?
– Вспомните, как выглядели тогда звезды, – ведь они превратились в сплошное светящееся кольцо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18