Он заключил ее в свои объятия, она вздохнула и подняла на него глаза, и от радости, переполнявшей ее, сердце ее билось быстрее и кровь стучала в висках.
Он не сводил с нее восторженных глаз.
– Я свободен, и у тебя нет причин отказывать мне. Ты не можешь мне отказать.
И, словно для того, чтобы показать ей, что она в его власти, он опустил руку к ее бедрам и стал ласкать ее так, что воспоминания о недавнем наслаждении вновь ожили в ней.
Она попыталась взглянуть на него с негодованием, но у нее ничего не получилось.
– Ты – мерзкий и негодный распутник, – пробормотала она, чувствуя, как тает от его ласк.
– И все же ты меня любишь.
Он крепко поцеловал ее и повел к кровати. Она и опомниться не успела, как оказалась лежащей под ним.
– Скажи это, ангел мой, – едва слышно шепнул он. – Скажи, что все же любишь меня.
Она глядела в его лицо, в котором все же сквозила легкая неуверенность, и сердце ее пело от радости. Уж не ослышалась ли она? Неужели мечты ее сбываются?
– Скажи же! – воскликнул он.
Да, сбываются.
– И все же я тебя люблю.
– И выйдешь за меня замуж.
Замуж! За Себастьяна! Возможно ли такое счастье! Но ей хотелось помучить его еще немного, особенно после того, как он пытал ее, заставляя открыть свои чувства.
– Я хочу быть независимой, – сказала она, но ее улыбка тут же ее выдала.
– Независимой? – проворчал он, раздвигая ей ноги коленом. – Только не вынуждай меня снова прибегать к экстренным мерам, чтобы добиться правды.
Она ощущала его возбуждение.
– Насколько мне помнится, твое наглое поведение в прошлый раз было не так уж успешно. Ты не смог заставить меня признаться, я сказала это, когда сама захотела.
Он схватил ее за руки и пригвоздил к кровати. Улыбка его обещала неземные удовольствия, и она уже предвкушала их.
Но тут улыбка его исчезла, он смотрел на нее потемневшими от напряжения глазами.
– Скажи, что выйдешь за меня, ангел мой, а потом наказывай меня за мою наглость как тебе будет угодно.
Она внимательно смотрела на человека, которого любила, который просто не мог ей никогда наскучить. И любовь переполняла ее сердце.
– От такого предложения не в силах отказаться даже независимая женщина.
Он удовлетворенно хмыкнул и, опустив голову, приник к ее груди.
– Как же мне нравится вынуждать независимую женщину сдаться!
Рука его скользнула к его бедру.
– После того как я разберусь с вами, ваша светлость, вы еще пожалеете о своих словах. Принимаю ваше предложение наказать вас за вашу наглость.
Рука ее ласкала его, и он застонал от наслаж-дения.
– Наказывай, ангел мой. Подозреваю, это первая из многих битв, которые нам предстоят. Я предвкушаю их.
«Я тоже, – подумала она, когда он приник к ее губам. – Я тоже!»
23
Корделия медленно просыпалась. Ей было тепло и удобно. Глаз она не открывала, решив понаслаждаться подольше. Она слышала ровное дыхание Себастьяна, чувствовала его руку у себя на груди. Со сладостным восторгом вспоминала она прошлую ночь, ночь их любви.
«И мы поженимся!» – подумала она, упиваясь своим счастьем.
Открыв наконец глаза, она хотела полюбоваться им спящим, но тут же встревоженно села в постели. Господи, что же ей теперь делать! Спальня была залита солнечным светом. Себастьян уговорил ее остаться с ним, пообещав, что разбудит ее до рассвета, чтобы она могла незаметно пробраться в свою комнату. Но рассвет давно уже наступил!
– Спи, ангел мой, – пробормотал Себастьян, не поднимая головы.
Она обернулась к нему и залюбовалась им. Он спал так мирно, волосы его разметались по подушке, щека была примята от сна. Она не могла сдержать улыбки.
Потом она услышала шум в коридоре, и улыбка сползла с ее лица. Она выдернула подушку из-под Себастьяна и стукнула его по голове.
Он тут же открыл глаза и возмутился.
– Надеюсь, ты не собираешься каждое утро будить меня подобным образом! – И тут он понял, что утро наступило уже давно.
Она пришла в ярость, увидев, что он запрокинул голову и расхохотался.
– Ничего смешного. Ты обещал меня разбудить. – Она вскочила с кровати и стала искать свою одежду.
– Кажется, мы пропустили рассвет, – весело заметил он. – Значит, беспокоиться уже не о чем. Иди сюда!
Она даже не удостоила его ответом, вытащила из-под кровати помятое платье и стала натягивать его на себя.
– Несколько минут ничего уже не изменят, – сказал он. – Да и Ричард кое-кому наверняка сказал о том, что видел.
– Если бы он сказал об этом тем, кому следует, мы бы не проспали. Смею тебя уверить, что, если бы он рассказал все моему отцу, сейчас бы ты уже стоял в церкви.
– Есть вещи и пострашнее, – сказал он, садясь в кровати и потягиваясь. – Возвращайся сюда, ангел мой. Любовь при свете дня еще прекраснее.
Увидев, как ее передернуло от негодования, он снова рассмеялся.
– Ну и оставайся в кровати! – пробормотала она. – Я прекрасно доберусь до своей комнаты и без твоей помощи!
Он покачал головой и вылез из-под одеяла.
– Понятно, ты вынуждаешь меня продолжить в твоей спальне!
Он обнял ее и крепко поцеловал.
Она не могла сопротивляться, на что он и рассчитывал.
– Вы ненасытны, ваша светлость, – прошептала она. Но тут она представила себе, как его сестры, увидев, что ее комната пуста, бросятся искать ее, и снова пришла в отчаяние.
Ей пришлось оттолкнуть его, а он повалился на кровать и простонал:
– До встречи с тобой я не был таким ненасытным!
Она швырнула ему бриджи.
– Если моему кавалеру угодно получить сегодня что-то еще, пусть он поторопится и доставит меня в мою комнату, пока моя репутация не пострадала.
Прошло не менее четверти часа, пока они наконец оделись, потратив все же некоторое время на поцелуи.
– Давай выйдем через дверь кабинета, – сказал он. – Тогда, если кто-то нас заметит, мы сможем сказать, что нам надо было кое-что обсудить, поэтому мы и поднялись так рано.
Она сделала круглые глаза.
– И по чистой случайности надели ту же одежду, что была на нас вечером.
Но делать было нечего, и она пошла за ним к кабинету.
Они осторожно приоткрыли дверь и выглянули в коридор. Там на стуле сидела Гонорина. Корделия подавила испуганный крик, Себастьян стал закрывать дверь, но было уже поздно. Гонорина их заметила.
Вскочив со стула, она подлетела к двери кабинета и распахнула ее.
– Итак, попались наконец, голубки!
Говорила она резко, и лицо у нее было совершенно пунцовое, такой Корделия ее не видела никогда. Хуже не придумаешь – быть застигнутыми именно Гонориной!
– Давно ждете? – спросил Себастьян без тени смущения.
Корделия была готова его придушить. Господи, кто еще может их увидеть? Если бы она не дала еще согласия стать его женой, сейчас она была бы вынуждена это сделать.
– С восхода, – сухо ответила Гонорина.
Корделия укоризненно взглянула на Себастьяна, но он лишь усмехнулся.
– Отчего такая бдительность? – спросил он, притягивая к себе Корделию и обнимая ее за талию.
– Весь дом вверх дном, но никто не осмеливается побеспокоить вашу светлость, а горничная, прислуживающая Корделии, наотрез отказалась будить и ее. Я сразу поняла, что дело нечисто.
– Естественно. – Себастьян одарил ее великодушной улыбкой.
– Но почему весь дом вверх дном? – спросила Корделия, боясь услышать ответ. А что, если она ошибалась? Что, если лорд Кент все-таки сказал кому-то, что он видел? Боже, такого унижения она просто не переживет.
Гонорина уперлась руками в бока.
– Лорд Кент и леди Джудит бежали. Они оставили записку, в которой сообщили, что направляются в Гретна-Грин.
Себастьян расхохотался так, что и Гонорина, и Корделия осуждающе взглянули на него.
– Сразу взяли быка за рога? – обрадовался он. – Полагаю, он решил не дожидаться, пока барон поднимет шум. Отличная идея! Почему она не пришла мне в голову? – Он плотоядно улыбнулся Корделии. – Только подумай, ангел мой, сейчас мы могли бы быть в гостинице где-нибудь к северу от Лондона, и нам бы подавали завтрак в номер.
– Через мой труп, – заявила Гонорина. – Но, как я понимаю, предложение руки и сердца наконец сделано?
Корделия озадаченно смотрела то на Себастьяна, то на Гонорину.
Себастьян кивнул.
– И принято. Мне пришлось прибегнуть к уговорам, но… – он многозначительно помолчал и закончил: – Но она согласилась.
– Естественно, согласилась, – заметила Гонорина. – Девочка отнюдь не дура.
– Только не говорите, что вы двое составили заговор за моей спиной? – сказала Корделия, не зная, сердиться ей, смущаться или радоваться.
Гонорина взглянула на Себастьяна.
– Не совсем. Когда стало очевидно, что его светлость перешел границы дозволенного, я настояла на том, чтобы он посвятил меня в свои планы, и он сообщил мне, что сделал тебе предложение, которое ты отвергла. – Она покачала головой. – Должна признаться, Корделия, что этого я от тебя никак не ожидала. В его светлости, пожалуй, многовато властности, но, я уверена, из него, если приложить некоторые усилия, выйдет отличный муж.
– Я буду безупречным мужем для Корделии, – заверил ее Себастьян. – Мне просто пришлось некоторое время убеждать ее в этом.
«Нет, любовь моя, – подумала она, обнимая его за талию. – Я всегда это знала!» Но вслух она ничего говорить не стала. Она уже научилась тому, что лучше предоставлять партнеру возможность кое о чем догадываться самому.
Себастьян крепче прижал ее к себе и взглянул на Гонорину с вызовом.
– Теперь, думаю, вы убедились, что я не обману Корделию, так что прошу извинить нас… – И он собрался увести Корделию.
– Не так быстро, ваша светлость, – сказала ему вслед Гонорина. – Я жду вас, одетых подобающим образом, внизу через четверть часа. Вы должны встретиться с Освальдом и поставить его в известность. В противном случае я все ему расскажу. Вы меня поняли?
Себастьян вынужден был остановиться.
– И она еще говорит про мою властность, – буркнул он вполголоса. – Кажется, я теперь понимаю, почему твой батюшка называет ее бой-бабой.
И, обернувшись, бросил на Гонорину мрачный взгляд.
– Непременно, миссис Бердсли.
– И еще одно!
Он стиснул зубы.
– Да?
Она протянула им конверт.
– Это письмо для Корделии пришло сегодня утром. Оно от Генделя.
Себастьян раскрыл рот от удивления, но быстро взял себя в руки и схватил конверт. Начав вскрывать письмо, он сообразил, что не имеет на это права и протянул его Корделии, у которой уже дрожали руки.
Она взяла конверт и смотрела на него в нерешительности, словно боясь узнать, что там. Себастьян успокаивающе похлопал ее по плечу, и она, переведя дыхание, распечатала письмо.
Почерк у композитора был такой же быстрый и уверенный, как и он сам, но содержание оказалось совершенно неожиданным.
«Уважаемая мисс Шалстоун!
Ознакомившись с вашими заметками по поводу ариозо, должен признать, что ваша версия лучше моей. С вашего позволения я хотел бы использовать ее.
В благодарность за это я пошлю, как вы и просили, свою ораторию для публикации лорду Кенту. Поскольку, очевидно, без моей поддержки лорд Кент вынужден будет прекратить издание ваших сочинений и поскольку вы упорствуете в своем желании сотрудничать именно с ним, полагаю, что это меньшее, что я могу сделать. Мне было бы крайне жаль, если бы мир лишился вашего удивительного таланта.
Прошу вас сообщить лорду Кенту, что я жду его в следующий вторник для обсуждения деталей. Надеюсь, вы приедете с ним. Мы сможем поговорить о многочисленных недостатках вашей хоровой версии.
С уважением,
Георг Фридрих Гендель»
Корделия улыбнулась, прочитав заключительную фразу. Должно быть, унижение, которое он испытывал, сочиняя первую фразу, было слишком велико, так что она не могла винить его за то, что в последней он защищал свою гордость.
– Ну? – взволнованно спросил Себастьян. – Что там?
Она, сияя, передала ему письмо. Он едва успел его дочитать, как Гонорина выхватила его у него из рук и тоже стала читать, с трудом сдерживая улыбку.
– Получилось! – прошептал Себастьян. – Пресвятая Богородица, все у нас получилось!
Гонорина вскинула брови.
– У нас, ваша светлость? Я полагаю, что этой победой мы обязаны Корделии, и, надеюсь, вы этого не забудете никогда. – Она поджала губы, пытаясь придать своему лицу суровое выражение, но Корделия видела, что глаза у нее смеялись.
– Четверть часа, – напомнила им Гонорина. – Я жду вас обоих внизу через четверть часа. – И она удалилась.
Корделия слышала, как убыстрились ее шаги, едва она скрылась из виду, и Себастьян усмехнулся, услышав, как ее каблуки стучат по лестнице.
– Полагаю, мне следует пересмотреть свое мнение относительно миссис Бердсли.
– Ты ей нравишься, – шепнула Корделия, прижимаясь к нему. – Она просто считает, что должна устроить мою судьбу.
Себастьян серьезно взглянул на нее.
– Так же, как и я. – Он погладил ее спутавшиеся волосы. – Знаешь, ангел мой, это все меняет. Теперь ты действительно могла бы стать независимой женщиной. Ведь Гендель…
Она прикрыла ему рот рукой.
– Ты что, собираешься после свадьбы запретить мне писать музыку?
Он улыбнулся и поцеловал ее в лоб.
– Я уже говорил тебе, что никогда этого не сделаю. Если сам Гендель не хочет лишать мир твоего удивительного таланта, какое право на это имею я?
Она удовлетворенно вздохнула.
Тогда я просто стану независимой женой независимого мужчины. Я буду довольна и этим.
Он притянул ее к себе.
– Надеюсь, ты более чем довольна.
Она счастливо рассмеялась, и губы их сомкнулись в поцелуе.
– Более, более чем… – Она обвила руками его шею и ответила на его поцелуй со всей страстью и нежностью независимой женщины.
Письмо Генделя выпало у нее из рук.
Эпилог
Себастьян остановился на пороге музыкальной комнаты, прислушиваясь к нежным звукам клавесина. Он смотрел на жену со спины, на то, как она кивает в такт музыке, и будто заново удивлялся ее таланту. Подумать только, он мог наслаждаться этими божественными звуками, когда ему было угодно! Это ли не предел мечтаний!
Да, конечно, брак с Корделией повлек за собой некоторые изменения в его жизни. Ему пришлось сократить их пребывание в Индии, поскольку ее сотрудничество с его братом и с Генделем требовало ее присутствия в Англии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43