Если она способна работать, зачем помогала Уоллесу обманывать людей? Нет. Ее руки были такими гладкими, что Рене не сомневался – она никогда не выполняла тяжелой работы. Ее великолепное тело и тонкий ум, очевидно, неоднократно помогали ей в прошлом. Теперь же она задалась единственной целью – завладеть деньгами покойного Филиппа Ванье.Если все дело в деньгах… Рене лихорадочно соображал. Выход был очевиден: дать Элине денег, чтобы она уехала из города. Но сама мысль об этом была Рене омерзительна. И вовсе не из-за денег. Он мог позволить себе сделать ее такой богатой, что она до конца жизни ни в чем не нуждалась бы. Однако ему не хотелось уступать. Ведь в этом случае она одержала бы над ним верх.Но это решение казалось единственно верным и довольно простым. Даже если она не сможет доказать свою историю про Филиппа, даже если никто не поверит ни единому ее слову, то горе, которое она принесет Джулии своими глупыми обвинениями относительно смерти Уоллеса, будет ничуть не меньше, чем страдания, которые его сестра испытает, услышав о двоеженстве Филиппа. И даже если Рене добьется того, чтобы Элину арестовали, заткнуть ей рот он не сможет.Да, выбора у него нет. Ему придется отвалить ей достаточно большую кучу денег, чтобы удовлетворить жажду наживы этой хитрой девицы, а затем избавиться от нее.– А где мадемуазель сейчас? – спросил Рене, намереваясь безотлагательно решить этот неприятный вопрос.– Внизу, обедает, – ответил Луи, с трудом сдерживая улыбку. – Вы должны признать, что у мадемуазель есть характер. Сегодня мне пришлось принять на себя ее гнев, но злится-то она на вас.– Это ненадолго, – уверенно ответил Рене, мрачно улыбнувшись. – Как только она услышит мое предложение, то быстро сменит гнев на милость. – В этом Рене нисколько не сомневался.Элина лениво играла с лежащей на ее тарелке едой. Ей было непривычно сидеть одной за огромным и необычайно длинным столом. Луи настоял на том, чтобы она пообедала здесь, обращаясь с ней, как с дорогой гостьей, а вовсе не как с пленницей. Однако Элина не могла забыть, что Бонанж держит ее в своем доме против ее воли. Он мог вернуться в любую минуту и снова начать ее терзать.Она подняла салфетку, чтобы вытереть губы, как вдруг ее рука застыла в воздухе. Мягкая ткань напомнила ей… Нет, она не будет об этом думать. Нет сомнения, что Бонанж добивается лишь одного: он хочет лишить ее решимости бороться с ним. Хочет, чтобы она забыла, кем является. Забыла о том, что он сделал. Но она не забудет. Элина в этом поклялась. Ее внезапно обуял гнев, и она злобно скомкала салфетку.Бонанж сумел все так перевернуть, что получалось, будто ей нужны только деньги отца. На самом же деле ей нужно было это наследство лишь для того, чтобы не умереть с голоду. Само по себе оно ничего для нее не значило. Предательство отца ранило ее. Слова из газетной заметки прочно засели у нее в мозгу. Как мог он поступить столь подло и бесчестно? Она никогда его не простит. Никогда!И Бонанжа не простит за его оскорбления. Даже если после своей поездки в город он убедится, что она говорит правду, даже если извинится.Как раз в тот момент, когда она про себя ругала его последними словами, в комнату вошел Рене. Вернулся ее тюремщик. Элина нервно поджала губы.– Ты скучала по мне? – дерзко улыбаясь, спросил он.– Здравствуйте, месье.Он нахмурился.– Называй меня Рене. «Месье» в твоих устах звучит как бранное слово.– Так оно и есть. – Элина с вызовом посмотрела на него. – Просто я себе напоминаю, что ты пренебрегаешь мной. А также законом.– Я вижу, ты все еще злишься, – заметил он, садясь на другом конце длинного стола. Слуга помчался на кухню, чтобы принести господину обед.– Конечно, – произнесла она ледяным тоном, в то же время, ощутив, как по телу разливается тепло от одного лишь присутствия Бонанжа.Элина изо всех сил старалась скрыть свое нетерпение, однако ей до смерти хотелось узнать, что же Бонанж узнал в городе. Говорил ли отец своим знакомым из Нового Орлеана о том, что у него есть другая семья? И почему Бонанж так вежлив с ней? Может, он выяснил, что она говорит правду?– Однако злость не мешает тебе есть мою еду, как я вижу.– Луи настоял на этом.– Да, Луи умеет настоять на своем, когда хочет, – сказал Бонанж, подняв бокал вина, но, не донеся его до губ, добавил: – Кстати, я тоже.Проигнорировав эту завуалированную угрозу, Элина призвала на помощь всю свою храбрость.– И что, твоя настойчивость сегодня в городе получила достойную награду?Он тихо рассмеялся:– Что ты называешь наградой? Если доказательства того, что ты – дочь Филиппа, то нет, ничего такого я не нашел.Она уставилась в тарелку, стараясь взять себя в руки. Элина не хотела, чтобы Бонанж видел, как ранила ее эта новость. А чего, собственно, она ожидала? Элина прекрасно знала, что ей не на что надеяться.Он сидел молча, с любопытством глядя на нее. Когда, наконец, Элина осмелилась посмотреть ему в глаза, на его лице уже не было самодовольной улыбки. Напротив, он рассматривал ее почти настороженно.– Так что же ты нашел?– Никто ничего о тебе не слышал. Поверенный вообще не знает о твоем существовании. Друзья Филиппа говорят, что у него не было любовницы в Миссури. Документов тоже нет. Ни в Орлеане-Холле, ни в твоей гостинице.Элину обуял гнев.– Ты обыскивал мою комнату?! Какое ты имел право? Он вскинул бровь.– Такое же, какое имела ты врываться в дом моей сестры, крича, что ты дочь Филиппа. Между прочим, твой «брат» назвался администратору гостиницы твоим мужем. Тебе и твоему дружку следовало хотя бы придерживаться одной и той же истории.Элина нервно комкала салфетку на коленях. Она уже забыла об этой маленькой хитрости Алекса. Проглотив все те колкости, которыми ей хотелось засыпать Бонанжа, она ровным голосом ответила:– Как я уже говорила, я вовсе не обязана перед тобой отчитываться.– Конечно, нет. – Его темные глаза со смехом смотрели на нее.Ей вдруг захотелось стукнуть его как следует. Бонанж был так уверен в себе и своей правоте, что порой становилось противно.– Ты тоже не обязан передо мной отчитываться, ведь именно так ты считаешь?Он наклонился, сжав руки в кулаки. Словно не заметив этого, она продолжала:– Я понимаю, почему ты отказываешься мне верить. Если поверишь, тебе придется признать, что я – законнорожденная дочь Филиппа, а твой племянник – нет. Ведь мой отец женился на моей матери раньше, чем на твоей сестре. Это первая проблема.– Как умно с твоей стороны было подумать об этом, – выдавил Рене.Она пропустила мимо ушей издевку в его тоне.– Тебе также придется признать, что Алекс – Ванье, а не какое-то там безликое ничтожество. И судья займется расследованием его убийства. Это вторая проблема. Так что поверить мне не в твоих интересах. Поэтому совершенно не важно, что ты узнал в городе. Если бы даже ты понял, что я говорю правду, то никому не сказал бы об этом ни слова.– Бог мой! Как ты умна! – Его голос был полон сарказма. – Разумеется, не в моих интересах обнаружить, что ты говоришь правду. А то, что я могу оказаться честным человеком, тебе не пришло в голову. Я ни за что не пренебрег бы интересами дочери или сына Филиппа, не важно, законнорожденного или нет. И не имеет значения, какие последствия это имело бы для моей семьи.– Но ты уже сделал это!– И твоего Алекса я тоже не убивал.Она вцепилась в скатерть.– Зачем отрицать?! Ты же не на допросе. Весь город знает, что ты убил его на дуэли, но никто и словом не обмолвился, что тебя следует наказать. Наоборот, тебя считают героем.– У тебя нет никаких доказательств того, что это я убил твоего любовника.– Нет доказательств?! Ты говорил, что отыщешь моего брата, что ему не удастся скрыться. Конечно, это ты убил его. Кому еще нужна была его смерть? К тому же в ночь убийства твои перчатки были в крови.– Я испачкался кровью, когда пытался нащупать у него пульс, – сорвался на крик Рене. – Но здравый смысл для тебя не больше, чем пустой звук!– Почему я должна тебе верить?– Может, потому, что я говорю правду? Ты слепо веришь, что я убил Уоллеса лишь потому, что он украл у меня деньги. – Он развел руками. – Что же, это твое дело. Я не собираюсь оправдываться перед такой бесчестной и лживой особой, как ты. Кроме того, – грозно произнес он, поднимаясь, – я думаю, тебе пора взглянуть на всю эту ситуацию моими глазами, вместо того чтобы цепляться за свои нелепые россказни. – Он вышел из-за стола и принялся нервно ходить по комнате, ожесточенно жестикулируя. – Два отпетых мошенника тайно замышляют обмануть и ограбить меня…– Но…– Молчать! – рявкнул он. – Один из них решает, сделать то же самое еще раз, за что его и убивают. Потом я, как полный идиот, нахожу его тело и вызываю полицию. После чего в доме моей сестры появляется его подружка, жаждущая мести. По иронии судьбы она также заявляет, что приходится покойному мужу моей сестры не кем иным, как дочерью. Но доказательств у нее нет. Она не носила его имя, да и внешне на него совсем не похожа. И все же она полагает, что я должен поверить ей на слово. Поверить, что мой зять был двоеженцем. Подумать только! Этот человек, который, по ее словам, помогал ей и ее брату все это время, умер, не оставив ни завещания, ни каких-либо других бумаг, в которых говорилось бы о его другой семье! – Он резко повернулся и гневно уставился на нее. – И после этого ты требуешь, чтобы я поверил твоим словам? Да как я могу?Его последнее замечание о том, что Филипп не оставил завещания, лишило Элину дара речи. Почему же не было завещания? Неужели отцу было все равно, что с ними случится после его смерти? Однако Элина не сомневалась, что, если бы завещание было, кто-нибудь из властей обязательно сообщил бы маме о его смерти. Значит, Бонанж говорит правду: завещания действительно не было. А если это так, то у креола действительно нет никаких оснований верить ей.Когда Элина посмотрела на его ожесточенное лицо, глаза ее наполнились слезами.– Похоже, мы зашли в тупик, – с трудом произнесла она. В его словах она услышала слишком много правды, чтобы их отрицать.Ее напряженный голос и горестное выражение лица заставили Рене остановиться. Взгляд его смягчился на миг, но затем снова стал холодным.– Возможно, нет.Он прошел к столу и сел на стул справа от нее. Он взял ее руки в свои. Элина попыталась вырвать их, но Рене не отпускал ее.– Послушай, дорогая. Я знаю, почему ты выдумала всю эту историю. И понимаю тебя. Ты целиком зависела от Уоллеса? Вы, наверное, были вместе очень долго? А когда он умер, ты решила выместить свое зло на том, кто, по-твоему, лишил тебя и друга, и средств к существованию одновременно.Ее глаза округлились от возмущения, она поняла, на что Рене намекает.– Я хочу компенсировать все твои потери, – продолжил Рене, не замечая, как его слова ранят ее. – Я не стану требовать твоего ареста, и ты не понесешь никакого наказания за свое участие во всей этой истории с шулерством.– Взамен я должна забыть о том, что ты убил моего брата и хочешь лишить меня прав, данных мне по рождению? Да? Прошу прощения, месье Бонанж, но я на это никогда не соглашусь.Он рывком поднялся из-за стола и буквально навис над ней, на секунду девушке показалось, что перед ней орел, нацелившийся на свою жертву.– Ты на удивление упряма, милые глазки, ведь у тебя практически нет выбора. И к тому же ты жадная. Впрочем, этого следовало ожидать. Однако ты поставила меня в затруднительное положение. С этой твоей невинной улыбкой ты, к сожалению, можешь навлечь на голову моей семьи немало неприятностей, если я просто отпущу тебя гулять по Новому Орлеану. Разумеется, я этого не допущу.– Хочешь сказать, что собираешься меня убить? – насмешливо проговорила она.Рене стукнул по столу.– Нет, черт тебя побери! – Он с трудом сдерживал ярость. – Хочу предложить тебе… э… деловое соглашение. Я даю тебе солидную сумму денег, чтобы ты длительное время ни в чем не нуждалась. Взамен ты уезжаешь из Нового Орлеана и забываешь обо всех своих глупостях. Она в изумлении смотрела на него.– Не может быть, чтобы я поняла тебя правильно!– Не нужно играть со мной в невинность, Элина. Я предлагаю компенсировать тебе все твои потери, ведь твой покровитель теперь мертв…– Убит! – выкрикнула она. – Убит, а не мертв. – Она говорила, отчеканивая каждое слово. – Он не был моим покровителем – по крайней мере, не в том смысле, как ты считаешь. Он был моим братом! – Глаза Рене вспыхнули гневом. – И ты предлагаешь вовсе не «компенсировать» мои потери. Ты попросту хочешь купить мое молчание, чтобы не выплыли наружу твои темные делишки!– Да, – произнес он с деланным спокойствием. – Я хочу купить твое молчание. И я полагаю, что получить от меня деньги не так рискованно, как помогать карточному шулеру или…– Или томиться за решеткой, куда ты, несомненно, собираешься меня отправить. Выбор у меня простой: взять твои деньги или попасть в тюрьму. Я правильно тебя поняла?– Нет, черт побери! – взорвался он, хватая ее за руки и рывком поднимая с кресла. – Я не поведу тебя к судье. И никогда не собирался этого делать. Но я не верю, что ты предпочтешь голодать на улицах или зарабатывать на жизнь тяжелым трудом в, таком городе, как Новый Орлеан, вместо того чтобы взять мои деньги!Эти слова заставили девушку побледнеть, но она выдержала его взгляд.– Мне все равно, веришь ты или нет. Я отказываюсь от твоего «великодушного» предложения и не собираюсь молчать, если знаю правду.Лицо Бонанжа исказилось от гнева. Он больно сдавил ей плечи.– Думаешь, я позволю тебе вернуться в Новый Орлеан и распространять там свои нелепые выдумки? Конечно, нет! Значит, ты останешься здесь до тех пор, пока не образумишься.– Отвези меня к судье, – попросила она. – Я предпочитаю тюрьму заточению здесь, рядом с тобой.– Неужели? – Его руки скользнули с ее плеч на талию, а глаза были прикованы к ее губам. – Ты меня боишься? Но еще недавно ты испытывала ко мне совсем другие чувства. Или тогда, у меня в кабинете, ты просто играла?– Ты – напыщенный и самоуверенный негодяй! Как ты мог даже предположить, что я пожелаю убийцу своего брата?! – закричала она, но, когда Рене провел большим пальцем по ее губам, Элина затрепетала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38