(Листает бумаги.) Видели Ардуэна?
Морестан. Да. Вот везет! Убийство – лучшего нельзя желать! Второго такого в жизни не подвернется. И его Мортимер во всем признается! И улики приводит, и свидетелей называет. Когда я вошел, он диктовал им адреса скупщиков краденого. Вот это.работа! А у нас… На один выстрел – два убийцы.
Севинье (спокойно). Разумеется, это перебор. Какие могут быть сомнения – перебираем. (Поднимая глаза от бумаг.) Жозефа Лантене ждет в коридоре?
Морестан. Да.
Севинье. Места себе не находит, наверное.
Морестан. Не сказал бы, она спит.
Севинье. Скажите, пусть введут. (Хлопает рукой по досье.) Мне кое-что пришло на ум.
Морестан (агрессивно). Не против нее?
Севинье. Да введите же.
Морестан выходит и сразу же приводит Жозефу в сопровождении адвоката и полицейского. Этот последний поразительно похож на Боревера. Единственная разница – он кажется чуть крупнее и у него «американские» усики. Мундир поношен, но фуражка новая. Он настолько похож на Боревера, что эту роль должен играть один и тот же актер. Жозефе это сходство тоже бросается в глаза.
Жозефа (полицейскому). Это странно, но вы мне кого-то очень напоминаете.
Полицейский (с корсиканским акцентом). Убийцу, конечно!
Жозефа (очень серьезно). Я не шучу, в коридоре я не заметила. Наверно, потому, что дремала. Но вы мне так кого-то напоминаете, даже забавно.
Полицейский (холодно). Забавно.
Севинье. Свой разговор вы продолжите позднее.
Жозефа. Нет, ну чтобы так быть на кого-то похожим! Вы не из Дрома?
Полицейский. Нет. (К Севинье.) Простите меня, господин следователь, но она меня спрашивает.
Севинье (полицейскому). Сядьте. Вы тоже, мэтр. Я – всего на минутку. Я хотел бы только уточнить с мадемуазель одну деталь. Деталь, которая имеет определенное значение. Господин Боревер…
Жозефа (прерывает). Уже не нужно. Я беру вину на себя.
Севинье. Что?
Кардиналь" и Морестан (вместе). Да вы что? С ума сошли?
Жозефа. Он не убивал Мигеля. Убила я.
Полицейский отодвигается вместе со стулом от Жозефы.
Морестан (к Севинье). Теперь их у нас целых три!
Севинье. Но до сих пор вы отрицали!
Жозефа. Вот именно, я больше не могу. Не могу больше лгать. И не могу, чтобы за меня осудили другого.
Севинье. Однако…
Жозефа. Убила его я, одним словом – я. Что бы вы там ни говорили, ничто не изменится.
Кардиналь. Вы лжете. Господин следователь, она лжет!
Жозефа. Конечно, я никогда не думала, что смогу такое сделать. Но люди вообще-то хуже, чем о себе думают.
Севинье. Посмотрите мне в глаза. Вы убили Мигеля Остоса, вы?
Жозефа (смотря ему в глаза). Смотрю вам в глаза. И говорю вам: «Я убила Мигеля Остоса».
Севинье. Вы отвели глаза!
Жозефа. От смущения. Вы так близко… Мне показалось, что вы хотите меня поцеловать.
Морестан и полицейский смеются. Севинье бросает на них испепеляющий взгляд.
Кардиналь. Она кого-то хочет покрыть.
Жозефа (устало). О нет! Есть испанская пословица: «кто покрывает, тот раскрывает!»
Севинье. Великолепная пословица.
Жозефа. Мигель меня сотням научил! Бедный Мигель! Он-то меня в самом деле любил! Вот она жизнь! Убивают того, кто любит, чтобы защитить того, кому на вас плевать!
Севинье. И вы все еще стараетесь его защитить!
Жозефа. О нет! Нет, нет и нет. Он того не стоит. Только не платить же ему за меня!
Севинье. Вы, значит, убили Остоса. И сейчас спали в коридоре, могли заснуть?
Жозефа. Я решила во всем признаться и поэтому стала спокойной. (Указывая на полицейского и Кардиналя.) И потом, они со мной не разговаривали.
Севинье. Вот интересно! Вы всегда такая живая, а сегодня что-то с вами происходит?
Жозефа (делает объясняющий жест). Тюрьма!
Севинье. Вы продолжаете настаивать на том, что совершили убийство?
Жозефа. Ну посудите сами. У кого был револьвер?
Севинье. Это так, револьвер был у вас, но…
Жозефа (прерывая его). Да в конце концов, если бы это было не так, я бы не говорила. Хвалиться-то ведь нечем.
Севинье (делая вид, что сдается). Вообще-то, это возможно.
Жозефа (с криком победителя) . А! Наконец-то! Как здесь трудно стать убийцей!
Кардинал ь. Господин следователь, вы же ей не верите! Это смешно!
Севинье. Очень сожалею, мэтр, но после подобных признаний…
Жозефа. Еще бы!
Севинье (хитро). Ну, слушаю вас. Рассказывайте, как все было.
Жозефа. Как? Что мне еще вам рассказывать?
Севинье. Все подробно. Мигель Остос вам говорит: «Я убью Боревера». Он идет в глубину комнаты. Так. А что делаете вы в этот момент?
Жозефа (не очень уверенно). Стреляю и убиваю.
Севинье (насмешливо). Убиваете. Откуда?
Жозефа. Как «откуда»?
Севинье. С какого места?
Жозефа. С того, где была.
Севинье. Вы были в постели.
Жозефа. Значит, с постели.
Севинье (категорично). Это невозможно.
Жозефа. Хотелось бы узнать, почему?
Севинье. Потому что между постелью и им стоит шкаф.
Жозефа. Ну, что придираться к мелочам. От края кровати.
Севинье (тем же тоном, как и раньше). Тоже невозможно.
Жозефа (раздраженно). А это почему же?
Севинье. Эксперты утверждают иное.
Жозефа. Я, может быть, сделала шаг или два…
Севинье (все более и более категорично). Все равно невозможно.
Жозефа. Да вы что, нарочно?.. Почему?!
Севинье. Потому что вы находились в другом месте.
Жозефа. Это в каком же?
Севинье. Если бы вы перед выстрелом сделали несколько шагов вперед, то после выстрела вам надо было бы сделать столько же шагов назад, чтобы упасть в том месте, где вас нашли.
Жозефа. Я, наверно, их сделала машинально.
Севинье. Машинально.
Жозефа. Да.
Севинье. Временно допустим.
Жозефа. Обязательно нужно допустить.
Севинье. Главным образом для того, чтобы сделать вам приятное. Вы убиваете его, находясь в постели, или у края постели, или в нескольких шагах от постели – ладно. Чем?
Жозефа. Вот глупый вопрос!
Севинье. Не такой уж!
Жозефа. Кто же держал револьвер?
Севинье. Какой револьвер?
Жозефа. Как – «какой револьвер»? Ну и анекдот!
Севинье. Откуда он взялся, этот револьвер?
Жозефа (смятение ее становится заметным). Откуда взялся?
Севинье. Установлено, что это был именно тот револьвер, который Мигель Остос всегда держал в ящике для перчаток своего «кадиллака». Вы принесли его из гаража?
Жозефа. Возможно.
Севинье. Так. А где вы его прятали?
Жозефа (с выражением безысходности и бессилия, пожимая плечами). Я его не прятала.
Севинье (иронично). Он, значит, валялся на вашем столике, перед носом Мигеля?
Жозефа. Естественно, нет. Я его убрала… Спрятала.
Севинье (перебивая). Куда? Во всяком случае, не в карман халата – на вас ничего не было.
Жозефа. О! Сколько можно повторять!
Севинье. Куда? Под подушку, может быть?
Жозефа. Хм! Да нет, потому что он мог бы пораниться, когда держал меня в объятиях.
Севинье. Вы об этом подумали? Как это трогательно с вашей стороны.
Жозефа. Не правда ли? Видно, я его очень любила, Мигеля.
Севинье (смотрит на нее). Так куда же?
Жозефа (без выражения). Куда?
Севинье. И, естественно, у вас нет ни малейшего представления.
Жозефа. Представьте себе, естественно, – есть. В ящик.
Севинье. Какой ящик?
Жозефа (передразнивая). «Какой ящик?» Комода.
Севинье (саркастически). Да вы просто акробатка!
Жозефа. Достать револьвер из ящика комода совсем нетрудно.
Севинье. Не только не «не трудно», а невозможно! Для этого нужно: встать с постели, добежать в другой конец комнаты, вернуться на расстояние нескольких шагов от кровати и затем еще пятиться назад, да чтобы ваша жертва ничего не заметила!
Жозефа. Ну, вы специально придираетесь.
Севинье. А вы заставляете нас понапрасну терять время. Я уже говорил, что правосудие стоит денег.
Жозефа. То-то вы так экономите на справедливости!
Севинье. Жозефа Лантене, в последний раз – вы убили Мигеля Остоса?
Жозефа. В первый день вас это особенно не волновало.
Севинье. Дело не в этом.
Жозефа. Вы мне не верите ни когда я говорю правду, ни когда я лгу.
Севинье. Заметьте, что я считаю вас очень славной девушкой. Я вам сочувствую.
Жозефа (иронично). Потому что я убила Мигеля?
Севинье. Нет, но потому что вы утверждаете это, настаиваете на этом, несмотря на все мои усилия вас опровергнуть.
Жозефа. Итак, вы мне не верите?
Севинье. Увы – нет!
Жозефа. Странное упорство!
Севинье. Ничего не могу с собой поделать.
Жозефа. Вообще-то, я ведь такая же, как и вы, – тоже не верю тому, что мне говорят.
Кардиналь. Не скрою, я тоже вам не верю.
Морестан. И я – нет.
Жозефа (полицейскому). А вы? Полицейский. Тоже нет.
Жозефа (меняя направление мысли). С ума сойти, как вы на кого-то похожи! Но на кого, боже мой, на кого?
Севинье. Неужели не догадываетесь? Разве вы не знаете, что каждую женщину влечет, как правило, всегда один и тот же тип мужчины?.. Придется вам с этим смириться. Мы вам сочувствуем, но вы нас не убедили.
Жозефа. Какие вы смешные! Ну разве в моих интересах добиваться тюрьмы?
Севинье. В интересах господина Боревера!
Жозефа. Вы разве не слышали, что он сегодня говорил? И думаете, после этих слов я способна пойти ради него на такую жертву?
Севинье. Женщины способны на все.
Жозефа (от всей души). Спасибо.
Севинье (искренно). Не за что.
Жозефа. Итак, мне вы верить не хотите. Тем хуже для вас. Но ведь Мигелю-то вы обязаны верить?
Севинье. В принципе – да. В принципе мы верим потерпевшим.
Жозефа. Значит, вы верите его словам: «Жозефа, зачем ты это сделала?»
Севинье. Да дело в том, что этих слов он не говорил.
Жозефа (пораженная). Что?
Севинье. Мы почти уверены, что он этого не говорил.
Жозефа. Но мсье Боревер слышал!
Севинье. Вот именно, что не слышал.
Жозефа. Почему же тогда он их повторял?
Севинье. Потому что мадам Боревер ему сказала, что она их слышала.
Жозефа (в ее голосе вся гамма чувств). Мадам?!
Севинье (разъясняя). Вы помните, когда на мсье Боревера свалилось радостное известие об измене жены…
Жозефа (смеясь). Еще бы! Она за меня отомстила!
Севинье (продолжая)… я приказал вас удалить.
Жозефа. А жаль, я-то надеялась посмотреть на этот цирк.
Севинье (продолжая). Так вот, именно тогда ваш хозяин сообщил нам, что его жена вошла в комнату раньше его.
Жозефа (таким же тоном, как и в предыдущий раз). Мадам?!
Севинье. Да.
Жозефа. О-о-о! Но это все меняет. Потому что ей ведь не обязательно нужно верить.
Севинье. Я тоже так думаю.
Жозефа. И даже больше вам скажу. Чаще всего я ей не верю. Она врет как парикмахер.
Севинье. Разделяю ваше мнение.
Жозефа. Но послушайте, если это не я и не он, то… (С комическим возмущением.) Ну, я на вас буду жаловаться. Почему вы мне не сказали? Я перед вами из кожи вон лезу! Вы думаете, мне было легко говорить вам, что я убила Мигеля, мою старую кастаньету, как я его называла. Я делала это, чтобы выгородить того дурака. Если бы я знала… У меня и в мыслях не было. Предупреждать надо, если меняете обвиняемого. Предупреждать о замене.
Севинье. Приношу глубокие извинения.
Жозефа. Я беру свои слова обратно. Пусть будет так, как будто я ничего не говорила.
Севинье. Обещаю.
Жозефа. Она за это должна заплатить! Чтоб она сдохла! (Передумав.) Нет, это слишком легко! Рокеты! В Рокеты ее! С Мими Пятнистой и Жюли Черной Язвой! Моими подружками по этому пансиону.
Севинье. Мы подумаем.
Небольшая пауза.
Жозефа (замечталась, неожиданно улыбается, с умилением). Но тогда – чертов Мигель – он спал с ней? (Смеется.)
Севинье. Мимо.
Жозефа. А! Так это не потому, что она ревновала ко мне?
Севинье. Нет.
Жозефа. Что вы тянете? Почему же?
Севинье. Она думала, что стреляет в своего мужа.
Жозефа. А, понимаю! Она подслушала, как он со мной уславливается. Именно на одиннадцать часов.
Севинье. Наконец.
Жозефа (беспристрастно констатируя). Бенжамен был прав. Это шлюха.
Севинье. Выражение сильное. Но примерно соответствует действительности.
Жозефа (душераздирающий крик радости). Но тогда Мигель не верил, что это я!.. (Поднимает взгляд к небу.) Эй, вы там, спасибо! (К Севинье.) Я так рада. Значит, он не сказал: «Жозефа, зачем ты это сделала?»
Севинье. Вероятней всего – нет.
Жозефа (с нажимом). Если это слышала только она, значит он этого не говорил.
Севинье. Любопытный ход мыслей!
Жозефа. А если он этого не говорил, значит она сама придумала.
Севинье. На это не возразишь!
Жозефа (медленно). Она знала, как меня больнее ударить…
Севинье. И какие беды на вас навлечь!
Жозефа. О! Беды, нет… (Душераздирающе.) Но такое ужасное горе причинить мне, как она смогла?!
Севинье. В самом деле, это отвратительно.
Жозефа. Отвратительно? Это слишком мягко сказано. Ведь Мигель был моя жизнь.
Севинье. Никогда бы не сказал.
Жозефа. Я ему изменяла, но он был моя жизнь.
Севинье. Странные существа женщины.
Жозефа (пытаясь объяснить). Физически мы друг другу не подходили. Я никак не могла понять почему, ведь он был, скорее, редкий мужчина. Только себе не прикажешь. Тело, оно, знаете… как ему в голову взбредет.
Полицейский смеется.
(Строго ему.) Ничего смешного!
Полицейский. Простите!
Жозефа (к Севинье, горячо, стараясь оправдаться). Все время только великая любовь, любовь до гроба, ничего веселого, никогда нельзя позабавиться. Этот человек слишком меня любил, в этом все несчастье. И, кроме того, очень уважал. И поэтому, понимаете, раз он относился ко мне с таким уважением, то в самый важный момент я была скована, не могла расслабиться. А чтобы любить друг друга как надо, уважение ведь мешает, правда?
Севинье (смущенно). Простите, но у меня на этот счет нет своего мнения.
Жозефа. Притворяетесь!
Полицейский смеется.
Севинье (бросает на него уничтожающий взгляд). Мы толь ко и слышим, что вас.
Полицейский. Виноват!
Жозефа. Ну, она за это заплатит. Допрашивайте меня, я уверена, что знаю, что вам нужно.
Севинье. Что нам нужно?
Жозефа. Ну, то, что вы ищете. Разумеется, я ни о чем определенном сейчас не думаю. Я вообще всерьез и не думала о мадам. Зачем мне было голову ломать, а? Но знаете, мы, женщины, мы замечаем все, даже если не отдаем себе отчета. Задавайте мне вопросы!
Севинье . Револьвер, который…
Жозефа. Не об этом! О женских штучках!
Севинье. Помилуйте! Женских штучках!
Жозефа (указывая на полицейского.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12