А?
Жозефа. Да будет вам!
Севинье. Или тот, с кем он дрался на ножах?
Жозефа. Пепе? Да что вы! Они потом стали – водой не разольешь.
Севинье (меняя тактику). У кого еще был ключ от вашей комнаты?
Жозефа. Больше ни у кого. Даже у Мигеля не было.
Севинье (иезуитски). И даже у вашего нового любовника?
Жозефа (яростно). Пусть я не пример добродетели, как вы мне уже не один раз дали понять! Но я вправе знать, кто входит в мою дверь!
Севинье. Тогда как же этот человек ее открыл?
Жозефа. Не знаю.
Севинье (саркастически). У него были ключи от всех комнат дома, без сомнения!
Жозефа. Я не знаю.
Севинье. И вы ничего не слышали, естественно?
Жозефа. Ничего.
Севинье (притворяясь разгневанным). И это все, что вы смогли выдумать! Десятилетний ребенок сочинил бы лучше. Вы что, никогда в кино не ходите?
Жозефа. Редко.
Севинье. А в этот вечер к вам никто больше не приходил?
Жозефа (наклоняясь, чтобы завязать шнурок). Что вы сказали? Я не расслышала.
Севинье (с нажимом). В этот вечер к вам никто больше не приходил?
Жозефа. Не помню, не знаю, что вам и сказать.
Севинье. Сказать правду!
Жозефа (яростно). Правду! А в чем она, ваша правда? Я говорю, что знаю! То, в чем уверена, что знаю, но не знаю, правда ли это для вас!
Севинье (торжественно). Правда, Жозефа Лантене, заключается в том, что виновны – вы!
Жозефа (поднимая глаза к небу). Мой бедный Мигель, видишь ли ты, как я страдаю! Из-за тебя!
Севинье. Остоса убили вы, это очевидно.
Жозефа (жалобно). О! Опять вы за свое!
Севинье. Но, может быть, вы убили нечаянно?
Жозефа. Ни нечаянно, ни отчаянно. Кто-то открыл дверь.
Марестан. Как правдоподобно!
Севинье (предполагая). Может быть, вы пытались обезвредить Остоса?
Жозефа (ошеломленно). Как?
Севинье. Он выхватил револьвер. Вы бросились на него. И во время борьбы раздался нечаянный выстрел.
Жозефа. Как это на вас похоже, такой выверт!
Оба мужчины на мгновение остолбенели. Короткая пауза.
Севинье. Что-о-о?
Жозефа. Зачем было Мигелю размахивать револьвером у меня в комнате?
Севинье. Он мог достать его из шкафа.
Жозефа. Нет, вы только послушайте его! У нас револьвера не было. Ни у него, ни у меня. Мигель говорил, что убьет моего любовника навахой.
Севинье. Редко какие навахи делают «пам! пам!».
Жозефа (очень удивленно). Почему вы так говорите?
Севинье. А показания кухарки?
Жозефа. О! Эта еще!
Севинье. Протоколирую. Итак, вы не убили его нечаянно.
Жозефа (тягуче). Не-е-е-т!
Севинье. Вы правильно делаете, что не защищаетесь таким способом.
Жозефа (парируя). Это не мой способ, а ваш!
Севинье. Выстрел был сделан не в упор, как при борьбе! А… по меньшей мере с расстояния трех метров!
Жозефа. От двери, я же вам говорила!
Севинье. По меньшей мере с трех метров. И вами!
Жозефа. Заклинило вас на мне, что ли?
Севинье. Я допускаю, что потом вы упали в обморок.
Жозефа. А почему вы только это допускаете? А другое – нет?
Севинье. Потому что вы были без сознания более четверти часа. Это подтвердили мсье и мадам Боревер.
Жозефа. Слава богу!
Севинье (разъясняя). У вас хватило храбрости выстрелить, но затем при виде содеянного вы были настолько потрясены, что потеряли сознание.
Жозефа (насмешливо). Опять клоните к угрызениям совести?
Севинье. Присяжные, возможно, будут растроганы.
Жозефа. И зря! Потому что я ударилась головой о спинку кровати. У меня была шишка с кулак. Вот оно, мое угрызение!
Севинье. Вы это нарочно.
Жозефа. Что нарочно?
Севинье. Это даже ненормально. Нельзя быть до такой степени дурой.
Жозефа. Вы это говорите, чтобы вывести меня из себя.
Севинье. В конце концов, это ваше дело. Но советую вам взять адвоката.
Жозефа. Я невиновна, зачем мне адвокат?
Севинье (настойчиво). Я вас прошу взять адвоката.
Жозефа. Повторяю вам, я невиновна.
Севинье. Тем более! Для виновных достаточно прокурора и судей.
Жозефа. Я всегда слышала, что наоборот.
Севинье. Вы в очень тяжелом положении. Гораздо более тяжелом, чем вы думаете!
Жозефа. Да ладно уж!
Севинье. Я говорю не только о том, что вы то сами себе противоречите, то лжете, то в главном, то в мелочах. Против вас есть тягчайшее показание. Свидетельство самого Остоса! Он перед смертью говорил.
Жозефа. Так он не сразу умер?
Севинье. К несчастью для вас – нет!
Пауза.
Жозефа (крик души). Несчастный! Он сознавал, что умирает! Севинье. Он успел сказать – и свидетели слышали: «Жозефа, зачем ты это сделала?»
Жозефа (в отчаянии). Он так думал! Он думал, что это я! О, мой бедный Мигель!
Севинье. Теперь уже не его надо жалеть.
Жозефа (мечется в отчаянии). О! Несчастный! Он думал, что это я! Бедный! Бедный!
Севинье. И не только он один так думал.
Жозефа. Что мне другие! Плевать мне на всех! Мой бедный Мигель! Мой бедный Мигель!
Севинье. Вы даже не даете себе труда отрицать?
Жозефа (вся в своем горе). Но теперь, Мигель, там, где ты теперь, ты-то знаешь, что это не я?
Севинье. Вы по-прежнему отказываетесь взять адвоката?
Жозефа. Да. Отказываюсь.
Севинье. Я назначу вам государственного.
Жозефа. Если вам так хочется.
Севинье. Прочтите, пожалуйста, свои показания.
Жозефа. К чему? Есть же справедливость на свете. По крайней мере надеюсь, что есть. Где расписаться?
Морестан (просто). Желательно, чтобы вы прочли. Я мог допустить ошибку.
Жозефа. Вы допустили ошибку, когда меня арестовали. Где расписаться?
Морестан. Здесь, под словами «Ознакомилась и подтверждаю».
Жозефа. Я ознакомилась, и я подтверждаю. (Подписывает.)
За ней подписывают следователь и секретарь.
Морестан. Спасибо.
Жозефа. Не за что. Вы совершаете страшную ошибку. И я не в силах вам помешать. Потому что не я убила Мигеля! (Впервые кричит, почти вопит.) Я его не убивала!
Севинье. Разберемся. (Делает знак Морестану.)
Морестан выходит за дверь.
Жозефа (более спокойно). Я очень люблю… (Имя чуть не сорвалось с ее губ, но настороженность Севинье, целиком превратившегося в слух, останавливает ее.) Я очень люблю другого, может быть, даже готова умереть ради него, но не убить!..
Севинье. Может быть.
Жозефа. Возьмите ваш платок бессердечного человека. Мне стыдно вытирать им свои слезы.
Морестан приводит дежурного полицейского.
Севинье (полицейскому). Уведите ее. Вот мандат на арест.
Жозефа (полицейскому, который хочет взять ее за руку).
Не дотрагивайтесь до меня! Или я вас укушу!
Полицейский (жалобно) . Господин следователь!
Севинье (раздраженно). O! Разбирайтесь сами.
Жозефа (к Севинье). Я вас ненавижу! Ненавижу! (Уходит.)
Пауза.
Севинье (встает, он в ярости). Черт побери, черт побери, черт побери!
Морестан (потрясенно). В чем дело?
Севинье. Вот не повезло! И нужно было, чтобы такое случилось именно со мной!
Морестан. Но в чем дело, господин следователь, в чем дело?
Севинье. В том… в том… что эта женщина невиновна.
Морестан. Я плохо понял.
Севинье. Невиновна! Невиновна, я вам говорю!
Морестан. Зачем же вы ее арестовали?
Севинье. Чтобы иметь право назначить ей адвоката. Чтобы кто-нибудь мог давать ей советы. Чтобы он изучил материалы следствия. Чтобы, наконец, не позволял ей нести всякую чушь.
Морестан (не веря своим ушам). Она невиновна?
Севинье. Да это просто бросается в глаза.
Морестан. А мне вот не бросается.
Севинье. Меня ждут жуткие неприятности. (Снова садится.)
Морестан. Боюсь, что так.
Севинье. Особенно, если виновен тот, кого я подозреваю. (Хватается за голову.)

Занавес

АКТ ВТОРОЙ

На следующий день в три часа.
Яркое зимнее солнце.
При поднятии занавеса сцена пуста. Через минуту входят Севинье и Антуанетта. Оба очень веселы.
Антуанетта. Итак, мой милый, я дарю тебе великолепную вещь, а ты не способен даже научиться ею пользоваться!
Севинье. Куда уж мне! Чтобы открыть твою картотеку, нужно рассчитывать по таблице логарифмов.
Антуанетта (подходит к картотеке и открывает). Логарифмов, говоришь? Смотри, дорогой! Для меня это проще простого.
Севинье. Словом, придется вызывать тебя каждый раз, когда мне понадобится ее открыть.
Антуанетта. Нажимаешь вот здесь – и не нужно быть Эдисоном!
Севинье. Гениально!
Антуанетта. Когда выходишь замуж за недотепу, гениальность приходится брать на себя!
Севинье. Гениально ловка – и гениально скромна!
Антуанетта. Что верно, то верно. Ты видишь меня насквозь – как в воду смотришь! (Целует его.)
Севинье. Да, в омут. (Целует ее.)
Антуанетта. Умеешь ты обращаться с женщинами. (Целуя, резко ударяет его по ноге.)
Севинье. Ой! А ты – с мужчинами.
Антуанетта отходит, и Севинье, притворно хромая, доходит до стола.
Все кости переломаешь. (Берет со стола портрет жены и целует его.)
Антуанетта (возмущенно). Я же здесь!
Севинье. Заметил.
Антуанетта. Будь добр, сейчас же мирись!
Севинье (притворясь, что ему очень больно). Я идти не могу!
Антуанетта (смеясь, подходит к нему). Негодяй! (Целует его.)
Севинье. Змея! (Целует ее.)
Антуанетта. Плохо поцеловал.
Севинье (логично). Но мы же в ссоре.
Антуанетта. Ты вообще стал очень плохо целовать!
Севинье. О! Как некрасиво! А теперь кто лжет?
Антуанетта. Ты плохо меня целуешь со вчерашнего дня!
Севинье (мелодраматично) . Неблагодарная! Неблагодарная! И лживая! Омут! Омут!
Антуанетта. После допроса у тебя сердце ни к чему не лежит!
Севинье. Хочешь, я напомню тебе, какие слова ты мне сказала ночью, а именно – в одиннадцать часов три минуты?
Антуанетта (шокирована). Ты смотрел на часы?
Севинье. Это было – потом.
Антуанетта. Ну и пусть! Все равно, с тех пор, как ты допросил эту девушку, ты сам не свой, даже когда смеешься.
Севинье (притворяясь встревоженным). Я сам не свой, даже когда смеюсь? (Кричит.) Но это ужасно!
Антуанетта. Ты в нее влюбился – или мне кажется?
Севинье (нарочито ледяным тоном). Немедленно проси прощенья.
Антуанетта (возмущенно). Я? За что-о?
Севинье. Во-первых, за мою ногу. Во-вторых, за твой глупый вопрос.
Антуанетта. Никогда в жизни!
Севинье. Если не попросишь прощенья – предупреждаю, тебе нечего будет мне сказать в одиннадцать часов три минуты.
Антуанетта (преувеличенно униженно). Прощенья просим.
Севинье. А теперь проси у меня прощенья за то, что сразу не попросила прощения!
Антуанетта. Деспот! Тиран! Покорнейше прошу прощенья! (Целует его.)
Севинье. Вот так-то лучше.
Антуанетта (садясь за его письменный стол). Послушай, тебе целый день солнце в глаза, как ты выносишь?
Севинье (с галантным жестом). Привычка. Часто смотрю на тебя, моя дорогая.
Антуанетта. Ты чем-то расстроен?
Севинье. С чего ты взяла? Потому что я сказал тебе комплимент?
Антуанетта. Ты расстроен, потому что эта девушка невиновна?
Севинье (у него почти вырывается крик). Да нет, моя родная! Я расстроен, потому что… Да, впрочем, тебе-то что до этого?
Антуанетта. Ты расстроен из-за того, что знаешь, кто преступник? Да?
Севинье (решив не отвечать, ласково отталкивает жену, берет трубку и набирает номер из двух цифр). Алло? Это восемьдесят шестой?.. Ты, Ардуэн? Мне в центральной диспетчерской сказали, что на сегодня ты взял разъездную машину. Не сможешь ли мне ее одолжить от четырех до шести? Будь добр, выручи! Моя в гараже. Маслопровод течет… (Возмущенно.) Твое дело! Твое дело! Не более оно срочное, чем мое! (Очень вежливо.) Спасибо, старик! Я в долгу не останусь! (Вешает трубку.)
Антуанетта. Значит, к шести ты освободишься?
Севинье. Я потом вернусь сюда регистрировать протоколы.
Антуанетта. Насколько я понимаю, раньше девяти ты домой не вернешься.
Севинье (галантно). Нет, и на этот раз я у тебя прошу прощенья.
Антуанетта. Ты только начал здесь работать, я понимаю, нужно себя зарекомендовать. Я ведь не дура!
Севинье (напевая). Она не дура, какое счастье!
Антуанетта. Бесполезно петь, я знаю, в голове у тебя другое!
Севинье (ласково, но искренне). Оставь меня, пожалуйста!
Антуанетта. А тот, кто убил, – влиятельный человек? Очень влиятельный?
Морестан (входя, здоровается). Мадам! Господин следователь! (Снимает и аккуратно вешает пальто и шляпу.)
Антуанетта. Здравствуйте, мсье Морестан!
Севинье. Вы пришли раньше!
Морестан (указывая на свои часы). В зале тоже было ровно четырнадцать часов! Мы, секретари, часто задерживаемся после работы, но чтобы мы приходили раньше – никогда!
Антуанетта (мужу). У тебя из-за этого будут неприятности, из-за того, что она невиновна?
Морестан. Еще какие!
Севинье. Вас кто-нибудь спрашивает?
Морестан. И хуже всего то, что она все-таки виновна!
Антуанетта. Как – виновна?
Севинье (жестко) . Морестан!
Морестан. Извините, господин следователь. Но вы меня просили, что если вы увлечетесь…
Антуанетта (взрываясь). Я была права, ты в нее влюбился!
Севинье. Этого еще не хватало!
Антуанетта. Она тебя прекрасно раскусила! Для чего это она рассказывала, что носит платье на голое тело?
Севинье. Она невиновна – говорю вам раз и навсегда.
Антуанетта. Тебе что, жалованье платят за то, чтобы ты разыскивал невиновных?
Севинье. Дорогая, до вечера!
Антуанетта. Тогда надо было стать адвокатом!
Севинье (сухо). До вечера!
Антуанетта (Морестану). А вы знаете, кого он считает убийцей?
Морестан (искренне). Нет! Честно говоря, даже не подозреваю!
Севинье. Господин секретарь, вы уже сообщили мне свое мнение, благодарю вас.
Короткая пауза.
Антуанетта (покаянно). Извини, что я вмешиваюсь в твои дела!
Севинье. Не извиняйся, Антуанетта. Тем более, что мои дела – твои дела. К несчастью для тебя!
Антуанетта (как эхо). К несчастью?
Севинье. Иди, родная. К девяти я буду.
Антуанетта (очень нежно). Мы, наверно, жили бы счастливей, если бы я меньше тебя любила! (Посылает ему воздушный поцелуй и выходит).
Морестан (недовольно). Вы ей сказали – «к девяти»?
Севинье. К девяти… Или даже к половине десятого. Потому что после обыска мы еще вернемся сюда.
Морестан. Должен сообщить вам одну неприятную новость. Мы сегодня фигурируем в утреннем выпуске «Орор». С огромным портретом красавицы «невиновной». (Достает и показывает газету.)
Севинье. На первой странице?
Морестан. К счастью, на предпоследней. Но теперь уже существует «дело Остоса».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12