Эстобан поднял свои ботинки – он явно не знал, что с ними делать. На одном ботинке прохудилась подметка. Наконец он сел на край причала, свесив ноги вниз. Трент расположился на некотором расстоянии. Так они и сидели в молчании. Капли дождя, падая на освещенную фонарем поверхность моря, образовывали на воде концентрические круги. Все было так же, как когда-то, в далеком детстве, на озере в Ирландии, где маленький мальчик впервые рыбачил с дедом, которого тоже звали Патриком Махони.
Трент бросил в море камешек – побежали круги по воде. Кивнув на бруски золота, он сказал:
– На яхте, которая везла груз золота, была команда из четырех человек. Двое из них были убиты. Мафиози поджидали нас в первую ночь, когда мы стали нырять.
– Белая моторная яхта? Вы хорошо справились.
Трент хотел было сказать, что большая заслуга принадлежит Пепито, но это вроде было ни к чему.
– Хотите выпить? – спросил он.
– Рома?
Трент принес из кают-компании бутылку темного доминиканского рома. В эту ночь стаканы были не нужны. Он снова сел рядом с кубинцем на мокрые доски пристани. Влажные брюки жали ему в бедрах. Эстобан выпил, вернул Тренту бутылку и сидел молча, выжидая.
– Это золото генералов – привезено из Анголы – они нажили его торговлей наркотиками. Да вы сами это знаете.
– Да, золото – это большое искушение. – Эстобан наклонил бутылку и осмотрел наклейку. – Мы тоже делаем хороший ром, – как-то тоскливо изрек он, видимо, не рассчитывая, что Трент поверит, будто на Кубе может производиться хоть что-то качественное.
Неожиданно послышался глухой рокот турбодизеля, работающего на четверть мощности, и из-за оконечности мола появился кубинский сторожевой катер. Шквал ветра с дождем скрыл его из вида, но грохот якорных цепей явственно был слышен – видимо, на катере отдали носовой и кормовой якоря, чтобы заблокировать выход из гавани. Шквал пронесло, и стало видно, как двое матросов поворачивают спаренную пушку, установленную на фордеке. Три часа ходу со скоростью сорок узлов – и этот сторожевой катер с золотым грузом на борту окажется во Флориде.
– В этом деле замешан также какой-то адмирал, а не только генералы военно-воздушных сил и сухопутных войск, – сказал Трент.
– Это де Санчес. Если ему удастся сбежать, американцы сделают из него героя. – Эстобан кивнул в сторону пушки на катере. – Они не станут стрелять, пока не прибудет адмирал. Он, как петух, любит вначале немного покукарекать.
На вершине холма, высившегося над гаванью, показались три ряда фар – Трент и Эстобан увидели колонну машин, которая, минуя деревья, спускалась к поселку. Дважды машины исчезали из виду, так как их закрывала пелена дождя, приносимого с моря шквалами ветра.
Кубинец взглянул на дождевые тучи, стремительно несущиеся по небу:
– У меня есть люди с вертолетами, готовые выступить по приказу, но такое передвижение войск может разрешить только сам президент, а разыскать его в ночное время нелегко.
Трент знал из газет, что Кастро, опасаясь покушений, каждую ночь спит в разных местах. Перекрывая свист ветра в снастях «Золотой девушки», он прокричал:
– Вертолеты в такую погоду не прорвутся. А если позвонить по телефону?
– Телефонные провода были перерезаны спустя десять минут после вашего сообщения по радио. Придется нам умереть вместе.
– Я не готов к смерти, – заметил Трент, на что Эстобан только хмыкнул.
Машины уже были в городе – их фары высвечивали дома и маленькую, обсаженную деревьями центральную площадь со статуей посередине. Как и ожидал Трент, они ненадолго остановились, а затем снова появились на главной улице, ведущей к гавани. Первым в колонне шел русский джип, а за ним два военных грузовика, которые остановились в начале причала. Из кузовов грузовиков стали выпрыгивать морские пехотинцы. Раздались команды; одна группа солдат рассыпалась вдоль дороги, а вторая направилась к причалу, во главе с тремя офицерами – офицером военно-морского флота, адмиралом де Санчесом и молодым лейтенантом – по-видимому, сыном адмирала. С ними был Марко. Трент сказал Эстобану:
– Когда настанет час, этот американец будет мой.
***
Трент догадывался – это адмирал приказал сторожевику заблокировать гавань из опасения, что команда может растащить золото и сбежать. Любая задержка была бы опасна для него. До рассвета он должен был покинуть кубинские воды – в противном случае его могла разбомбить кубинская авиация.
Морские пехотинцы держали автоматы наготове, но гранат у них не было. Офицеры не вынимали пистолетов из кобуры. Эстобан крикнул:
– Ты связался с подонками, Родди. Я был о тебе лучшего мнения.
Теперь три офицера были совсем близко. Трент и Эстобан оказались между ними и пулеметами сторожевика.
– И это ты называешь нас подонками, Тур! Ты, чей отец работал на плантации поденщиком!
Возбуждению адмирала не было предела. Потеряв бдительность, он отошел немного в сторону от своих товарищей. На одно мгновение Трент и Эстобан оказались заслоненными от солдат. Трент сильно толкнул Эстобана в спину, и оба свалились в воду. В тот момент, когда они коснулись воды, Трент, ухватив Эстобана за шиворот, потащил его между сваями причала так, чтобы их прикрывал корпус «Золотой девушки».
Адмирал кричал, приказывая убить их. Солдаты залегли и открыли огонь из автоматов, обстреливая пространство под настилом причала со стороны, противоположной катамарану. Щепки полетели во все стороны. Трент шепнул Эстобану, чтобы он поднырнул под килем катамарана. Вынырнули они между его корпусами. Трент подтолкнул Эстобана к дальнему корпусу и велел лежать там, погрузившись в воду и выставив на поверхность только лицо. А сам нырнул под киль и отрезал канат, которым был привязан «Зодиак».
Солдаты продолжали отстреливать сваи и, чертыхаясь, ползали по причалу, заглядывая под настил. Только у двоих были фонари, а ночь была темная. Лил дождь, небо закрыли тучи, было время высокого прилива, и вода совсем близко подходила к доскам настила.
Все внимание солдат было сосредоточено на причале, а «Зодиак» тем временем уже отплыл – слабый свет фонаря едва достигал его. Только тогда кто-то из солдат заметил плывущую резиновую лодку, и они открыли по ней огонь. Пули изрешетили борта «Зодиака». Сквозь треск автоматов Трент услышал грохот якорных цепей катера. Значит, адмирал приказал капитану подойти к причалу и грузить золото.
Было слышно, как адмирал требует затопить катамаран, а Марко возражает, мотивируя тем, что катамаран обладает положительной плавучестью и не затонет.
– В таком случае, рубите швартовы, – приказал адмирал. – Но сперва осмотрите хорошенько, – крикнул он вдогонку. И тотчас послышался стук тяжелых солдатских ботинок на палубе катамарана. По расчетам Трента, в кубрик спрыгнуло двое.
Двигатели сторожевого катера взревели – он стал разворачиваться на месте. Один из солдат на борту «Золотой девушки» выпустил очередь между корпусами катамарана. Его товарищ вошел в кают-компанию. Родди закричал им с причала:
– Бросьте, они, должно быть, на «Зодиаке».
– Уберите эту чертову посудину с дороги, – скомандовал адмирал, увидев, что сторожевой катер направляется к причалу.
– Оставайтесь на судне, – крикнул он солдатам, стоявшим на палубе катамарана. Им бросили конец, и один из солдат стал его выбирать – катамаран начал поворачиваться. Порыв ветра развернул его бортом к городской набережной.
Один солдат вышел из кают-компании и перепрыгнул на левый корпус катамарана, видимо, в поисках ценных вещей. Тренту показалось, что второй солдат спрыгнул на причал, и он, поднырнув под киль, поплыл вдоль левого корпуса катамарана к корме, дав знак Эстобану не двигаться с места. Там он вскарабкался по веревочной лестнице на палубу и вдруг застыл на месте: в кубрике кто-то хозяйничал. Открыв рундук, солдат в изумлении воскликнул:
– Матерь Божья! – потом потише:
– Тони, иди посмотри.
Трент отступил назад – под прикрытие мостика. В это время через кают-компанию, громыхая тяжелыми ботинками, прошел второй солдат. Эстобан снизу видел, как Трент открыл люк, ведущий в кают-компанию, и вошел внутрь. В кубрике солдаты шептались, рассматривая бруски золота, которые Эстобан оставил Тренту.
Трент поднял сиденье кушетки и вытащил ружье, стволом распахнул дверь и направил его на солдат.
– Не двигаться, не произносить ни звука – не то застрелю! – приказал он.
– Эстобан, – тихо позвал он. Шеф Третьего отдела тяжело вскарабкался по лестнице на корму катамарана и взял ружье, пока Трент связывал двух солдат, затыкал им рты кляпом и отволакивал в кают-компанию.
За это время «Золотую девушку» отнесло метров на девяносто от причала. Невидимый в темноте, Трент пробежал на нос и бросил якорь. Затем вытащил из рундука на мостике, у основания мачты, двадцатисемиметровую бухту троса из нержавеющей стали, используемого для замены растяжек, прикрепил к тросу пустотелый кранец для плавучести и, надев гидрокостюм, ласты, маску, прыгнул за борт.
Сторожевой катер был пришвартован к причалу. Артиллеристы на фордеке повернули орудие, взяв под прицел главную улицу. Человек шесть морских пехотинцев переносили бруски золота на заднюю палубу, а там их принимали матросы и опускали в трюм. Остальные продолжали осматривать сваи причала. Впечатление было такое, что матросы скорее настроены бежать, а не атаковать. Но Тренту все же приходилось соблюдать крайнюю осторожность, стараясь не плескать ластами. В его распоряжении было всего лишь несколько минут.
Он подплыл к катеру. Было слышно, как адмирал на капитанском мостике подал команду, после чего сразу же взвыла сирена, созывая матросов, оставшихся в городе, и тех, что охраняли причал. С бухтой троса на плече, Трент проплыл вдоль борта к корме катера, затем нырнул и повесил трос на один из винтов. Прежде чем всплыть, разрезал ножом веревки, которыми была связана бухта, и вынырнул на поверхность. Набрав в легкие воздуха, снова нырнул. С тросом было трудно управляться и на суше, а под водой это было во сто крат труднее, но ему все же удалось завязать трос петлей вокруг лопастей винта.
Офицер приказал матросам поторапливаться, а то катер отчалит без них. Всплыв на поверхность, чтобы глотнуть воздуха, Трент слышал, как у него над головой по настилу причала грохочут ботинки бегущих матросов. Погрузившись снова, он обмотал трос вокруг второго винта, опять глотнул воздуха и снова, спустившись под воду, замотал трос вокруг одного и другого гребных валов. Теперь у него уже не было времени заботиться о том, заметили ли его. Он вынырнул под кормой катера, вдохнул полную грудь воздуха, снова погрузился и связал концы троса прочным морским узлом.
Двигатель катера взревел, струя воды от винта отшвырнула Трента назад, сорвала с него маску. Он попытался укрыться за причалом, но без маски ничего не видел. Тем временем мощный поток воды бил, трепал и опрокидывал его так, что он потерял ориентацию. Конец троса хлестал по спине. Наконец правая нога задела за сваю причала. Он повернулся, ухватился обеими руками за сваю и, подтянувшись под настилом причала, вынырнул на поверхность. Винты катера поднимали на поверхности воды пенистые буруны – судно отчаливало, собираясь выйти в открытое море. Трент вскарабкался на причал и крикнул Эстобану, чтобы он рубил якорный канат «Золотой девушки».
Тем временем на винты катера намоталось двадцать семь метров стального троса. Стальная удавка затягивалась все туже и туже. Вначале треснуло крепление вала правого винта, потом с сокрушительной силой лопнул сам вал. Обломок сломанного вала ударил по другому винту, и его лопасти разлетелись вдребезги. Звук работающих сдвоенных турбодизельных двигателей поднялся до пронзительного визга. Трент пробежал по причалу и выбежал на берег, чтобы встретить Эстобана – «Золотую девушку» уже прибило к берегу.
На берегу лежала пятиметровая остроносая рыбацкая парусная лодка. Трент решил, что это именно то, что нужно. Навстречу ему уже бежали Пепито и местные кубинцы – они вырвались из бара, в котором их заперли морские пехотинцы адмирала. Трент крикнул Пепито, чтобы он убрал мачту из лодки, и спустил ее на воду. Подбежав к катамарану, он объяснил Эстобану, что ему удалось остановить сторожевой катер.
– Нельзя позволить адмиралу бежать на шлюпке, – крикнул он.
Трент извлек из-под сиденья два ружья двенадцатого калибра, а Пепито тем временем установил подвесной мотор на кормовой доске рыбачьей лодки и подсоединил к нему бензобак. Лодку нельзя было перегружать, иначе она могла потерять скорость и устойчивость, но один человек на носу был необходим, чтобы лодка не оседала на корму. Здесь, на Кубе, тоже должен был кто-то остаться – и им мог быть только Эстобан – ведь для него преследование адмирала было делом личной вендетты.
Глава 27
На борту сторожевого катера были спасательные плотики на тридцать человек и две шестиметровых моторных шлюпки. Судно находилось на расстоянии мили от берега. Первым подал пример солдат морской пехоты в спасательном жилете. Схватив брусок золота, он прыгнул за борт и поплыл к берегу, за ним сразу – другой, третьим бросился в воду матрос… Один за другим солдаты и матросы, каждый на свой страх и риск, стали покидать корабль.
Капитан и первый помощник стояли на страже, пока офицеры и Марко спускали на воду две корабельные шлюпки. Офицеры уже успели захватить свою долю золота, чтобы начать новую жизнь в США. Они разделились на две группы: семейство де Санчес с Марко – в одной шлюпке, остальные офицеры – в другой.
На шлюпке стоял русский двигатель. К удивлению Родди, он завелся с первого нажатия кнопки стартера. Родди дал полный газ и направил шлюпку в открытое море. Марко Рокко с автоматом Калашникова сидел на носу шлюпки, а сестра Родди, вместе со своими родителями, – в середине. Дождь ослабел, ветер спал, и тяжелая шлюпка при слабой волне давала двадцать узлов.
Луч маяка на мгновение осветил вторую шлюпку, и Родди увидел, что она идет другим курсом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33