Брид выбежала на сере дину погибшей рощи. Кое-где кругами лежали грубые камни, опаленные огнем. Странно, подумал Каспар. Кто будет разбивать лагерь на таком открытом месте?
Брид это, очевидно, тоже показалось непонятным. Она прильнула к земле и стала раздвигать упавшие ветви и листья, пока не добралась до голой почвы.
– Эй, дайте-ка лучше я, встревоженно предложил Брок, но жрица лишь отмахнулась выпачканной рукой. Старый воин пожал плечами и отступил.
Каспар знал, что не стоит мешать Брид, когда она занята, и заметил, что Пип тоже явно не собирается участвовать в работе. Мальчик внимательно осматривал корни упавших деревьев, особенно терна. Каспар успел уловить то, что заметил Пип: какое-то животное поспешно улизнуло с глаз. Ему показалось, что у животного был черный мех и длинные тонкие ноги, как у фазана.
Старый Брок стоял с важным видом и охранял своих юных спутников. Пип повернулся к Брид и опустился на колени посмотреть, что она отыскала. Оба нахмурились.
– Похоже на следы какой-то большой птицы, задумчиво проговорила Брид.
– Не знаю такой, сказал Пип.
Каспару не понравилось, что мальчик говорит с Девой, будто с равной, а не с Одной-из-Трех. К тому же его раздражало то, что в лесу эти двое так быстро сошлись друг с другом, а он остался вроде как на обочине. Сам Каспар немало времени провел в Кабаньем Лове, охотясь на разную дичь, но так и не смог вернуть себе то беззаботное отношение к лесу, что было у него в детстве, когда он в одиночестве бродил по всему миру без всякого дела.
Пока Пип с Брид обсуждали, кто же оставил такие следы, Каспар снял пса с седла и пустил его порыться среди корней упавших деревьев. Змеелов беспокоился, он прильнул к земле самой мордой, тут же выпачкал нос, чихнул и опять стал что-то вынюхивать и копать, возбужденно повизгивая. Комья грязи дождем летели из-под его лап.
– Барсука почуял, – предположил Каспар.
Пип обернулся к нему и уже собирался кивнуть, однако Брид покачала головой, глядя на привлекшую внимание собаки поваленную рябину.
– Нет, вряд ли. Посмотрите-ка, – показала она. Трог тем временем уже занялся корнями терна.
На стволе болтался мокрый клок содранной коры, под которым кишели мокрицы. В одном месте бледное дерево было гладко выскоблено и помечено несколькими царапинами – кажется, специально.
– Древесные руны? – спросил Каспар, вспоминая, что нечто похожее они видели в Каддее.
Брид кивнула и оглянулась на странные следы на земле.
– Кобольды, объявила она.
– Кобольды? – не понимая, переспросил Пип. В жизни о таких не слыхал. А я ведь всякую тварь в Лове знаю.
– Это вроде древесных человечков, начал объяснять Каспар.
– Эльфы, что ли? Оставьте, мастер Спар, я уж не маленький.
Брид бросила на него недовольный взгляд.
– Кобольды это небольшие, в половину человеческого роста, существа с тонкими руками и ногами. Они живут среди деревьев. Но я согласна, в наших местах их не бывало с рождения Морригвэн по ее словам, во всяком случае. Они смешные, глуповатые, не жестокие, но плохо понимают разницу между добром и злом. Так гласит «Книга имен».
– А что означают руны? – спросил Каспар, вглядываясь в ряд вертикальных царапин и не понимая даже, где у них начало, а где конец.



Как ни странно, Брид тоже мало что поняла.
– «Отец Леса спаси Хобомань Троллесье», прочла она, еще раз внимательно просмотрела руны, пожала плечами и, наконец, беспомощно улыбнулась. Троллесье это, кажется, в Кеолотии?
– А что тут делают кобольды, и чего это кобольды из Кеолотии говорят по-нашему, и разве Отец Леса это не просто сказка? – на одном дыхании выпалил Пип. Батя говорил, что сказка.
Брид замахала руками, будто защищаясь от града вопросов, а Брок крякнул и недовольно посмотрел на мальчика: сын дровосека был слишком уж нетерпелив.
– Большинство старых народов гоблины, феи, пикси и так далее пользуются языком Бельбидии, потому что от него происходят наречия всех земель вокруг Кабалланского моря. Однако у кобольдов рот устроен так, что звуки человеческой речи они произносить не могут. Поэтому у них есть собственный язык, непонятный для людей. Но когда они пишут древесными рунами, то все равно используют бельбидийский.
Брид остановилась перевести дыхание, и Каспар воспользовался возможностью ее перебить:
– А что с Отцом Леса?
– Существует он или нет, сказать не могу. Есть такая легенда, что это белый олень, который странствует по свету и защищает леса. Очевидно, кобольды верят в его существование. Полагаю, они пришли на это место, в бывшую священную рощу, потому что и он вполне мог бы сюда заглянуть: это что-то вроде духовного колодца, если угодно.
Вдруг Брид резко обернулась, подняла руку и на что-то указала. Каспар успел заметить, как существо, покрытое черной шерстью, бежит на длинных тонких ножках к густому кустарнику, чтобы там спрятаться.
– И как мы могли его принять за куницу? – рассмеялся Каспар.
– Я его за куницу не принимала, строго ответила Брид. Я была права: определенно, это кобольд. Хороший знак. Бельбидия становится более безопасна для старых существ, изгнанных в эпоху Новой Веры.
– Для горных волков она безопаснее не становится, сухо заметил Пип.
Брид ничего ему не ответила и посмотрела в сторону оставленных лошадей.
– Что ж, если мы навсегда здесь останемся, то волчат не найдем.
Каспар улыбнулся, увидев, как на лице Пипа появилось озорное выражение. Именно это ему особенно нравилось в мальчике. Рядом с малолетним проказником Каспар чувствовал себя куда более взрослым. Правда, многих в крепости нахальное поведение Пипа выводило из себя. Особенно им были недовольны пожилые женщины: мальчик, по их словам, «совершенно переходил всякие рамки». Каспар рассмеялся. Пип хотя бы не был таким подобострастным, как многие новые рекруты. Он, конечно, звал его «мастер Спар», но во всем остальном относился как к любому нормальному человеку. С Пипом можно было просто поговорить и вырваться из создавшегося вокруг Каспара из-за его высокого положения кольца отчужденности. Особенно важно это было теперь, когда уехал Халь.
Каспар отвязал поводья Огнебоя от корней поваленного дерева и уже собирался сесть в седло, как вдруг ощутил такое чувство, будто что-то пропало. Он ощупал себя, проверил лук и висевший на поясе кинжал и непонимающе огляделся. Наверное, показалось.
Брид тоже осматривалась по сторонам, но с гораздо более встревоженным видом.
– Где Трог? – спросила она.
Все четверо стали обеспокоенно искать собаку.
– Трог! – позвала Брид, потом сунула пальцы в рот и свистнула удивительно громко для девушки, так что в небо взлетела стая перепуганных грачей.
Ответа не было.

Глава 4

Крыши, нависавшие над узкими улицами, сверкали от сосулек. Халь гнал лошадь быстрой трусцой, так что кольчуга у него позвякивала: надо было как следует оторваться от Кеовульфа.
Он постарался отбросить эти мысли и поощрительно похлопал Тайну по тонкой шее, радуясь, как блестит утреннее солнце на ее гнедой шкуре, будто на полированном дереве. Молодой человек легонько пришпорил лошадь, и она пошла резво, но не теряя чувства собственного достоинства.
Не хватало только лат: Бранвульф не дал. Каспару-то барон, несомненно, выделил бы латы по первой же просьбе, сколько бы это ни стоило. А Халю пробормотал что-то о расходах на каменщиков, плотников и материалы для ремонта стен Торра-Альты. Халь надул губы. Ах, как ему нужен хотя бы нагрудник! Что за рыцарь, когда у него нет ни лат, ни сияющих на солнце доспехов для лошади? Как красиво он мог бы смотреться! Тайна была бы просто великолепна, если ее одеть в искусно выделанную и начищенную сталь. А сам Халь, как только представился бы королю, получил бы высокий и почетный пост в его армии. Можно было бы даже предложить свои услуги в качестве главного полководца!
Стоял страшный холод. Наверное, подумал Халь, Фарона не видела такой морозной зимы много лет. Во всяком случае, горожане кутались во множество слоев шерстяной ткани. Уютному теплу его медвежьего плаща они могли только завидовать. Многие ребятишки обматывали ноги каким-то тряпьем, чтобы их не так жгло холодом от выложенной сталью мостовой. Рэвик должен для них что-нибудь сделать, подумал Халь. Уж в Торра-Альте его брат ни за что не допустил бы такого.
Пригорюнившись, он снова вспомнил о своем спутнике. Они с Кеовульфом поссорились, и весь день Халь пытался держаться от здоровенного калдейца подальше, однако теперь, в тени серых дворцовых стен, подумал, что надо с ним как-то мириться. Халь развернул Тайну и стал поджидать рыцаря.
– Итак, – спокойно улыбнулся Кеовульф, когда их кони поравнялись, – ты решил извиниться.
– И не подумаю, – твердо ответил Халь. – Ты был неправ, и ты это знаешь. – Опытный рыцарь вызывал у него огромное уважение, но приятно было осознавать, что за последнее время сам Халь сделался выше и шире в плечах. Халь и подростком-то знал, что хорошо сложен, а теперь, в двадцать лет, с радостью понимал, что попросту красив собой. – Я сам себе хозяин и буду делать что захочу.
Темноволосый рыцарь поднял густую бровь.
– Не глупи, Халь. Никто на свете не хозяин самому себе. Каждый из нас кому-нибудь обязан.
– Что за лицемерие! – вспыхнул Халь и стегнул Тайну поводьями, пустив ее в галоп. – Не желаю представать перед королем в такой компании. Мне стыдно, что мы с тобой связаны. И ты еще зовешь себя рыцарем! Да ты просто раб своей женщины. – Халь понимал, что грубит, но ничего не мог с собой поделать. То, что Кеовульф над ним посмеялся, уже вывело юношу из себя, а полное наплевательство рыцаря на проявленное им не довольство еще больше.
– Рад это признать. Я верный раб Кибиллии в той же степени, в какой она – моя верная рабыня. Опасаюсь, что потому-то ты и злишься. Ты боишься, что не имеешь над Брид такой же власти, как она над тобой.
– Ложь! – Халь обнаружил, что сжимает в ладони изысканно украшенную рукоять своего широкого, покрытого рунами меча. – Как ты смеешь меня оскорблять? Я требую удовлетворения!
Кеовульф рассмеялся.
– Чего-чего? Хочешь устроить дуэль прямо у короля на пороге? Ну и глупый же у нас будет вид! Халь, я знаю тебя уже три года и все жду, когда же ты повзрослеешь.
– Ты слишком труслив, чтобы со мной драться? – бросил Халь вызов своему старшему товарищу.
– Нет, но слишком ослаб от смеха. Только потому, что дама, с которой мы разминулись по дороге, не была немедленно очарована твоим знаменитым обаянием и обиделась, когда…
– Я не сказал ей ничего неблагородного! – запротестовал Халь. – Если ты осмелишься возражать, я проткну тебя насквозь!
Кеовульф закрылся руками, трясясь от смеха.
– И верно, юный лорд, вы действительно не произнесли ни одного лишнего слова. Все, что нужно, сказали ваши глаза. А они ее просто раздевали на месте. Ты же видел это жена купца, а они терпеть не могут, когда благородные к ним пристают. Неудивительно, что она тебя хлестнула по рукам плетью.
– Да я ей просто сказал, как красиво она смотрится, сидя в седле по-дамски, и выразил пожелание вновь увидеть ее в Фароне. Все было совершенно невинно.
– Да нет, Халь. Взгляды, что ты на нее бросал, даже не были двусмысленными.
– И все равно ты не имел права высмеивать меня в ее присутствии и разглагольствовать о том, что подумала бы Брид.
– Я решил, что должен тебе напомнить – ты ведь уже поглядывал на ее служанку. Та-то с виду была посговорчивей.
– Как ты смеешь мне указывать, что можно, а чего нельзя? – Халь почувствовал, как кожа у него чуть не лопается от гнева.
Кеовульф пожал плечами.
– Друг мой, я просто хотел тебя избавить от мук совести. Поверь, таких ситуаций лучше избегать.
Халь с прискорбием обнаружил, что Тайна уже давно движется вялым шагом. Нет, так не пойдет. Приближаться к королевскому дворцу надо стильно, сверкая кольчугой на солнце. Халь хотел, чтобы его заметили как достойного рыцаря, а не как своенравного, неопытного и почти заброшенного родителями младшего брата барона. Он не желал быть ни подданным собственного племянника, ни марионеткой в руках Брид и не собирался позволять Кеовульфу так думать.
– Видишь ли, мы с ней еще не женаты. И пока я не пробормочу брачные клятвы, я свободный человек.
– Ах, – усмехнулся Кеовульф, – если бы у меня было столько сил, чтобы с такой легкостью сбрасывать оковы совести.
Халь хотел, было огрызнуться, но ему пришлось выдавить хотя бы слабую улыбку: всадников уже приветствовали дворцовые стражники.
– Мы прибыли по повелению короля, – прогремел рыцарь. – Я лорд Кеовульф, сын барона Кадроса Калдейского. Со мною лорд Халь, брат барона Бранвульфа Торра-Альтанского, призванный из самых северных земель во владениях Его Величества. Мы желаем быть представлены государю.
– Добро пожаловать, рыцари! – Старший стражник, облаченный в красно-желтую с золотом ливрею, знаком велел конюху взять лошадей и дальше повел благородных господ пешком.
Королевский дворец Халю не нравился. Конечно, тут было на что подивиться. Залы украшали самые разнообразные ценности, привезенные с золотых пшеничных полей в сердце Бельбидии. Яркие гобелены и оленьи рога размером с ветви дуба ряд за рядом покрывали стены длинных сводчатых коридоров. Полированные мраморные полы гулким эхом разносили быстрые ловкие шаги пажей, слуг и младших вассалов, спешащих по делам. Но сам дворец был похож на сломленного человека, лишившегося души, скучного и безжизненного. Халю подумалось, что тут не хватает каких-нибудь сплетников или скандалистов.
Следуя за стражником, они молча прошли по коридорам, и, наконец, путь в тронный зал преградили тяжелые двойные двери, обитые тканью. Пока стражник не постучал, и им не разрешили войти, Халь нервно переминался с ноги на ногу. Кеовульф продолжал ухмыляться, так что Халю пришлось стиснуть зубы, чтобы не сорваться.
Он не любил, когда ему напоминали об их взаимоотношениях с Брид. Девушка была красива, как звезды мо розной ночью или первые цветы, распустившиеся по весне и еще не задавленные яркостью лета.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52