Поднять тревогу и потом оказаться всеобщим посмешищем? Нет, такая неосмотрительность недостойна его, опытного воина. Куч мучительно путался в противоречивых догадках. Наконец его осенила, как ему показалось, спасительная мысль. Он пошлет во дворец Ах-Меш-Кука воина с сообщением, что Экоамак благополучно выступил в путь. Если все сказанное торговцем соответствует истине, то такое сообщение никому не повредит. Если его подозрения правильны, то он получит приказания из дворца. И, стряхнув тяжелое бремя сомнений, Куч успокоился. Он послал воина во дворец, договорившись с ним о месте встречи, и приказал продолжать обход.
Встреча с новым отрядом ночной стражи прошла совершенно по-иному. Экоамак полностью вошел в роль. Величественным тоном он приказал начальнику отряда – молодому веселому воину – скорее пропустить его караван, так как повелитель Тикаля сказал ему, Экоамаку, чтобы он не задерживался ни днем, ни ночью. Стража поспешно расступилась, и войско Хун-Ахау снова устремилось вперед. Было пройдено уже более половины пути по городу.
Прибежавший во дворец Ах-Меш-Кука воин потратил немало времени, добиваясь, чтобы его пропустили к правителю (Куч приказал ему во что бы то ни стало сообщить его слова повелителю лично). Хотя уже была глубокая ночь, во дворце никто не спал. Посланца долго отсылали от одного придворного к другому, но никто из них не решался побеспокоить владыку Тикаля из-за какого-то воина. Все это продолжалось бы бесконечно, если бы воину не посчастливилось напасть на Абиша. Он первый из многочисленных людей, выслушавших в эту беспокойную ночь посланца Куча, отнесся к его просьбе внимательно.
– Скажи мне, в чем дело, друг мой, – убеждал он воина, – и я сразу же сообщу все повелителю.
– Мне приказано сообщить только лично и никак иначе, – упрямо повторял воин.
– Но ты можешь хотя бы сказать мне, кем ты послан? – поинтересовался Абиш. Он думал, что перед ним посол накона или царевича Кантуля.
– Я от начальника ночной стражи, почтенного Куча, – сказал воин.
– Ах так, – глубокомысленно сказал Абиш и задумался. Но он сообразил, что у начальника ночной стражи могли быть какие-то сведения, действительно важные для Ах-Меш-Кука. Он схватил воина за руку.
– Идем! Скорее! Сейчас ты будешь лицезреть великого правителя!
Ах-Меш-Кук в отдаленной от главных покоев комнате обдумывал план действий на будущий день. Это не мешало ему вести вежливую беседу с Ax-Печем, который теперь ни на шаг не отставал от правителя. Увидев Абиша с каким-то незнакомым воином, новый властитель Тикаля поднял недоуменно брови. Абиш и посланец рухнули на колени.
– Прости, величайший, что пришлось потревожить тебя, – сказал молитвенно Абиш, – но воин послан к тебе начальником ночной стражи и должен передать его слова только лично.
– Говори! – приказал Ах-Меш-Кук.
– О трижды почтенный повелитель, твой слуга Куч говорит тебе: караван Экоамака выступил в путь в Цибильчальтун благополучно, – отрапортовал воин.
Ах-Печ выпучил глаза на Ах-Меш-Кука, правитель Тикаля посмотрел на Абиша. Никто из них ничего не понял.
– Ты сам видел караван Экоамака? – прервал наступившее молчание Ах-Меш-Кук.
– Да, о великий!
– И много в нем было человек?
– Около двухсот носильщиков и больше сотни воинов, – отвечал, подумав, посланец.
Опять наступило молчание.
– Выйди, воин, – сказал Ах-Меш-Кук, – тебе сообщат, что ты должен будешь передать своему начальнику! Иди и ты, Абиш!
Оставшись вдвоем с ахау-ах-камха, повелитель Тикаля посмотрел Ах-Печу в глаза и признался:
– Я не понимаю, что это такое! Я не посылал Экоамака ни с каким караваном. Покойный правитель намеревался, правда, послать его месяца через два на юг, но я знаю, что он не успел поговорить с торговцем. Куда же отправился Экоамак, да еще с таким количеством людей? Может, это ты послал его, почтенный ахау-ах-камха?
– Нет, – с привычным раздражением сказал Ах-Печ, – я тоже не посылал его! А не бежит ли просто торговец отсюда, ухватив лакомый кусок из запасов правителя? Все ли цело в кладовых, о владыка?
– Если бы дело было так, – возразил ему Ах-Меш-Кук, – зачем ему брать с собой такую большую свиту? Нет, он постарался бы ускользнуть незаметно. – Правитель задумался. – Здесь что-то иное! Нет ли с ним Кантуля?
Ах-Печ подскочил как ужаленный.
– Кантуля? – прохрипел он.
– Да! Ты же знаешь: он остался жив и где-то прячется. Ему надо добраться до Йашха, там его поддержат!
В комнату проскользнул Абиш.
– Прости, великий! Тревожная весть: этой ночью рабы на строительстве пирамиды взбунтовались, перебили стражу и ушли куда-то…
– Их много? – быстро спросил Ах-Меш-Кук.
– Не меньше трех сотен…
– Все ясно! – воскликнул правитель. – Они захватили Экоамака и заставили его силой выдать их за его караван! Или он почему-то изменил Тикалю и переметнулся на их сторону. Абиш! Позови-ка того воина!
Посланец немедленно явился.
– В какую сторону пошел караван Экоамака? – обратился к нему правитель.
– Они направились по восточной дороге, повелитель!
– И сколько прошло с тех пор времени?
– Около двух часов.
– Хорошо. Иди и передай Кучу: он пропустил шайку беглых рабов. Пусть стража нагонит их и вернет. Иди быстро!
– Слушаюсь, повелитель! – И воин, не тратя времени на прощальный поклон, ринулся из комнаты.
– Почтенный ахау-ах-камха, – обратился Ах-Меш-Кук к Ах-Печу. – Стража, конечно, с ними не справится, ведь их более трехсот человек! Прошу тебя, возьми большой отряд воинов – они здесь, около дворца – и отправляйся к храму Тунуниха. Рабы наверняка пройдут мимо него. Если ты поспешишь – а я знаю твои воинские доблести, – ты опередишь их и пригонишь обратно. Мой слуга Абиш будет сопровождать тебя и исполнять все твои приказания. А с изменником или трусом Экоамаком мы разберемся здесь. Желаю успеха!
– Я готов, владыка! – Ах-Печ коротко поклонился и вышел.
В душе нового наследника бурлило скрытое недовольство. Прошел лишь день, а этот Ах-Меш-Кук уже приказывает ему, а не советуется – что же будет дальше? А впрочем, бунт рабов – опасное дело, и, если нет накона, кому, кроме ахау-ах-камха, возглавлять войско? Может быть, правитель и прав! И коротконогий толстяк приосанился.
Поднять воинов по тревоге удалось без труда. Многие из них инстинктивно чувствовали, что в эту ночь дело им найдется. Большой отряд под предводительством Ах-Печа, которого несли в богатых носилках, спешно выступил в путь. Для натренированных воинов быстрый марш был делом привычным, и через полтора часа войско Ах-Печа достигло намеченного места – храма Тунуниха, стоявшего на восточной дороге у выхода из города. Ахау-ах-камха допросил жрецов, бодрствовавших на вершине пирамиды: не проходил ли по дороге большой военный отряд или караван? Выяснилось, что никого не было. Воины выстроились боевым строем, перегородив дорогу, и стали ждать.
Пока происходили эти события, отряд беглых рабов медленно, чтобы не поднимать шума, двигался по безлюдным улицам города. Они уже благополучно миновали три группы ночной стражи, и напряжение, изначально охватившее участников марша, стало постепенно ослабевать. Шбаламке и Укан уже твердо верили, что отряд выйдет из Тикаля без сражения. И только Хун-Ахау и поддерживавший его Цуль еще сомневались.
Неожиданно молодому предводителю сообщили, что с ним хочет поговорить Экоамак. Хун-Ахау подошел к его носилкам.
– Что ты хочешь? – спросил он.
– Владыка, – льстиво сказал Экоамак, – через полчаса мы будем на окраине Тикаля, где ты меня отпустишь. Я ведь знаю, как твердо твое слово! Но вот что решается посоветовать твой верный слуга. Твои рабы… – Он запнулся. – Твои воины идут уже целую ночь, и, вероятно, ты продолжишь поход и днем. Для этого нужны силы. Если хочешь, я могу продать тебе много отличной еды, мы как раз находимся неподалеку от моего склада. Молодые сильные воины должны хорошо и много есть, чтобы у них были силы…
– А чем же я заплачу тебе? – удивился Хун-Ахау. – У меня денег нет!
– Какие пустяки! – воскликнул торговец. – Ты отдашь мне только этот нефритовый топор, который у тебя в руке, и мы будем в полном расчете!
– Ты получишь только один удар этим топором по голове – и мы будем с тобой в полном расчете, – вмешался подслушавший разговор Укан. – Кроме того, я думаю, что почтенный Экоамак продает не свое добро, а что-нибудь со склада правителя. Не прав ли я, брюхатая жаба? Ну-ка, отвечай быстрее!
– Я пошутил, – пролепетал испуганный торговец. – Бери, владыка, еду даром… Вон там здание склада… Идите и насыщайтесь!
Хун Ахау взглянул на небо; оно уже заметно светлело. Но людей действительно надо накормить, а что их ждет впереди и будет ли пища – неизвестно. Укан нетерпеливо кивал головой: идем! И юноша отдал приказание остановиться, велев послать вперед несколько лазутчиков и Цуля.
Под натиском десятка дюжих плеч запоры склада, треща, поддались, и скоро несколько человек, выделенные для этой работы, начали таскать своим товарищам кукурузу, вяленую рыбу и мед. Некоторые с удовольствием жевали найденные стручки ванили.
Кроме ужина каждому был дан неприкосновенный запас кукурузы и бобов. Склад был очищен в несколько минут; еще двадцать минут ушло на еду. Теперь можно было двигаться дальше.
К Хун-Ахау подбежал запыхавшийся Цуль.
– Сынок! – сказал он. – У храма Тунуниха стоит войско. Они перегородили дорогу! Это, наверное, ждут нас…
– Много их? – спросил Хун-Ахау.
– Много… Не меньше, чем наших. Командует ими владыка Ах-Печ.
Хун-Ахау собрал предводителей подразделений и сообщил им о засаде.
– Надо подойти к ним уже в боевом порядке, совершенно бесшумно, – приказал он. – Экоамак теперь уже не нужен – отправьте его в конец колонны. Будем прорываться во что бы то ни стало!
Строились долго: сказывалось отсутствие у большинства навыков в военном деле, да и у бывших воинов вызывало недоумение необычное построение отряда. Наконец замысел молодого предводителя был осуществлен, и необычного вида колонна тронулась в путь. По бокам ее находились наиболее опытные и лучше вооруженные рабы. Голову колонны составляли Шбаламке, Хун-Ахау и их товарищи по хижине.
Легкий поворот – и их взорам предстало неподвижно стоящее войско противника. Было уже светло. Воины Ах-Печа, увидев приближающегося врага, завыли, заулюлюкали; посыпались угрозы, насмешки и брань.
– Посмотрите на этих крыс, идущих к смерти! Эй вы, грязные койоты, стоит марать в вашей поганой крови наше оружие? Идите лучше на стройку, там вам набьют животы грязью! Посмотри, как дрожат у них коленки! Трусы! Живая падаль! От страха у них уже отнялись языки! Ходячие трупы! – Так издевались тикальские воины над подходившим в полном молчании отрядом.
– Эти рабы даже не смогли построиться как следует, – с усмешкой сказал Куч величественно восседавшему в носилках Ах-Печу. – Они идут такой же беспорядочной толпой, как шли по утрам на строительство. Сейчас мы их рассеем и переловим, владыка! Но я что-то не вижу Экоамака. Может быть, все-таки это был другой отряд… Те шли, как обычно…
Ах-Печ не успел ответить. Колонна рабов врезалась в строй его воинов, и новый ахау-ах-камха с ужасом увидел, что плотная, казалось, непоколебимая цепь лучших воинов мгновенно оказалась прорванной. Перед взором Ах-Печа пронеслись два юноши с яростными лицами, неистово орудовавшие топорами. В образовавшийся прорыв, все расширяя его и сминая фланги тикальцев, вползало тело вражеской колонны. На какой-то миг округлившиеся от недоумения и страха глаза ахау-ах-камха встретились с выпученными от удивления глазами Экоамака. Смятение охватило тикальских воинов. Никогда еще враг не оказывался так быстро у них в тылу. Куч, попытавшийся было с горстью стражников ударить врагу во фланг, упал с дротиком Укана в горле, выплевывая кровь. Один за другим гибли опытные командиры великого города. Суматоха и паника довершили дело.
Раздавленные и смятенные врагом, тикальцы дрогнули. Еще мгновение – и под неистовый, торжествующий вой рабов воины Ах-Печа обратились в бегство. Воины Хун-Ахау развернулись и как порыв ветра прошлись по рассеянным рядам беглецов. Началось избиение побежденных. Рабы хватали оружие, богатые плащи, шлемы, украшенные перьями, сдирали с раненых и убитых толстые хлопковые панцири. С трудом Хун-Ахау и его товарищам удалось собрать свое войско и тронуться в путь. Молодой предводитель сиял: наконец-то они выбрались из этого проклятого города!
Страх, охвативший тикальских воинов, передался и рабам-носильщикам Ах-Печа. В ужасе, не разбирая дороги, они бросились с поля сражения и не заметили, что их хозяин выпал из носилок. Когда ошеломленный Ах-Печ поднялся, около него не было никого, кроме неизменного Абиша.
– Что же делать, Абиш? – обратился он к соглядатаю.
– Посмотри скорее туда, о великий ахау-ах-кам-ха, – закричал тот, указывая на что-то за его спиной, и, когда Ах-Печ удивленно обернулся, Абиш внезапным ударом топора разрубил ему череп.
– Какую печальную весть я принесу великому повелителю, – прошептал он. – Рабы разбили войска, а ахау-ах-камха Тикаля погиб! О, какое горе ожидает моего славного владыку – Ах-Печ мертв!
И преданный Абиш улыбнулся.
Глава восемнадцатая
БИТВА
Они двинулись дальше, пока не пришли на место, где соединялись четыре дороги, и здесь, на этом перекрестке четырех дорог, они были настигнуты судьбой.
«Пополь-Вух»

Вопли Абиша подняли на ноги полусонный дворец Ах-Меш-Кука. Захлебываясь слезами, он поведал о страшном сражении, разыгравшемся у храма Тунуниха, о доблестной смерти нового наследника тикальского престола. Во дворе ему вторили уцелевшие воины. Ужасы сражения и количество восставших рабов возрастали с каждой минутой.
Вскоре весть о печальных событиях облетела весь Тикаль. Большинство знати было уверено, что войско мятежников будущей ночью нападет на столицу, чтобы освободить своих собратьев. Ужас перед восстанием рабов накрыл темными крыльями гигантский город. Принимались лихорадочные меры по защите:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29