Теперь все объяснилось. Чумуки был виновником и первой жертвой взрыва. Оставалось узнать, как он проник на завод. Ведь тем же путём могли проникнуть и другие. Нужно было отбить охоту к этому у противников и поразить их страхом. С этой целью жалкие останки Чумуки по приказу Камаре были переброшены через стену на эспланаду, где их найдут люди Гарри Киллера. Они твёрдо убедятся, что вход на завод грозит опасностью.
Разборка обломков продолжалась; рабочие составили цепь, обломки выбрасывались в сад, и все большее пространство земли очищалось.
— Вот ещё один! — внезапно вскричал рабочий.
Марсель Камаре, приблизился. Среди камней показалась человеческая нога. Скоро было отрыто все туловище. Это был белый средних лет, плечо его было ужасно раздроблено обрушенной кровлей. Доктор Шатонней наклонился к раненому.
— Он жив! — сказал он.
Человек был перенесён в квартиру Камаре, где доктор сделал ему перевязку. Назавтра его допросят, если он будет в силах говорить.
— И если он захочет, — добавил Амедей Флоранс.
— Я позабочусь, чтобы он захотел, — сказал Марсель Камаре сквозь стиснутые зубы.
Разборка обломков закончилась. Стало ясно, что под развалинами больше нет никого. Рабочие пошли на отдых. Инженер и его гости также направились к себе. Через несколько шагов Амедей Флоранс остановился и спросил Камаре:
— Что же мы теперь будем делать без планёра?
— Построим другой, — ответил Камаре.
— А у вас есть материалы? — спросил Барсак.
— Конечно.
— Сколько времени на это потребуется?
— Два месяца.
— Гм!.. — просто сказал Флоранс и задумался.
Два месяца! А у них было провизии на пятнадцать дней.
Чтобы выйти из такого трудного положения, репортёр углубился в поиски идеи.
ИДЕЯ РЕПОРТЁРА ФЛОРАНСА
Мало кто сомкнул глаза в последние часы ночи. Вчера все были уверены, что приходит конец испытаниям, осаждённые ликовали. Сегодня, потеряв всякую надежду, они были обескуражены и печальны. Как изменилось их положение с утра 13 апреля! Положение обсуждалось со всех сторон, но никто не видел выхода. Сам Марсель Камаре ничего не мог придумать, кроме постройки нового планёра; но было бы самообманом возлагать надежды на аппарат, изготовление которого потребует двух долгих месяцев, когда провизии всего на пятнадцать дней.
Вдобавок, и это средство спасения оказалось ещё менее реальным, чем думали. После тщательной проверки выяснилось, что они располагают провизией не на пятнадцать, а всего только на девять-десять дней. Не через два месяца, а уже в конце апреля они будут страдать от голода. Чтобы оттянуть неизбежный конец, решено было немедленно перейти на порции. Если не удастся избежать печальной участи, по крайней мере осаждённые продлят агонию.
Утро 13 апреля было посвящено выяснению запасов продовольствия и подготовке к постройке планёра, на чём настаивал Марсель Камаре, хотя, вероятно, от этого не будет пользы. Только после обеда решили заняться пленником.
После завтрака, отличавшегося в этот раз крайней скромностью, Марсель Камаре, сопровождаемый гостями, внезапное вторжение которых стоило ему так дорого, отправился к раненому, так как доктор Шатонней заверил, что раненый может выдержать допрос.
— Кто вы такой? — спросил Марсель Камаре без видимого интереса, но сообразуясь с заранее выработанным планом.
Раненый молчал. Камаре повторил вопрос, но успех оказался тот же.
— Я должен предупредить, — мягко сказал инженер, — что заставлю вас говорить.
При этой угрозе человек не открыл рта, но по его губам пробежала ироническая улыбка. Его заставят говорить? Очевидно, это казалось ему маловероятным. Если судить по виду, казалось, что это человек выдающейся энергии.
Марсель Камаре пожал плечами и, не настаивая, приладил к большим пальцам рук и подошве ног упрямца четыре маленькие металлические пластинки, а затем соединил их с клеммами распределительной доски. Сделав это, он повернул выключатель.
Человек тотчас же скорчился в жестоких конвульсиях, вены на лбу раздулись и, казалось, готовы были лопнуть; на посиневшем лице выразилось невыносимое страдание.
Испытание было кратким. Через несколько секунд Камаре выключил ток.
— Будете говорить? — спросил он. И так как человек молчал, он молвил: — Хорошо! Начнём снова!
Он повернул рубильник, и те же явления возобновились, но уже с большей силой. Пот катился по лицу
пытаемого, глаза закатились, и грудь дышала, как кузнечные мехи.
— Станете говорить? — повторил Камаре, снова выключая ток.
— Да… да… — простонал человек, теряя силы.
— Чёрт возьми! — сказал Камаре. — Ваше имя?
— Фергус Давид.
— Это кличка. Скажите вашу настоящую фамилию,
— Даниэль Фран.
— Национальность?
— Англичанин.
Даниэль Фран (таково было его подлинное имя) решился говорить откровенно. Он сразу отвечал на предложенные вопросы.
— Голубчик, — сказал ему Камаре, — я должен получить кой-какие сведения. Если вы не согласны, мы снова начнём игру. Расположены вы говорить?
— Да, — ответил раненый.
— Прежде всего, каково ваше положение в Блекланде?
— Советник.
— Советник? — вопросительно повторил Камаре. Фран удивился, что инженер не понимал этого слова.
Он объяснил:
— Так называют тех, кто правит вместе с Киллером.
Если я вас верно понимаю, вы в правительстве Блекланда?
— Да.
Казалось, Марселя Камаре этот ответ удовлетворил. Он продолжал:
— Давно вы здесь?
— С самого начала.
— Вы знали Киллера прежде?
— Да. Я познакомился с ним в отряде капитана Бакстона.
Жанна задрожала, услышав эти слова: судьба посылала ей нового свидетеля.
— В отряде Бакстона? — повторил Камаре. — А почему я вас не узнал?
— Наверное, я очень изменился — с философским равнодушием заметил раненый. — И все же я был с вами, господин Камаре.
Жанна Бакстон не могла выдержать и вмешалась:
— Извините, господин Камаре, разрешите мне сказать этому человеку несколько слов.
Марсель Камаре согласился, и она спросила у раненого:
— Вы были в отряде Бакстона, когда туда явился Киллер?
— Да.
— Почему капитан Бакстон так легко его принял?
— Не знаю.
— Правда ли, — продолжала Жанна, — что со дня, когда Гарри Киллер явился в отряд, он стал настоящим начальником?
— Правда, — ответил Фран, изумлённый, что его допрашивают о таких давних событиях.
— Это по приказу Гарри Киллера отряд Бакстона занялся жестокостями, которые потом привели к его разгрому?
— Да, — подтвердил Фран.
— Капитан Бакстон к этому непричастен?
— Нет.
— Вы слышите, господа? — сказала Жанна, поворачиваясь к своим компаньонам. — Почему же капитан Бакстон уступил власть Гарри Киллеру?
— Откуда я могу это знать? — нетерпеливо возразил Фран.
Казалось, он был чистосердечен. Жанна перестала настаивать.
— Знаете ли вы, по крайней мере, какова была смерть капитана Бакстона? — спросила она, переходя на другое.
— Он погиб в битве, — с полной уверенностью ответил Фран. — Многие другие пали с ним.
Жанна Бакстон вздохнула. Значит, она и теперь не выяснит эти тёмные вопросы.
— Благодарю вас, — сказала она Камаре. — Я кончила.
Инженер возобновил допрос с того, на чём он прервался.
— Как вначале достали негров, строивших город? Фран широко открыл глаза. Что за глупый вопрос!
Неужели только для этого его сейчас подвергали пытке!
— Черт побери! В деревнях, конечно. Не нужно быть слишком сведущим, чтобы знать это.
— Каким образом?
Фран поднял здоровое плечо.
— Это насмешка!.. Точно вы не знаете! Их забирав ли, вот и всё.
— Ага! — сказал Камаре и опустил голову с подавленным видом. — А машины, которые нужны были вначале… Откуда они?
— С луны, понятно, — язвительно сострил Фран.
— Они прибыли из Европы?
— Ясно.
— А как их доставили?
— Очевидно, не по воздуху. Господин Камаре, это смешные вопросы. Как вы хотите, чтобы они прибыли? Понятно, на пароходах.
— А где их выгрузили? — спокойно продолжал Камаре.
— В Котону.
— Но ведь от Котону до Блекланда далеко. Как их привезли сюда?
— На верблюдах, лошадях, быках, неграх, — лаконически ответил Фран, терпение которого истощилось.
— В продолжение этого пути, я думаю, умерло много негров?
— А мне неинтересно было считать их, — проворчал Фран.
Камаре перешёл к другой теме:
— За машины надо было платить?
— Черт! — сказал Фран, который находил вопросы все более нелепыми.
— Значит, в Блекланде есть деньги?
— Денег-то хватает.
— Откуда они?
Фран потерял терпение:
— Когда вы кончите привязываться ко мне, господин Камаре, — сказал он, непритворно рассердившись, — и спрашивать о том, что должны знать лучше меня? Ведь планёры сделаны не для забавы! Вы знаете, что время от времени они перевозят Гарри Киллера и других на Биссагушские острова, откуда они едут на пароходе в маленькую прогулку по Европе, а чаще всего по Англии. Ну, а вы знаете, что в Европе есть банки, богатые старушки и куча людей, которым выгодно нанести визит… без приглашения. А сделав визит, уходят, не попрощавшись.
— Эти поездки случались часто? — спросил Камаре, лицо которого покраснело от стыда.
Фран сделал жест отчаяния.
— Ну… раз уж это вас забавляет… По-разному… Три-четыре раза в год.
— Когда была последняя поездка?
— Последняя? — Фран добросовестно порылся в воспоминаниях. — Подождите… Месяца четыре, четыре с половиной назад.
— Кого посетили на этот раз?
— Не знаю. Я не был с ними. Кажется, банк. Но знаю, что никогда ещё не случалось подобной удачи.
Камаре помолчал. Он был бледен и, казалось, сразу постарел на десять лет.
— Последнее слово, Фран, — сказал он. — Сколько негров работает на полях?
— Тысячи четыре. Может быть, и больше. И тысячи полторы женщин.
— Их достают так же, как и прежде?
— Нет, — ответил Фран самым естественным тоном. — Теперь, когда есть планёры, их увозят.
— Ага! — сказал Камаре. — Ну, а как вы вошли сюда?
Фран поколебался. Наконец-то ему был задан серьёзный вопрос. И хотя он легко дал все предыдущие сведения, ему очень не хотелось открыть секрет. Все же пришлось ответить.
— Через резервуар, — неохотно буркнул он.
— Через резервуар? — переспросил удивлённый Камаре.
— Да. Третьего дня закрыли щиты в реке, чтобы вы не могли поднимать воду, и опорожнили дворцовый резервуар. Резервуар завода также опустел, а он сообщается с нашим посредством прохода под эспланадой. Вот этим ходом мы и прошли с Чумуки.
За несколько часов до этого инженер без особого удивления узнал, что насос снова заработал. Он понял, что Гарри Киллер, на которого подействовала ужасная гибель Чумуки, приписал её защитникам Завода, открыл щиты, и вода пошла, как обычно.
— Хорошо. Благодарю вас, — сказал Камаре, выяснивший всё, что ему надо было знать, и удалился, не задавая других вопросов.
13 и 14 апреля прошли без новых происшествий. Блокада оставалась строгой. Кругом, на набережной, на эспланаде, были посты Весёлых ребят, наблюдавшие за караульной дорожкой и за заводом, откуда никто не мог выйти. Казалось, такое положение не изменится вплоть до момента, когда голод заставит осаждённых сдаться.
Это вполне справедливое размышление не переставало преследовать Амедея Флоранса. После гибели планёра Амедей Флоранс все время искал способа выпутаться из затруднения и злился, что не мог его найти. Идея пришла к нему вечером 14 апреля. Обсуждённая со всех сторон, она показалась ему хорошей. Утром 15-го он долго совещался с Тонгане, а потом пригласил друзей отправиться к инженеру, которому хотел сделать безотлагательное сообщение.
Со времени допроса Франа инженера не видели, он закрылся у себя в квартире. Там Камаре в уединении болезненно переживал открытые ему новости, охваченный головокружением над бездной, которую показал Фран.
Он узнал всю истину. Он узнал, что Блекланд основан и держится только на насилиях, грабежах и убийствах. Он узнал, что Европа и Африка, каждая на свой лад, были ареной «подвигов» Гарри Киллера и его банды. Ему стало известно постыдное происхождение золота, изобиловавшего в Блекланде, благодаря которому осуществилась его работа. Жестокости и преступления отряда Бакстона, уничтожение его командира, постоянные гекатомбы несчастных негров, уводимых из деревень, грабежи, хищения, убийства в Африке и Европе и, как завершение, это отвратительное покушение на мирную экспедицию Барсака, — все это он теперь знал.
И он был соучастником бесчисленных преступлений! Не он ли, несмотря на личную невиновность, доставил средства для их выполнения? Думая о своей жизни за эти десять лет, он испытывал настоящий ужас, и его уже колеблющийся рассудок слабел. По временам он начинал ненавидеть Блекланд, своё детище, плоть от плоти его, это собрание чудес, воздвигнутое им для своей славы. Но неужели останутся безнаказанными жестокости, в которых виновны его обитатели? И разве он не проклят, этот город, гнездо стольких преступлений?
Амедей Флоранс и его товарищи нашли Камаре погруженным в мрачные мысли. Утонувший в кресле, неподвижный, с остановившимся взглядом, он, казалось, лишился последних сил. Впрочем, он уже двое суток ничего не ел.
Такой собеседник не подходил Флорансу, который желал видеть перед собой прежнего искусного инженера. По его приказу Тонгане принёс пищу, которую предложили Камаре. Тот послушно поел, не обнаруживая аппетита, который был бы оправдан двухдневным воздержанием. Все же после еды кровь прилила к его бледным щекам.
— Я собрал здесь вас всех, потому что мне пришла мысль, как выбраться из безвыходного положения, — начал Флоранс. — После размышлений мне показалось, что мы можем обеспечить себе помощь многочисленных союзников, которые у нас под рукой.
— Каких союзников? — одновременно спросили Барсак и Шатонней.
— Негров из невольничьего квартала, — ответил Амедей Флоранс. — Как мы узнали позавчера, их четыре тысячи, не считая женщин, из которых каждая стоит двух мужчин, когда она разъярена. Вот сила, которой нельзя пренебрегать.
— Правильно, — сказал Барсак, — но эти негры безоружны и даже не знают о нашем существовании.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44