Казались они алыми, сиреневыми, фиолетовыми... Приборы – белое и золотое. И цветы... Всюду. И на столах. Розовые и сиреневые. Высокие розовые свечи в подсвечниках. Джаз-банд, небольшой... Квартет. Красивая музыка. Сондхейл... Коул Портер...Разговоры, разговоры... В основном – движение в городе безобразное: машины скоро переберутся на тротуары; городская инфраструктура ни к черту! Японцы – неужели их так много? – заполонили все вокруг; а еда? не знаешь, что глотаешь, и вообще жизнь дорожает с каждым днем, вероятно потому, что не является предметом первой необходимости...После корнуэльской Выращиваются в Великобритании. Путем скрещивания выводят породу специально для приготовления жаркого.

курицы Норман вдруг сказал:– Кэй, потанцуем?Она улыбнулась Питу, поднялась и ушла с Норманом. Пока танцевали, раскланивались направо и налево со знакомыми. Под хит "Давай сделаем это" танцевали, соблюдая дистанцию в прямом смысле.– А он, похоже, хорошо обо всем информирован, – сказал Норман. – Весьма эмоционален.– Думаешь?– Надеюсь, не такой любвеобильный, как его отец. Тот был женат четыре раза. Только на актрисах. Слушай, а...Народу на танцплощадке – не протолкнуться. Отошли к краю.– Да, так что? – спросила она.– Одна из них погибла, упав с лестницы, – сказал Норман. – У них был дуплекс Duplex (англ.) – квартира, расположенная на двух этажах.

. Пит ее сын?– Да, – сказала она. – Его мать – Теа Маршалл.– Винтовая лестница. С мраморными ступенями. Ходили слухи...– Слухи? – она улыбнулась Питу. Он, танцуя с Джун, оказался неподалеку, подмигнул ей из-за партнершиных пышных локонов, тронутых сединой.– Приветствую вас, – бросил Норман кому-то. – Слухов всегда хоть отбавляй, а тогда, когда Она погибла, пересудам не было конца. Сколько же это лет прошло, дай Бог память? Десять? Нет, пожалуй, двенадцать, даже тринадцать. Тогда у них прием был в самом разгаре, когда это случилось. Она с чемоданами спускалась по лестнице, ну и вот... На самолет торопилась. Вдруг надумала Рождество встретить в кругу своей семьи. Бывает такое в жизни – не знаешь, что сделаешь в следующую минуту. Я, конечно, рассказываю со слов Хендерсона, ее мужа. Она родом откуда-то из Канады. Но... но когда от удара раскрылся один из чемоданов, там оказались купальники, летние платья...– А не совершить ли нам "чейнч"? – произнес Пит. Джун, улыбающаяся, лукаво взглянула на них, опираясь на его руку.– Можно, – ответил Норман, отпустив Кэй и обнимая Джун. – Честная сделка, между прочим, – добавил Норман весело.Пит, положив руку ей на талию, улыбнулся.– Какие мы сегодня галантные, – сказала Джун, когда Норман повел ее, прокладывая путь среди плавно двигающихся пар.– Купальники и летние платья... Это он про что? – спросил Пит, прижав ее к себе, делая па с поворотом на 360°.Она взглянула на него. Красивый... Бабочка, голубые глаза смотрят в упор.– Так прозвучало. Я не ошибаюсь?– Понятия не имею. Я не слушала его.– Кто кого успокаивает на сей раз? – спросил он.Они танцевали. Звучала композиция "Любить так легко". Прелестная музыка под стеклянным куполом, со стальными ребрами. Сиреневый полумрак, переходящий в алый. Глава девятая Она отчетливо представляла ту картину. Ужасно!.. Воображение рисовало сцену в апартаментах, где, по всей вероятности, он мог и не присутствовать. Рождество, гости, вечер в самом разгаре...Подумала об этом, потому что Лиза упаковала чемодан на "1". А Мэгги? Мэгги, бедняжка, распаковывает свой на "2". Хм-м... Ну скоро он там в своей 13А? Ну слава Богу! Поднимается этот мужчина от Джолли Чэн на лифте номер один вместе с Филом и Маколиффом. Сейчас заплатит и придет....Купальники и летние платья – а были ли они? Может, их и не было? – предполагают Калифорнию... А Калифорния – это Сэм.А вниз, по лестнице? Напрашивается Джон Хендерсон...Такие триллеры, всякие готические романы она отредактировала в большом количестве. В невыдуманных ситуациях, в жизни, роковые падения с лестницы случаются тоже... И с мраморных, винтовых – в том числе.Кстати, на Палм-бич у них был вилла. Может быть, Теа Маршалл надумала туда? А Джон всем сказал, что она – в родительский дом. Все-таки Рождество, праздник...Конечно, торопилась в Палм-Бич, а то зачем бы ей купальники и летние платья...Открылась дверь, она повернулась на крутящемся кресле. Пит вошел в прихожую. В руке – крафтовая сумка с продуктами. Улыбнулся. У Джона Хендерсона, говорят, тоже такая была улыбка. Его сын... Сын Джона.– Итак, что хочешь посмотреть в самом начале? – спросил он, закрывая дверь.– На твое усмотрение, дорогой – ответила она, улыбаясь ему.И он улыбнулся, глядя поверх ее головы на экраны.– Так-так! Дамский роман продолжается. "Повесть о двух чемоданах"... Говорил я тебе, что она вернется? – Он пошел на кухню. В голубовато-белые сумерки гостиной хлынул свет через проем-оконце.Она повернулась лицом к экранам. Лиза пыталась закрыть замки чемодана. Мэгги убирала свой на антресоли.Качнувшись в кресле, встала, пошла к нему. Он выкладывал на стойку продукты. Обернулся.– Не беспокойся, лапа. Я все сделаю, – сказал он.– Помогу тебе. Размяться не помешает, – ответила она, перекладывая тарелки из сушилки на стойку, ближе к нему.– Какой запах! – сказала она. – Наверное, вкусно.– Почему не пишут, что там внутри? – сказал он, снимая крышку с банки.Она достал вилки, столовые ложки. Положила рядом с тарелками.– История с чемоданами напомнила мне кое о чем, – сказала она. – Норман рассказал о падении с лестницы твоей мамы.Он обернулся, взглянул на нее:– Был что ли там?– Нет. Он слышал об этом. Сэм мне рассказывал, но я не знала, что это случилось дома. – Она дотронулась до его руки. – А ты был там в это время? – спросила она.Кивнул:– Попрощалась со мной, а через две минуты... Она поморщилась, сжала его руку.– Нет-нет, я не видел, – сказал он. – Был в своей комнате. – Он улыбнулся. – В это время по телевизору показывали "Ангелы Чарли". – Продолжал улыбаться. – И вдруг внизу гробовая тишина. Гостей было человек тридцать или сорок. И вдруг тихо-тихо... – Он перевел дыхание. Снял наконец крышку с банки. – По-моему, это креветки с рисом, в остром соусе.Она стояла рядом с ним, держала за руку выше локтя, на него не смотрела.– А куда она уезжала?– К бабушке с дедушкой, – ответил он. – В Новую Шотландию, это в Канаде. Была там?– Нет, не была, – ответила она.– Я тоже, – сказал он. – Умела она отбояриваться: они к нам приезжали много раз, а мы к ним ни разу.Она поцеловала его в ухо, выскользнув из объятий, достала из коробки бумажные салфетки. Он выкладывал ложкой рис с креветками на тарелки.– Выпьешь что-нибудь? – спросила она.– Если только пива, – ответил он, складывая губы трубочкой.– Отличная мысль, – сказала она и положила на поднос вилки. Подошла к холодильнику, открыла его, спросила: – От чего умер твой отец?– Рак костного мозга, – сказал он. – А когда ты с Норманом разговаривала? Тогда, на вечере?Взяв две банки с пивом, она локтем толкнула дверь холодильника.– Нет, – сказала она. – Вчера. Заходил ко мне в офис. Ты произвел на него впечатление.– Рассказывай! – заметил он. – Мои капиталы произвели, это да.– И ты, и капиталы. Согласен?Она достала стаканы. Вместе с банками поставила на поднос. Он водрузил на него тарелки с едой.Была суббота. А если точнее – субботний вечер. Они сидели у экранов до двух ночи.– Ну и вечерок! – сказала она, обернувшись к нему. Она сидела у него на коленях. Обнялись, поцеловались. Он сделал два полных оборота на крутящемся кресле – затяжной получился поцелуй.– Рядовая суббота, – заметил он.Она встала, потянулась, позевала. Он скользнул ладонью по ее спине, повернулся, выдвинул ящик.– Надо Стейнов поставить на запись, – сказал он. – Вдруг Спригстин заявится.– Не думаю, – заметила она, застегивая пуговицы на батнике. – Согласись, что он, этот Марк, – порядочное дерьмо.– Владимир Горовиц как-то заходил, – сказал он, сдирая тонкую пластиковую пленку с новой кассеты. – Записал. Правда, Лесли болтала много.– А у тебя много записей? – спросила она, собирая с консоли тарелки и бумажные салфетки.– Не очень, – ответил он, разрывая упаковку и вынимая кассету из футляра. – Первый год, да и второй сколько-то, записывал почти все. Целый ящик накопил. Понимаешь, на мониторах столько всего, что записи и смотреть некогда. – Он зарядил кассету в правый видеоплейер. – Теперь записываю только то, что из ряда... – Он нажал кнопки.– Стало быть, мы из ряда, – сказала она, смахивая смятой салфеткой рис и крошки шоколадного торта с консоли в тарелку.– А то нет? – улыбнулся он. – И вот еще Спрингстин, тоже вполне вероятно.Он выключил все, оставив только видеозапись и на мониторе гостиную Стейнов.Они навели порядок в кухне; когда уходили, он захватил пластиковый пакет с мусором. * * * До совещания в среду, она пару рукописей только и успела что просмотреть, поэтому пока шло обсуждение, удалось поработать. Обычно она более вдумчиво работала над рукописями, поэтому потом заставила себя спуститься на свой сорок восьмой, чтобы разобраться – перефразируя известную сентенцию, – где деревья, когда их не видно за лесом...В приемной сидел Сэм. Его пальто лежало на соседнем стуле. Он взглянул на нее поверх своих половинчатых очков, – дальнозоркий, стало быть! – заулыбался, встал в полный рост. Выглядел вполне – вельветовый костюм, рубашка в клетку, темный галстук, седая голова только что побывала в руках хорошего парикмахера.– Привет! – сказал он. Снял очки и отложил в сторону "Книжное обозрение".– А, Сэм! Здравствуйте, здравствуйте. – Она подошла к нему. – Стюарт говорил, что вы должны придти.– Поздравьте меня, – заскрежетал он, сотрясая ее руку и улыбаясь. – Отныне я автор "Диадемы".– Поздравляю! Это великолепно, – сказала она, обнимая его. – Поздравляю нас обоих.Он смотрел на нее с доброжелательной усмешкой. Бледный рубец на зардевшейся щеке обозначился резче, да и перебитый нос стал более наглядным.– Сижу жду. Он готовит договор. Выдадут аванс. Часть сейчас, при подписании, часть – как дойду до половины.– Уверена была, что ему понравится, – сказала она.– А я собирался разыскивать вас здесь, чтобы поблагодарить.Она потащила его к себе в офис. Сара мигом – крепчайший кофе. Они пристроились у окна на стульях, попавших сюда случайно из кафе.Он смотрел сквозь оконное стекло на стены из стекла здания напротив.– Вознесение на небеса, – заметил он. Улыбаясь, она помешивала ложечкой в чашке. Сэм отпил глоток.– От Стюарта снисхождения не жди. Большой, спец в киноделах!– Именно поэтому я ему вашу рукопись рекомендовала, – сказала она. – И еще потому, что он отличный редактор, и с ним у нас считаются.– Я весьма благодарен вам, – сказал он. – Это так много для меня значит. Думаю, ошибку допустил, что брал деньги у фонда. Понимаете, что я хочу сказать. – Он медленно отпил кофе из чашки с синей трехзубчатой короной. – Такие подачки способствуют лености души, ума и потаканию своим слабостям. Можешь ничего не делать, а с голоду не умрешь. Теперь же, безотносительно, буду ли я писать в дальнейшем, возникло чувство самоутверждения. Я даже лекции читаю с большим подъемом. – Он улыбнулся ей. – Даже видения посещают, будто снова участвую в "ток-шоу", режиссура и все такое.Она улыбнулась.– Прекрасно все это, – сказала. – Думаю, все так и будет!Кофе... Он – глоток, она – глоточек.– Договорились с ним и о сроках. Представлю рукопись весной, – сказал он. – Еще страниц восемьдесят написал.– Все это хорошо, а что же мне попросить взамен?– Ну-ка! Выполняю любую просьбу...– Вопрос у меня к вам, так сказать, личного свойства.– Прошу...– Тогда, когда Теа Маршалл погибла, она не к вам ехала?Отшатнулся, глаза пронзительно взглянули на нее.– Господи, откуда вы это взяли?– Ну может, она ехала к вам на работу?– Нет, нет... – сказал он. – Определенно нет. Я просил ее об этом несколько недель до этого, но наша беседа закончилась тем, что она спустила на меня собак. – Он вздохнул, заглянул в чашку. – У нас всегда так было в течение двадцати лет. То ничего-ничего, а то – хуже некуда. Было у нее несколько мужей, а потом появился этот богач, от которого она не хотела уходить. Не скрывала этого по крайней мере. Росла она в бедности и боялась умереть в нищете. Понимала, что я тоже не вариант, я тогда уже пил. А ее муженек был уже председатель совета директоров "Юнайтед Стейтс Стил", а насчет выпить – ни-ни! И у нее с карьерой было все в порядке. – Он сидел прямо. Покачал головой. – Нет, не рисковая она была женщина. И ехала она домой. Подтверждено документально. Она из Новой Шотландии. Ее родители были рыбаками. – Он отпил кофе.Она внимательно смотрела на него.– Ходили слухи, что у нее в чемодане были вещи для значительно более теплой погоды.Он взглянул на нее.– При падении с лестницы раскрылся один из чемоданов... – сказала она.– Кто это вам сказал?– Человек, который вращался в их кругах, или вообще близкий им.Он опустил чашку, держа ее в ладонях. Поставил на столик.Сидел, смотрел вдаль.– Ах, какой же я осел... – произнес он. Подергал себя за мочку уха. Посмотрел на нее. – А знаете, сходится... Ее муж решил напустить на меня мафию, думаю, либо нашел мои к ней письма, может, сама что-нибудь рассказала.– Мафию? – спросила она. Он кивнул.– Один мой знакомый, со связями в уголовном мире, предупредил меня об этом. Я ему не поверил. И получил вот это. – Он ткнул пальцем в нос, дотронулся до шрама на щеке. – И решил я, что пора отправляться в путешествие. На этом, в основном, закончилась моя карьера. – Он посмотрел куда-то... мимо нее. – Ах, я кретин, – сказал он. – Считал, что он, конечно, пережал, но если она решила уйти от него и ехала ко мне...Она смотрела на него. Взглянув на нее, он улыбнулся.– Думаю, что слухи имеют под собой основание. Пожалуйста, если узнаете что-то совершенно противоположное, не говорите мне об этом.Она улыбнулась:– Принято.– Вещи в чемодане и летние платья...– Считайте, я ваш вечный должник, – сказал он. Она спросила, где он путешествовал. Кофе, наконец, допили. После этого рассказал ей об общине в штате Нью-Мексико, где обитал целых четыре года, и о том, что подумывает, не посвятить ли этому целую главу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23