– Это правда. – Гале было грустно сознаться в этом.
– Обещай мне, что это будет в последний раз, Гала, – сказал он. – Хотя она пока не знает этого, Даная больше не нуждается в тебе, и тебе она тоже больше не нужна. Будь ее другом, Гала, а не ее опорой.
– А не понял ли ты все наоборот? Разве ты не думаешь, что это она – моя опора?
– Больше нет, – твердо ответил он. – Я думаю, что ты – Гала-Роза, красивая девушка, отличная модель и моя возлюбленная.
В уютной комнате Гала слушала, как снег тихонько падает и неслышно касается окон, звон бубенчиков и лошадиное всхрапывание во дворе. Она знала, что Маркус определил ситуацию совершенно правильно. Даная искала то, что она не может предложить. Она была всего-навсего модель – худенькое тело, на которое надевали одежды, хорошенькое личико, которое принимало различные облики и выражения, когда требовалось.
Сейчас страшные требования Данаи заставляли ее дрожать только при одной мысли об этом. Вертолет всегда подлетал слишком близко, эта страшная моторная лодка и что хуже всего – эта скала. «Я не должна думать об этом, – говорила она себе, успокаивая нараставшую панику, – нужно продержаться только одну неделю – только несколько дней, и все закончится».
Даная бродила по Хиндерштадту, жадно вдыхая морозный холодный воздух; запах дыма, горячего шоколада, яблочного пирога из кафе и кондитерских смешивался с доносящимися ароматами глазури изысканных пирожных, в воздухе пахло рождественскими елками, которыми торговали у церкви святой Екатерины, пахло лошадьми, чьи колокольчики напоминали рождественскую мелодию и которые стояли, поджидая счастливого седока, чтобы совершить сказочную прогулку по маленькому городку. Даже звуки здесь были совершенно другими, насыщенными тяжестью раннего снегопада, мягким шуршанием лыж, гулом тяжелых ботинок по замерзшей земле, когда извозчики притопывали на месте ногами, чтобы не замерзнуть, и смешение различных языков – французского, английского, немецкого, четкие звуки которого ясно различались в холодном воздухе. С террасы кафе отеля неслись веселые звуки маленького оркестра.
Держа фотоаппарат наготове, Даная восхищалась домами, построенными еще в XV веке, выкрашенными в розовый цвет и охру, голубой и зеленый. Каждое окно и дверь, ставня и гирлянда цветов – произведение искусства! Город окружали толстые стены, и вход в восхитительные аллеи предварялся чудесными арками. И везде – наверху, вокруг и внизу – были горы, бесконечные, опоясывающие, под сверкающими снежными шапками, освещенные почти полной луной.
Даная затаила дыхание, глядя на неприступные горы. С одной стороны вершина горы рассекала ночное небо, а с другой выточенные изо льда вершины блестели в лунном свете. Впервые она поняла, что имеют в виду альпинисты, говоря о волшебстве гор, почему их так тянет на вершину покорять холодную, недоступную красоту. Горы, думала она, определенно предполагают высший вызов…
Труппа инструкторов крепкого сложения, бронзовых от загара, в шикарных красных куртках, пронеслась мимо нее, направляясь в кафе поужинать, и она неожиданно почувствовала, что голодна. Когда она последовала за ними в кафе, неожиданно ей пришла мысль: лыжные инструкторы в красных куртках, их бронзовые лица, и Гала в фантастическом алом вечернем платье от Билли Бласса в горах, в лунном свете… Она уже видела это. Она уже знала, что хотела. Может, понадобится несколько дней, чтобы все уладить, потому что Гала никогда не стояла на лыжах, но пара дней тренировок с одним из этих инструкторов, и она будет мчаться с горы, как профессионал. Нет ничего невозможного, решила Даная, когда заказывала себе горячий ароматный глинтвейн, сдобренный бренди и корицей, – превосходное средство, чтобы прогнать простуду.
Абсолютно нет ничего невозможного. Даже мысль поставить Галу-Розу на лыжи.
Тело Галы-Розы ныло, она едва переставляла ноги в тяжелых лыжных ботинках, когда прощалась с тренером. Положив лыжи на плечо, она с трудом шла по тренировочным склонам в конце второго дня тренировок. У нее было всего два дня, как сказала Даная, потому что на третью ночь будет полная луна и тогда они будут снимать.
– Сделайте, чтобы она только стояла на лыжах и могла на них двигаться, – давала Даная указания лыжному инструктору. – Я не хочу, чтобы она сломала себе ногу, по крайней мере, до конца съемок. – Она рассмеялась над недовольным выражением лица Галы. – Я не хочу этого, – пообещала она. – Я бы не хотела, чтобы ты сломала ногу. Это будет стоить тебе состояния – не так уж много работы для моделей, у которых нога в гипсе.
Маленькое кафе на полпути в гору Даная выбрала в качестве их базы. Еще с юности опытная лыжница благодаря зимним каникулам в горах, она решила, что стремительный спуск был тем самым вызовом, который нужен ее фотографиям.
– Но это безрассудство, мадам, ожидать, что новичок одолеет этот спуск, – ответил ей пораженный инструктор.
– Я и не планирую, что она будет делать этот спуск, – возразила она. – Мне нужно только, чтобы это выглядело так, словно она спускается. Все, что вам нужно сделать, чтобы она достаточно хорошо выглядела на лыжах, чтобы производить такое впечатление.
– Это рискованно, – предупредил он ее. – Девушка – настоящая спортсменка, через неделю, десять дней она справится с этим, но два дня… Вы слишком многого хотите.
– Это все, чем мы располагаем, – решительно сказала она, – и разумеется, она вполне хороша. Гала никогда не подводит меня.
Гала обернулась, чтобы посмотреть на склон горы и далекие маленькие фигурки лыжников, скользящие по печально известному спуску. Гора была очень красива, она ясно понимала, чего хотела Даная, но как только она представила себя на этом спуске, в милях над долиной, эта мысль бросила ее в дрожь. Она наотрез отказалась подниматься на этом ужасном подъемнике, который доставлял лыжников на вершину горы, высоко над долиной, и сегодня инструктор поднимал ее в горы на машине, закрепленной кабелем. Она вцепилась в сиденье, крепко закрыв глаза, чтобы не видеть ужасных горных спусков, и открыла их вновь, только когда машина остановилась. У нее дрожали ноги, когда она вышла из машины, зафиксированной на кабеле, и почувствовала струйку пота на спине от страха. Она полной грудью вдохнула чистый морозный воздух, как ныряльщик, вынырнувший из глубин океана. Потом она оглянулась вокруг и обнаружила себя на вершине мира.
Долина простиралась далеко внизу, похожая на миниатюрный торт, окруженная шапками гор. У Галы начала кружиться голова от знакомого уже страха. «Все в порядке, – говорила она себе, сжав зубы, – там были дюжины людей. Стоит только посмотреть на них, весело несущихся с горы. Конечно, все будет в порядке… Это только воспоминание о скользкой крыше и испуганных глазах Вейна… – Она уже пережила один день, и была рада, что он закончился. – Даже не думай об этом! – говорила она себе, идя к автобусу, который собирал лыжников. – Завтра ночью все будет в порядке. Инструкторы будут там, и будет темно – ты даже не узнаешь, как высоко ты находишься. И кроме того, Даная не попросит делать что-то особенно рискованное». Все, что ей нужно, чтобы она более или менее прилично смотрелась… Все закончится прежде, чем она узнает об этом. А в настоящий момент она хотела только принять горячую ванну.
Прогноз погоды сообщал, что в течение ночи усилится облачность и ожидается снег. Даная обеспокоенно смотрела на небо. Оно было черным и звездным, освещенным прекрасной луной. Луна была, как огромный фонарь, думала она, глядя на мерцающие кристаллические горы.
Завернутая в просторную, длиною до пола, накидку из серебристой лисы, Гала тоже смотрела на луну, желая, чтобы она исчезла, потому что показала бы, как высоко они находятся, и при лунном свете было еще более жутко, чем при солнце. Склоны выглядели зловеще, когда на них не было веселых разодетых лыжников, и только сосны, растущие на низких склонах, мрачно вздыхали на резком ветру.
– Гала в серебристой лисе и красных лыжных ботинках «Соломон», – сказала Даная, смеясь, когда придумала сюжет. – Все в порядке, давайте начинать. Слишком холодно, чтобы делать снимки «Полароидом», ведь мы не хотим, чтобы Гала замерзла насмерть, не так ли? В нашем распоряжении самое большее пятнадцать минут.
Гала застегнула крепления, заставляя себя держаться спокойно. Рядом с Руди, своим инструктором, она последовала за остальными на склон горы. Инструкторы зажгли фонарики и светили ими вверх, освещая ледяной спуск, так, как они делали это обычно каждую неделю во время торжественного спуска при свете фонариков. Даная проверила застежку на красном шлеме Галы, а затем сняла с нее мех, передав его Фрости. Холодный ночной воздух при температуре много ниже нуля пронзил Галу, как удар, и она судорожно глотнула воздух, еще крепче вцепившись в лыжные палки.
Даная спустилась вниз по склону, остановившись в выбранном ею месте.
– О, прекрасно! – крикнула она. – Начинай!
Держа «Роллекс» наготове, она наблюдала, как окруженная телохранителями, держащими фонарики, Гала осторожно начала спуск по ледяному склону.
– Превосходно! – воскликнула Даная, делая снимок за снимком, когда Гала в платье из алой тафты, которое обрисовывало ее ноги, спускалась по ледяному склону! – Это великолепно! – возбужденно кричала Даная. – Продолжай спуск… Мы почти закончили… Пока это самые лучшие снимки.
Длинная, развевающаяся по ветру юбка Галы обвила ее ноги, и, неожиданно вскрикнув, она резко поехала вперед, лыжи взвились в воздух, и она упала. Даная услышала, как вскрикнули остальные, и, затаив дыхание, увидела, что инструктор с необыкновенной скоростью объехал ее спереди, чтобы не дать Гале соскользнуть вниз по спуску. Помогая ей встать, Руди убедился, что она ударилась не очень сильно, и поднял большой палец вверх, чтобы показать остальным, что с Галой все в порядке. Затем, сняв куртку, обернул ею Галу и помог ей подняться по опасному склону.
Даная облегченно вздохнула, после того как, затаив от страха дыхание, стояла и наблюдала за происходящим. Боже, какое-то мгновение она думала, что Гала что-то себе повредила. Руди наклонился, чтобы подобрать что-то со снега, а потом подъехал к Данае.
– Вот, мадам, – произнес он, протягивая очень дорогую сережку: рубин, осыпанный бриллиантами. – Это из-за этого вы рисковали жизнью этой девушки, нет? Скажите, вы намерены убить ее, заморозив, или хотите, чтобы она сломала себе шею? Довольно, мадам, я в этом безумии больше не участвую.
– Все вовсе не так! – протестовала Даная. – Конечно, я не хотела, чтобы Гала повредила себе что-нибудь.
Уже сидя в кафе, Гала, завернутая в меха, наблюдала, как Моника массирует ей ноги и руки. Гектор принес ей горячего вина, чтобы поддержать ее, и Даная облегченно улыбалась, видя, как на ее лицо возвращаются краски.
– Слава тебе, Господи, ты в порядке! – воскликнула она. – Что произошло?
– Юбка запуталась в лыжах, – вздохнула Гала. – И прежде чем я поняла это, лыжи были уже в воздухе, а я летела вниз, с горы. – Она робко улыбнулась Данае: – Но ведь все в порядке? У тебя получилось то, что ты хотела?
– Конечно, да! – Даная обняла ее, улыбаясь. – Ты самая лучшая, ты ведь знаешь это, правда? – прошептала она. – Моя неукротимая модель. Со страниц журнала ты будешь бросать всем вызов, ты великолепно выглядишь, Гала.
– Да, благодаря Господу, все закончилось, – ответила та с улыбкой облегчения.
Даная улыбнулась в ответ:
– Как бы тебе сказать, Гала… У меня есть еще одна идея, и я хочу запечатлеть это на пленке, пока мы здесь.
Гала с болью взглянула на нее, и Даная торопливо добавила:
– Только еще один раз, Гала, и я обещаю тебе, что это в последний раз.
Гала куталась в мех, стараясь, чтобы глаза не выдали ее страх. Она уставилась в стакан с глинтвейном, дрожа от напряжения.
– Только еще раз, Даная, – согласилась она, – но на этом – все. Только один раз.
– Разве она не могла только изобразить это? – настойчиво спросил Гектор, поднимая глаза на великолепный деревянный домик с резными карнизами и украшенными лепкой балконами, которые на целый фут или больше были укрыты снежным покровом и гирляндами сосулек, похожих на сталактиты. На фоне ясного, чистого голубого неба он смотрелся, как настоящая новогодняя открытка.
Огромный, красного цвета, отороченный мехом мешок лежал посреди заснеженной крыши, и из него прямо на снег сыпались несметные сокровища. А Гала, дрожа от холода в белом атласном платье стоимостью пять тысяч долларов и в бриллиантах на сумму не менее полумиллиона, стояла, грациозно облокотившись на дымовую трубу со сбившейся назад красной бархатной шапкой Санта-Клауса.
– Знаешь, ей не очень хочется делать это, – пробормотала Фрости. – Она говорила мне, что страшно боится высоты. Ты же видел, что с ней было, когда Даная попросила ее пройтись в направлении края крыши?
– Ну, тогда объясни мне, ради Христа, для чего она все это делает? – со злостью в голосе спросил Гектор. – Даная просто спятила, неужели вы сами этого не понимаете? Когда я наблюдаю за тем, на что она толкает Галу, чтобы получить свои чертовы снимки, мне всегда приходит в голову одна мысль: за свое ли дело она взялась? Может, ей лучше снимать фильмы? По крайней мере, она сможет достичь там того, что так страстно добивается здесь. И вообще, никакой она не фотограф, а самый настоящий кинорежиссер!
– Ну, держитесь теперь! – крикнула Фрости. – Вот она сама…
В поле зрения появился крошечный желтый вертолет, который завис над долиной, прежде чем развернуться и взять курс на тот участок, где находился загородный домик.
Скрежеща зубами, Гала изо всех сил старалась не смотреть вниз, потому что, когда она делала это, ей опять представлялось бетонное покрытие расположенной в школьном дворе спортивной площадки с остроконечной, как копья, оградой… Но она дала себе клятву никогда не думать о Вейне Брейсуэлле… Она просто не должна этого делать.
Когда вертолет взмыл в воздух и направился к ней, Гала припомнила, как прилипла к школьной крыше, а Вейн в это время находился позади нее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62