Хозяин фермы, заменивший мальчику отца, научил его всему, что следовало знать о разведении породистых лошадей. Этот человек, как показали дальнейшие расспросы Джолли, собирался выделить Курту часть своей земли. По существовавшей между ними договоренности Курт должен был отработать на Уиллиса Данстона еще пять лет в обмен на превосходное пастбище.
Наконец, чувствуя, что ему больше ничего не удастся вытянуть из Курта, Джолли переключился на обсуждение погоды, урожая и предстоящей окружной ярмарки. Он сыпал словами и шутками, внимательно наблюдая за неразговорчивой троицей, сидевшей перед ним.
Вряд ли он может повлиять на отношения между взрослыми, явно зашедшие в тупик. Пусть сами разбираются. Авось что-нибудь придумают. Ну а на нет и суда нет.
А вот безучастным, подавленным Чарли Нортвеем надо заняться.
И чем скорее, тем лучше.
Глава 8
На следующий день Джолли Граббс снова появился на ферме.
От тихой безмятежности воскресного полудня не осталось и следа, когда Джолли верхом на сером жеребце пронесся галопом по обсаженной деревьями аллее, вопя и размахивая шляпой, как буйный, разгулявшийся подросток.
Хелен срезала розы во дворе и складывала их в переброшенную через руку корзинку. Услышав шум, она подняла глаза и с улыбкой покачала головой при виде Джолли.
Про Джолли Граббса часто говорили, что он чрезмерно склонен к шуткам и дурацким выходкам. В этом утверждении была изрядная доля истины. Для семидесятидвухлетнего старика, пережившего более чем достаточно горя и потерь, Джолли удалось сохранить на удивление бодрое состояние духа. Его любопытство и оптимизм не знали пределов, энергия била через край.
Осадив лошадь в нескольких ярдах от Хелен, Джолли выбрался из седла и бросил поводья на землю. Его серый жеребец, избавившись от эксцентричного хозяина, фыркая и встряхивая головой, неспешно двинулся прочь.
Джолли поспешил к Хелен, сияя самой солнечной из своих улыбок.
– Уже четвертый час. Поздновато для обеда, Джолли, – сообщила ему Хелен.
– Тогда придется остаться на ужин, – заявил старик, крепко обняв ее, словно они не виделись несколько дней.
– Пожалуй, – улыбнулась Хелен, убедившись, что розы не пострадали от его медвежьих объятий. – Ну, что еще ты затеял? По глазам вижу, у тебя что-то на уме.
Джолли ухмыльнулся, нахлобучив шляпу на голову.
– Всему свое время. Лучше расскажи, как съездила вчера в город. – Он вскинул свои седые брови.
– Нормально, – сказала Хелен, продолжая улыбаться. – Как всегда. – Ей не хотелось обременять своими проблемами этого добросердечного человека, постоянно заботившегося о ней. – Правда.
– Ты уверена, детка? – Он недоверчиво прищурился. – Им уже известно, что здесь поселился янки. Кто-нибудь упомянул о нем?
– Ни единая душа, – честно ответила Хелен, утаив, что с ней вообще никто не разговаривал.
– Ладно, если у тебя возникнут неприятности, скажи старому Джолли. Я не дам свою девочку в обиду. Эх, когда я был молодым, вызвал одного парня…
– Знаю-знаю, – перебила его Хелен, не раз слышавшая об этой знаменитой дуэли. – Никаких неприятностей не будет, так что успокойся. – Она потрепала его за ухо. – И обещай мне, что не будешь устраивать дуэлей в мою честь.
– Обещаю. Но если кто-нибудь станет тебе докучать, только скажи, и я…
– Ты так и не сообщил, зачем пожаловал, – снова перебила его Хелен в надежде сменить тему.
Джолли усмехнулся и огляделся, чтобы убедиться, что они одни.
– Где капитан?
– Наверное, в загоне, ухаживает за своим жеребцом, – сказала Хелен. – Он проводит там каждую свободную минуту.
– А мальчик?
– Если не лежит на скамье под дубом, то сидит на крыльце пристройки, где они живут. – Она устало вздохнула. – Бедный малыш. Боюсь, он совершенно безнадежен.
Лицо Джолли снова осветилось улыбкой, яркой, как майское утро.
– Ай-ай, Хелен Берк Кортни, что за речи? На свете нет безнадежных детей. Особенно маленьких мальчиков с золотистыми волосами.
– Может быть, – задумчиво произнесла Хелен. – Я пыталась вытащить Чарли из скорлупы, честное слово. Уверена, отец тоже пытался, но… – Она пожала плечами.
Джолли насмешливо хмыкнул.
– Да откуда тебе знать, как обращаться с пятилетними мальчишками? Предоставь это мне. Через неделю он будет смеяться и болтать как заведенный. – Для вящей убедительности Джолли энергично кивнул. – А через две начнет буянить и дебоширить похлеще меня.
Хелен ласково улыбнулась:
– Что ж, мистер волшебник, если ты и вправду сотворишь такое чудо, я никогда больше не стану сомневаться в твоих способностях.
Джолли самодовольно улыбнулся:
– Ладно, ты подумай о том, чем собираешься кормить старого доброго волшебника, а я займусь мальчиком.
– Договорились, – сказала Хелен.
Она взяла старика под руку и проводила до задней калитки, где они и расстались. Джолли подмигнул и направился к амбару.
Хелен постояла с минутку, гадая, что он припрятал в рукаве. А также надеясь, что он не будет слишком разочарован, когда поймет, что Чарли Нортвей не реагирует даже на таких чудаковатых добряков, как Джолли Граббс.
Беспечно насвистывая, Джолли подошел к крыльцу пристройки, где одиноко сидел Чарли, и весело поздоровался. Мальчик поднял на него глаза, но ничего не ответил.
– Твой папа здесь, Чарли? – спросил Джолли.
Мальчик молчал.
Ничуть не обескураженный, Джолли позвал:
– Капитан Нортвей, вы здесь? Это Джолли Граббс.
Курт тотчас появился, приветствуя старого джентльмена с уважением, которого тот заслуживал. Нарочито громко, чтобы Чарли мог слышать, Джолли сообщил Курту, что хочет одолжить у Хелен пилу.
– Конечно, – отозвался тот. – Я только вчера ее наточил. Сейчас принесу из кладовки.
Джолли последовал за капитаном, продолжая говорить все так же громко:
– Вы не знаете, где можно найти толстую доску, чтобы я мог отпилить от нее кусок примерно такой ширины и длины? – Он показал, какой именно нужен размер.
– Кое-какие доски сложены за коптильней. Думаю, там можно подобрать что-нибудь подходящее.
– Хорошо бы, – сказал Джолли. – Еще мне понадобится длинная веревка, достаточно прочная, чтобы выдержать вес человека. Как вы думаете, найдется что-нибудь в этом роде в кладовой или амбаре?
– Скорее всего да.
Курт не спросил, зачем ему понадобились пила, доски и веревка, но не из-за отсутствия любопытства, Джолли сразу это понял. Просто янки догадался, что Джолли задумал.
Спустя час на заднем дворе появились качели, подвешенные на крепких веревках к одной из нижних ветвей могучего дуба. А чуть позже на них уже раскачивался седовласый толстяк, смеясь и радостно вскрикивая, словно никогда в жизни так не развлекался.
Присев на корточки за дощатой оградой загона, Курт Нортвей наблюдал за Джолли, надеясь, что уловка сработает. А из кухонного окна взволнованно выглядывала Хелен, скрестив за спиной руки.
Несколько долгих минут Чарли боролся с любопытством. Наконец он медленно направился в ту сторону, откуда доносились смех Джолли и его веселые возгласы, и нерешительно остановился у ворот. Доминик, по обыкновению дремавший на заднем дворе, пробудился и устремился к мальчику с явным желанием подружиться. Пока Чарли озабоченно хмурился, не зная, как реагировать на поведение кота, пушистый зверек обвился вокруг его босых ног, помахивая хвостом и довольно мурлыча.
Доминик последовал за Чарли, когда тот робко двинулся к качелям. Джолли, заметив его краем глаза, замедлил движение. Он не прикинулся удивленным при виде ребенка, не спросил, не хочет ли тот опробовать новые качели.
– Ты не мог бы подтолкнуть меня, Чарли? – окликнул он мальчугана, и тот мигом оказался у него за спиной.
Чарли не заметил торжества, мелькнувшего в голубых глазах старика, когда уперся ладошками в его широкую спину.
– Ого! Вот так силач! – воскликнул Джолли, незаметно отталкиваясь ногами, будто это Чарли привел качели в движение. – Выше! – возбужденно вопил он, раскачиваясь сильнее. – Давай, Чарли! Еще выше!
Чарли Нортвей хранил молчание, но усердно толкал, бегая взад-вперед по ходу качелей.
Спустя некоторое время Джолли окликнул мальчика:
– Все, Чарли, хватит. – И остановил качели.
Он слез, вытащил из кармана носовой платок и промокнул раскрасневшееся лицо, украдкой наблюдая за ребенком, который бочком обошел качели и забрался на них. Не сказав ни слова, Джолли сунул платок в карман, зашел за спину Чарли и легонько подтолкнул.
Он намеренно придерживал качели, зная, что если Чарли похож на других мальчишек, то скоро захочет раскачиваться быстрее и выше. И тогда ему придется попросить Джолли о помощи.
Оба выжидали, и каждый вел собственную игру.
Малыш на качелях крепко сжимал веревки, напрягал узенькую грудь и вытягивал короткие ножки в попытках раскачать качели.
Седовласый мужчина сознательно игнорировал сигналы, которые посылало ему напряженное тело ребенка. Он чуть не уступил, когда Чарли запрокинул белокурую головку и устремил на него умоляющий взгляд карих глаз. Но он был старше и мудрее, чем упрямый малыш. Покачав головой, Джолли решил держаться прежней тактики. Отчаявшийся Чарли напрягался изо всех сил, тяжко вздыхал, гримасничал. И наконец сдался.
– Вы не качнете меня повыше? – попросил он, бросив взгляд на Джолли. – Пожалуйста.
В это мгновение между ними родилось товарищество. Лицо старика расплылось в широкой усмешке. Мальчик улыбнулся в ответ.
– Как пожелаешь, Чарли, малыш, – отозвался Джолли. – Хоть до самых облаков.
Чарли Нортвей быстро привязался к мудрому снисходительному старику, напоминавшему ему покойного деда. Джолли научил его строгать деревяшки, ловить рыбу, плавать, бросать камушки и еще множеству вещей, совершенно необходимых маленьким мальчикам.
Курт Нортвей был благодарен старому джентльмену. Он не знал, как стать отцом собственному сыну. Джолли Граббс знал. Он вырастил трех сыновей.
Трех шумных, обаятельных, любящих мальчишек, превратившихся со временем в умных, надежных и достойных мужчин.
Замечательных мужчин, заслуживших уважение своего отца.
Мужчин, которые знали, что такое честь.
Храбрецов, сложивших головы на войне.
Глава 9
Найлз Ловлесс посмотрел на золотые часы с бриллиантами, которые извлек из кармашка жилета. Было три часа дня. Он отодвинул кожаное кресло и поднялся из-за массивного письменного стола красного дерева.
Проследовав через просторную контору к окнам, выходившим на Мэйн-стрит, он опустил жалюзи и запер застекленную дверь, где золотой вязью было начертано: «Ловлесс энтерпрайзес».
Самодовольно улыбнувшись, Найлз потянулся к висевшему на вешалке серому полотняному пиджаку отличного покроя. Надев его, остановился перед зеркалом, одернул двубортный жилет жемчужно-серого оттенка и поправил серый шелковый галстук. Широкополую шляпу слегка надвинул на лоб. Пройдясь холеной рукой по гладко выбритым щекам, послюнявил указательный палец и пригладил густые светло-русые усы, переходившие в бакенбарды.
Удовлетворенный своим внешним видом, он бесшумно пересек устланную ковром комнату, направившись к задней двери, но помедлил, прежде чем выйти на улицу. Вытащив из внутреннего кармана пиджака продолговатый футляр из голубого бархата, Найлз извлек оттуда сверкающее изумрудами и бриллиантами ожерелье, сунул драгоценную безделушку в передний карман облегающих серых брюк и, небрежно отшвырнув футляр, вышел наружу, в узкий переулок позади конторы.
Его улыбка стала шире при виде запряженного парой черных рысаков двухколесного экипажа, доставленного к конторе по его распоряжению.
Забравшись в свою шикарную коляску, Найлз выехал на Мэйн-стрит и направился на север от Спэниш-Форта, обмениваясь улыбками и приветствиями с друзьями и деловыми знакомыми. Он проехал не более четверти мили, когда заметил впереди пару шелковых зонтиков.
Натянув вожжи, Найлз остановил коляску и спрыгнул на землю поприветствовать сестер Ливингстон, двух миниатюрных трепетных старушек. Как выяснилось, сестры направлялись домой.
Найлз настоял на том, чтобы подвезти их, чем привел женщин в восторг. Сестры взвизгивали, дрожали и беспомощно хихикали, когда он галантно поднимал и усаживал каждую из них на мягкие кожаные сиденья.
Он любезно осведомился об их здоровье и терпеливо слушал, пока они, перебивая друг друга, перечисляли свои многочисленные болячки. Затем, заговорщически подмигнув, небрежно поинтересовался, нет ли у них в запасе «свеженьких сплетен».
Сестры разразились пронзительным смехом, затем посерьезнели и, блестя глазами, в один голос заговорили:
– Не хотелось бы судачить о старых друзьях, но… вы слышали о молодой вдове Кортни?
Нахмурившись, Найлз кивнул:
– Сэм, кузнец, рассказывал, что миссис Кортни наняла капитана-янки. И даже поселила этого северянина у себя на ферме!
Сестры зарделись и дружно закивали.
– Разве это не возмутительно?! – воскликнула старшая. – Ни один не подаст ей руки! Мы с сестрой – так уж точно!
– И правильно сделаете, – заметил Найлз. – Мы все разочаровались в этой молодой особе. – Он покачал головой. – Она должна понять, что честные, богобоязненные граждане осудят ее.
Сестры Ливингстон с жаром согласились. Они перемывали косточки грязному янки и неразумной вдове, пока экипаж не остановился перед их когда-то величественным, а теперь изрядно обветшавшим особняком в миле от Спэниш-Форта.
Они вылезли из коляски и еще долго махали ему вслед, передавая приветы и наилучшие пожелания его милой жене Пэтси. Найлз, улыбаясь и кивая, покатил прочь, оставив оживленно щебечущих сестер восторгаться столь любезным и привлекательным джентльменом.
– Ах, как Пэтси повезло! У нее такой преданный и любящий муж, – воскликнула Каролина.
– И такой любящий отец для их маленьких сынишек, – подхватила Селеста, младшая из сестер.
Взявшись под руки, сестры поспешили по мощенной плитами дорожке к дому, продолжая восхвалять доброту и порядочность Найлза Ловлесса.
Найлз продолжил свой путь. Породистые лошади, высоко вскидывая ноги, легко несли коляску на север.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34