Дрожа, она обвила руками его гибкий стан. Язык Курта проник к ней в рот, исследуя его теплые глубины, и Хелен захлестнуло новое ощущение головокружительной близости.
Она не смогла сдержать восторженного возгласа, когда его губы скользнули к чувствительному местечку у нее за ухом, и закрыла глаза, когда они двинулись вниз, прокладывая обжигающую дорожку поцелуев по ее шее и плечу. Кожа ее горела и в то же время покрывалась мурашками, в животе словно трепетали крылья бабочек, напрягшиеся соски обрели небывалую чувствительность.
Когда их губы снова встретились, она откликнулась на его поцелуй с таким пылом, что Курт стал терять самообладание. Сердце его лихорадочно ударялось о ребра, кровь, вязкая и горячая, пульсировала в висках и чреслах.
Сжимая Хелен в объятиях, он снова и снова целовал ее, с каждым поцелуем все более страстно и настойчиво.
Добравшись до низкого выреза ее платья, Курт прихватил его зубами, сдвигая вниз.
– Хелен, Хелен, – повторял Курт хриплым от желания голосом. – Милая, позволь мне любить тебя.
– Курт, – лихорадочно шепнула Хелен, с трудом скрывая наслаждение от прикосновения твердой мужской плоти, упиравшейся в ее живот.
Запыхавшаяся и потрясенная, она наконец опомнилась. Это нужно прекратить, и сейчас же! Она замерла, уткнувшись лицом в его загорелую шею.
– Нет. Нет, Курт…
– О, детка, пожалуйста, – выдохнул он ей в волосы. – Позволь мне…
– Капитан Нортвей, отпустите меня. – Дрожа от страсти, она попыталась высвободиться.
Курт разжал руки и неохотно выпустил ее из объятий. Оттолкнув его, Хелен бросилась бежать. Слезы стыда, вины и досады жгли глаза.
Курт остался один на веранде. Сердце бешено билось в груди. На смуглом лице застыло выражение разочарования и неутоленной страсти, пальцы сжались в кулаки. Он стиснул зубы и закрыл глаза.
Наконец, испустив долгий прерывистый вздох, Курт открыл глаза и спустился по ступенькам. Он шагал по залитому лунным светом двору, ругая себя последними словами. Начать с того, что ему вообще не следовало подходить к дому. Хелен его не приглашала.
Терзаясь от душевных и физических мук, он вернулся в свое жилище в пристройке к амбару.
Глава 32
Лето становилось все жарче. И их чувства тоже.
Курт сражался с мучительной страстью к Хелен испытанным способом, к которому прибегали мужчины испокон веков. Работал до упаду, а вечером валился в постель в полном изнеможении.
Хотя крайнее утомление помогало справиться с обременительными потребностями плоти, мучительная тоска оставалась, не покидая его ни на минуту. Как бы Курт ни уставал, он лежал в темноте, видя лицо Хелен, омытое лунным светом. Ему хотелось, чтобы она была рядом. Хотелось обнимать ее, пропускать сквозь пальцы ее золотистые волосы. Слышать ее смех. Чувствовать ее дыхание. Он хотел ее.
Хелен тоже боролась с собой.
Она старалась держаться от Курта как можно дальше. Каждый вечер перед сном доставала медальон и смотрела на фотографию мужа, чье лицо с каждым днем все более тускнело в памяти.
Она постоянно напоминала себе, что темноволосый мужчина, спящий в пристройке к амбару, – один из кровожадных демонов, ответственных за смерть и разрушения, навсегда изменившие жизнь ее любимого Юга.
Но это не помогало.
Хелен больше не могла заставить себя думать о Курте как о ненавистном янки, потому что уже успела его узнать. Курт Нортвей оказался порядочным, трудолюбивым, добрым и отзывчивым.
И это осложняло ситуацию.
Разрываясь между неодолимым влечением к Курту и растущим чувством вины, Хелен лишилась сна. Она беспокойно ворочалась в постели, представляя себе смуглое лицо Курта, посеребренное лунным светом. Ей хотелось, чтобы он был рядом. Чтобы сжимал ее в объятиях. Она хотела запустить пальцы в его черные как смоль шелковистые волосы. Хотела слышать его смех. Чувствовать его дыхание. Она хотела его.
Бессонные ночи так утомили Хелен, что она проводила жаркие летние дни в полусонном состоянии. Это помогало притушить пожар, пылавший у нее внутри.
Чарли, сам того не подозревая, спасал Курта и Хелен. Ничто не могло ускользнуть от внимания смышленого и наблюдательного ребенка.
Временами Курт виновато спрашивал себя, что могло бы произойти, не вертись Чарли постоянно под ногами.
Хелен не позволяла себе даже задумываться о подобной возможности и была бесконечно благодарна Чарли.
Малыш либо таскался за отцом, либо помогал ей. Даже отправляясь рыбачить с Джолли, что случалось довольно часто, он мог объявиться в любой момент, гордо демонстрируя свой улов.
Хелен была только рада многочисленным препятствиям, мешавшим им с Куртом оставаться наедине. Чтобы не искушать судьбу, она отказалась от привычки сидеть на веранде после наступления темноты.
А после того как однажды чуть не спровоцировала опасное развитие событий, прекратила ночные вылазки к заливу. В тот вечер, изнемогая от жары, не в силах оставаться в своей душной спальне, Хелен выскользнула на веранду, обошла вокруг дома и спустилась с переднего крыльца.
Пробежав через двор, она поспешила вниз по ступенькам, наслаждаясь ночным ветерком в предвкушении прогулки по неглубокой воде вдоль берега. Но, едва ступив на песок, Хелен замерла. Она увидела нечто не являвшееся частью ночного пейзажа.
Изваяние, способное сравниться по красоте с микеланджеловским Давидом.
На выступе скалы одиноко стоял Курт Нортвей, устремив взор на залив, не подозревая о ее присутствии.
Голый, как в день своего появления на свет.
Его смуглое тело влажно поблескивало в лунном свете, мокрые волосы прилипли к голове, обрисовывая ее скульптурную форму. Хелен благоговейно взирала на столь безупречный образец мужской красоты. Курт был само совершенство. Впечатляющий рост. Широкие плечи и сужающаяся к талии спина. Плоский мускулистый живот. Мощные бедра и длинные стройные ноги.
Хелен испытала соблазн, какого не испытывала никогда в жизни.
Она с трудом преодолела желание броситься к нему. Сорвать с разгоряченного тела сорочку и отдаться захлестнувшей ее страсти.
Она почти физически ощущала, как эти сильные руки обнимают ее, как это великолепное обнаженное тело прижимается к ней. Чувствовала обжигающий вкус его поцелуев, нежность прикосновений, плавное слияние их плоти и восторг завершения прямо здесь, на скользких от морской воды скалах.
Хелен повернулась и побежала прочь в страхе перед этим смуглым Адонисом. Да это сам дьявол принял его облик, явившись из недр ада, чтобы соблазнить ее и обречь на вечное проклятие! Но она не поддастся его обаянию, не пожертвует самоуважением и приличиями ради одной ночи безумной страсти.
Тем более что Курт Нортвей скоро уедет и забудет ее, оставив тосковать в одиночестве.
После этого случая, едва не закончившегося катастрофой, Хелен не выходила из дома по ночам. Боялась увидеть Курта. Боялась, что Курт увидит ее. Боялась, что он снова заключит ее в объятия и примется целовать, а у нее не хватит сил его остановить.
Глава 33
– Ой-ой-ой! – завопил Чарли.
– Что случилось? – встревожилась Хелен.
Стоял последний день долгого удушливого августа, и послеполуденное солнце нещадно палило. Хелен, расположившись на ступеньках веранды, лущила стручки горошка. На лужайке Чарли бросал палку, пытаясь научить Доминика приносить ее назад. Кот со свойственным ему достоинством отказывался принимать участие в этой бессмысленной игре. Стоит ли носиться за палкой, которая ему совершенно не нужна? Он смотрел на мальчика и не двигался с места. Так что Чарли приходилось самому бегать за палкой. На последнем витке он наступил босой ступней на острый шип.
– Колючка! – крикнул Чарли. – Я наступил на колючку.
– Иди сюда, я посмотрю, – велела Хелен, отставив в сторону миску с очищенным горошком.
Прыгая на одной ноге, Чарли поскакал к ней, корча жуткие гримасы, чтобы она видела, как ему больно.
– Ой-ой-ой, ох-ох-ох, – стонал и причитал он.
– Покажи ногу, – приказала Хелен, когда он добрался до нее.
Чарли положил руки ей на плечи и поставил грязную босую ступню ей на колени.
– Похоже, ты здорово укололся, – сказала Хелен, большим и указательным пальцами выдернув шип. – Готово! – Она показала шип Чарли. – Смотри, какой большой.
Чарли внимательно изучил колючку, нахмурился и покачал белокурой головкой.
– Чтоб я пропал, – заявил он, блеснув любимым выражением Джолли. – Неудивительно, что так больно!
Рассмеявшись, Хелен выбросила колючку и порывисто сжала в объятиях неугомонного малыша, который чуть ли не каждый день обдирал коленки и локти, набивал шишки, падал с дерева или качелей.
Хелен гордилась собой. Она привыкла к бесчисленным бедам Чарли и больше не впадала в панику при виде крови, струившейся из ран на теле маленького шалуна. И даже научилась оставаться спокойной или делать вид, что спокойна, что было совсем непросто. Чарли оказался сущим дьяволенком, а Хелен слишком привязалась к нему, чтобы не испытывать беспокойства.
– Чарли, да ты весь потный, – заметила она, откинув с его чумазого лба влажные волосы.
– Испекся, как придорожная ящерка, – согласился мальчик, снова процитировав Джолли.
– Посиди немножко, поможешь мне лущить горошек.
Чарли пожал плечами:
– Ладно. – И плюхнулся на ступеньку крыльца.
Следующие полчаса они провели вместе. Чарли с энтузиазмом лущил горошек, а Доминик мирно дремал рядом, положив пушистую лапу на исцарапанную коленку мальчика.
Разморенная на ослепительном южном солнце, Хелен чувствовала себя почти такой же сонной, как кот. Единственное, на что она была способна, – это держать глаза открытыми, лениво роняя «да» или «нет» в ответ на бесконечные вопросы ребенка.
Чарли быстро вывел ее из сонного состояния, громко объявив:
– К нам кто-то едет! В большой черной повозке.
Хелен радостно вскинула глаза в надежде увидеть экипаж Элликотов и нахмурилась, узнав шикарную коляску Ловлесса с откидным верхом, запряженную парой великолепных рысаков.
Слава Богу, что Чарли с ней рядом. И что его отца нет поблизости. Найлз получил бы немалое удовольствие, рассказывая своей пухленькой избалованной жене, что он застал вдову Хелен Кортни наедине с янки, которого она наняла в работники.
Экипаж остановился у южной оконечности двора, и Найлз выбрался наружу. Следом за ним, возбужденно лая, выскочил огромный мастиф и последовал за хозяином к дому.
Найлз был одет в один из своих дорогих, сшитых на заказ летних костюмов из белого полотна. Подойдя к Хелен, он снял белую соломенную шляпу и величественно поклонился.
Затем, широко улыбаясь, кивнул Чарли:
– Привет, юноша. Ты, должно быть, сын Нортвея?
– Капитана Нортвея, – поправил Чарли и гордо подтвердил: – Да, он мой папа.
Найлз улыбнулся и повернулся к Хелен:
– Вы прекрасно выглядите, миссис Кортни. День ото дня хорошеете. Похоже, вам нравится иметь жильцов.
Хелен не двинулась с места, продолжая лущить горошек.
– Что вам нужно, Найлз? – осведомилась она далеко не любезным тоном.
– Почему бы джентльмену не нанести визит соседке, с чьей семьей его связывают давние отношения? – Он сверкнул белозубой улыбкой и подмигнул Чарли.
– Обойдемся без светской беседы, Найлз. Чего вы хотите?
– Как пожелаете. – Улыбка Найлза слегка увяла. – Я приехал, чтобы в искренней и дружеской манере выложить свои карты на стол. Цель визита та же, что и всех предыдущих. Я намерен купить эту ферму. У вас или у налоговой службы, когда вы ее потеряете за неуплату налогов. Продайте ее мне, и вы получите некоторую компенсацию. Вы же понимаете, ферма так или иначе станет моей.
Нахмурившись, Хелен вытряхнула из фартука стручки гороха, поднялась и подбоченилась. Чарли тут же скопировал ее позу, вскочив на ноги, упершись кулачками в бедра и свирепо уставившись на Найлза.
– Я уже говорила вам, Найлз, – отчеканивая каждое слово, произнесла Хелен, – эта ферма не продается.
Найлз покачал головой, похлопывая белой шляпой по бедру, обтянутому белыми брюками, и снисходительно хмыкнул:
– Ну-ну, моя дорогая, я всего лишь пытаюсь вам помочь. И исключительно по доброте сердечной готов заплатить намного больше, чем это местечко стоит. Вы же умная женщина. Примите мое щедрое предложение и положите конец слухам, которые о вас ходят.
Хелен, возмущенная намеком на злобные сплетни относительно ее отношений с Куртом Нортвеем, запальчиво приказала Найлзу убираться.
Доминик вышел из ступора и спустился по ступенькам. Распластавшись на земле, он пригнул голову и угрожающе зашипел на чужаков. Черный мастиф Найлза взвизгнул, словно его укусили, поджал хвост и потрусил прочь со двора.
Однако Найлз не двигался.
– Убирайтесь отсюда! – крикнул Чарли.
Найлз лишь рассмеялся и, протянув руку, взъерошил белокурые волосы мальчика.
Но тут из-за его спины раздался низкий голос:
– Куда подевались ваши хваленые южные манеры, Ловлесс? Леди просила вас удалиться.
Найлз повернулся к приближающемуся Курту и усмехнулся.
– Я как раз собирался уходить, янки, – сказал он, надевая шляпу. – Еще не надумали продать мне своего гнедого?
Курт прошел мимо него, не спеша поднялся на крыльцо и встал рядом с Хелен, скрестив руки на груди и прислонившись плечом к столбику веранды.
– Жеребец не продается, – негромко произнес он тоном, не терпящим возражений. – Как и ферма миссис Кортни. Приятно было повидаться, Ловлесс.
Найлз перестал улыбаться. Выругавшись себе под нос, он повернулся, быстро зашагал к своей коляске и укатил.
– Спасибо, – поблагодарила Хелен Курта.
Курт кивнул и обратился к сыну:
– Чарли, если этот джентльмен снова появится, сразу же зови меня.
– Хорошо, папа, – с готовностью пообещал тот и спросил: – А куда ты идешь?
– Пора доить Бесси.
– Можно, я пойду с тобой?
– А ты уже кончил лущить горох?
– Ой, я и забыл! – Чарли скорчил гримаску. – Совсем немножко осталось. Подождешь меня?
– Идите, – сказала Хелен. – Я сама закончу.
– Хелен сама закончит, – радостно сообщил Чарли отцу. – Можно, я подою Бесси? Как ты думаешь, она не будет против?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34