Прервав себя в середине фразы, она вздохнула.
– О, Эм, ты же понимаешь, почему мне пришлось нанять янки? У меня не было выбора. Почему другие этого не понимают?
– Потому что не видят дальше своего носа, – презрительно фыркнула Эмма. – Пусть говорят что им заблагорассудится, для тебя главное – сохранить ферму.
– Пожалуй, ты права.
– Конечно! Уверена, весь город сплетничает о том, что я преследую Купа. Ну и что? Да я плевать на них хотела! – Эмма рассмеялась, демонстрируя полное пренебрежение к сплетням. Но вдруг посерьезнела и села на постели. Круто повернувшись к Хелен, она обеспокоенно спросила: – Эти сплетники устроили тебе какую-нибудь пакость?
Хелен покачала головой:
– Пока нет.
– Ты лжешь, Хелен Берк Кортни. Говори правду, или я начну щипать тебя, как бывало в детстве.
Хелен вздохнула.
– В прошлую субботу я ездила в Спэниш-Форт за покупками, ну как обычно. Это было ужасно. Просто ужасно. – Она зажмурилась. – Джейк не мог дождаться, когда я уйду из его магазина. А сестры Ливингстон… они демонстративно перешли на другую сторону. – Хелен нахмурилась.
Эм взяла ее руку и сжала в ладонях.
– Жаль, что меня рядом не было. Я бы им сказала – всему городу, – чтобы убирались к дьяволу! Я бы велела Купу арестовать всю эту публику и бросить в тюрьму! Они пожалели бы, что родились на свет! Я бы…
– Боже, как я рада, что ты вернулась, – перебила ее Хелен.
– Я тоже. Хотелось бы, чтобы и Куп радовался.
– Ты же знаешь, Куп счастлив, что ты приехала.
– Угу. Но не настолько, чтобы жениться на мне.
Эмма отпустила руку Хелен, мгновенно сложила ладони и, закрыв глаза, промолвила:
– Ты слышишь меня, Господи? Помоги мне дотащить упрямого рыжего шерифа до алтаря. Придумай что-нибудь, хорошо? И пожалуйста, побыстрее. – Она открыла глаза, уронила руки на колени и подмигнула Хелен: – Как ты думаешь, Бог не поразит меня молнией за столь эгоистичное желание?
– Нет, если он до сих пор этого не сделал.
Женщины расхохотались и долго не могли остановиться.
Глава 15
Курт все еще сидел в кресле с белой салфеткой на шее, когда спустя час Скиттер с помощником вернулись.
И привели шестерых вооруженных мужчин.
Коротышка Скиттер подошел к Курту и заявил:
– Я не собираюсь вас стричь.
– Не собираетесь? – переспросил Курт ровным тоном.
– Нет! – Скиттер, выпятив грудь, окинул взглядом мужчин, которых привел, и, хмыкнув, добавил: – Вот что, мистер. Пока я в этом городе парикмахер, на стрижку можете не рассчитывать.
– Точно?
– Точно. – Скиттер с угрожающим видом шагнул вперед. – Ты имеешь что-нибудь против, янки?
Курт сохранял спокойный, непринужденный вид. Он развязал и снял с шеи салфетку, поднялся. Скиттер поспешно отступил на шаг. Курт улыбнулся. Затем не спеша свернул салфетку и вручил ее парикмахеру.
Он направился к выходу, но путь ему преградили шестеро вооруженных мужчин.
– Позвольте, – уронил он и решительно двинулся вперед.
Ворча и бросая угрозы, они расступились.
– Ты не ответил мне, янки! – не отставал Скиттер. – Ты имеешь что-нибудь против?
Курт помедлил у двери и обернулся, сделав вид, будто усиленно размышляет. Затем прошелся пальцами по нестриженым завиткам и усмехнулся:
– Да нет, ничего. – Он вышел наружу, словно не слыша оскорбительных выкриков и громкого смеха, которые неслись ему вслед.
В тот самый миг, когда Курт ступил на залитый солнцем тротуар, Найлз Ловлесс – за запертой дверью своей конторы, чуть дальше по улице – отчитывал дерзкую Ясмин Парнелл за неоправданный риск.
– Тебе не следовало этого делать, – возмущался он, застегивая рубашку. – Я же говорил, чтобы ты никогда не приходила сюда!
– Никогда – это слишком долгий срок, дорогой, – проворковала Ясмин, натягивая шелковый чулок. – К тому же дополнительный риск возбуждает. – Она медленно расправила чулок на стройном бедре и улыбнулась. – Правда?
Найлз не мог этого отрицать.
Красавица Ясмин провела в его конторе несколько часов. Она явилась утром, немыслимо желанная в облегающем платье из лавандового шелка и шляпке в тон, заперла за собой дверь и вызывающе заявила:
– Найлз Ловлесс, если ты мужчина, то ты сейчас же займешься со мной любовью.
Не дожидаясь ответа, она начала раздеваться. Он умолял ее остановиться, втайне надеясь, что она не послушается. И Ясмин не послушалась. Оставшись в одной шляпке – остальная ее одежда была разбросана по пушистому ковру, – она подошла ближе, смахнула с массивного письменного стола все бумаги, письменные принадлежности и фотографии в рамках, забралась на столешницу, растянулась на ней, как ленивая кошка, и промурлыкала:
– Я не уйду, пока не получу того, за чем пришла.
И Найлз сдался.
Дрожащими руками, задыхаясь от желания, он сорвал с себя одежду и присоединился к ней на полированной поверхности стола. Дверь оставалась запертой все утро и полдень.
И теперь Найлз уговаривал Ясмин побыстрее одеться, поскольку на час тридцать у него назначена встреча и их могут застать врасплох.
Ничуть не обеспокоившись, Ясмин сунула ногу в туфельку и опустила пышные шелковые юбки.
Глубоко вздохнув, от чего ее грудь приподнялась в глубоком вырезе туго затянутого лифа, она покачала головой и рассмеялась.
– Найлз, дорогой, – сказала она, взяв свою сумочку, – ты слишком беспокоишься. Я сообщила всем, кому только можно, что сегодня утром у меня назначена встреча в твоей конторе, которая может оказаться весьма продолжительной.
– Боже правый, только не это, – ужаснулся Найлз. – И чем именно мы должны были заниматься на этой так называемой встрече?
– Разумеется, моим имуществом. – Ясмин кокетливо улыбнулась. – Особенно тем, которое требует времени и внимания. – Она подошла к нему вплотную и, поправив его галстук, прижалась к нему всем своим «имуществом». – Расслабься, дорогой. Все знают, что ты обещал Уолтеру позаботиться о моих делах.
– О да, – ухмыльнулся Найлз. – Я позаботился даже о большем, чем старина Уолтер имел в виду. – Его ладони соскользнули с ее тонкой талии и обхватили округлые ягодицы через шуршащий шелк. Нежно сжав пальцы, он шутливо поинтересовался: – Как по-твоему, старине Уолтеру понравилось бы, как я занимаюсь твоим имуществом?
Временами Найлз чувствовал себя почти виноватым из-за их бурного романа. Уолтер Парнелл, давний друг семейства Ловлесс, вырос вместе с отцом Найлза, Беннетом. Они были партнерами во многих деловых предприятиях, включая банки, разбросанные по всему Югу, и разведение породистых лошадей для скачек. После смерти Беннета, когда Найлзу едва исполнилось двадцать, Уолтер Парнелл заменил юноше отца и стал его наставником.
Найлз вспомнил лето, когда Уолтер, будучи вдовцом сорока пяти лет, женился на восемнадцатилетней Ясмин, белокожей креолке из Нового Орлеана. Это случилось пятнадцать лет назад. Тогда Найлзу только-только минуло двадцать два года, и он сам уже почти год как был женат на очаровательной Пэтси Макклелланд.
Найлз возжелал Ясмин с первого взгляда. Но Уолтер Парнелл был отнюдь не простак. Он запер обворожительную жену в своем величественном особняке с портиком и колоннами, лишив ее какой бы то ни было свободы. В итоге Ясмин завоевала всеобщее уважение и восхищение, хотя поначалу многие отнеслись к женитьбе Уолтера на красивой молодой девушке довольно скептически.
Она поддерживала эту репутацию и позже, когда в возрасте пятидесяти шести лет Уолтер Парнелл отправился на войну, оставив свою преданную двадцатидевятилетнюю жену дома и взяв с нее обещание, что в случае нужды она обратится к Найлзу Ловлессу.
При этой мысли Найлз улыбнулся.
Ясмин действительно испытывала нужду. И он был тем самым человеком, который мог дать ей то, в чем она нуждалась.
Пыль еще не улеглась на дороге после отъезда Уолтера, а Ясмин уже пригласила Найлза в имение Парнеллов. Весь тот апрельский день они предавались страсти, сплетаясь разгоряченными телами на мягкой пуховой постели, где она спала с мужем. Это было яростное безумное совокупление животных, изголодавшихся по запретной плоти.
Умная, обольстительная Ясмин умело подогревала в нем страсть. Жестокое создание, она любила неожиданно появляться в его доме под предлогом визита к его ничего не подозревающей жене Пэтси. Она испытывала извращенное наслаждение, наблюдая, как он корчится, изображая верного мужа и счастливого семьянина, когда она сидит в соблазнительной позе в его гостиной, такая красивая и желанная, что он едва удерживается, чтобы не наброситься на нее.
– Я буду ждать тебя сегодня днем, когда ты закончишь с делами, – сказала Ясмин, вернув Найлза к действительности.
– Хорошо, хорошо. А теперь тебе и в самом деле пора.
Он открыл дверь, проводил ее наружу и произнес достаточно громко, чтобы слышали прохожие:
– Не стоит благодарности, миссис Парнелл. Всегда к вашим услугам.
– Всего хорошего, Найлз. Передайте мои наилучшие пожелания Пэтси.
Ясмин улыбнулась, приподняла юбки и застыла на месте, когда ее сверкающий взгляд упал на черноволосого мужчину, лениво шагавшего к гнедому жеребцу у коновязи.
За ее спиной Найлз воскликнул:
– Ты только посмотри, какое великолепное создание!
– Да, действительно, – вымолвила Ясмин, имея в виду отнюдь не лошадь, но Найлз был слишком занят, чтобы уловить разницу.
– Я не успокоюсь, пока не заполучу этого жеребца! – Найлз обошел вокруг Ясмин, спустился на тротуар и направился к Курту Нортвею.
– Найлз Ловлесс, – сказал он, протянув руку. – Не припомню, чтобы мы встречались.
Прежде чем Курт успел ответить, Ясмин Парнелл нетерпеливо шагнула вперед, протянув затянутую в перчатку ладонь.
– Я миссис Уолтер Парнелл, вдова. А вы, насколько я понимаю, янки Хелен?
– Курт Нортвей, миссис Парнелл, – отозвался Курт без улыбки, слегка пожал ее руку и отпустил. – Мы с сыном подрядились на сезонные работы на ферме миссис Кортни.
– Значит, это правда, – заметила Ясмин. – Вы живете с Хелен.
Челюсти янки напряглись.
– Миссис Кортни была так добра, что предоставила нам жилье в пристройке к амбару.
Вопреки слухам, ходившим о «грязном, неотесанном янки», Нортвей, судя по всему, получил хорошее воспитание. Впрочем, Ясмин отметила не только его безупречные манеры. Высокий, подтянутый, он буквально излучал мужественность. Рядом с ним она чувствовала себя маленькой, хрупкой и восхитительно женственной.
– Как бы вы отнеслись, мистер Нортвей, – сказала она, опустив ресницы и бросив осторожный взгляд на Найлза, – к предложению заняться кое-какими сезонными работами в моем поместье? Мне всегда нужны хорошие…
– Спасибо, мэм. Миссис Кортни не оставляет мне свободного времени.
– О, могу поспорить, что так оно и есть, – заметила Ясмин.
Курт пропустил мимо ушей эту ехидную реплику.
– Если вы извините меня, я…
– Постойте, – сказал Найлз, оценивающе поглаживая Рейдера по блестящей шкуре. – Сколько вы хотите за своего жеребца, Нортвей?
Курт улыбнулся.
– Рейдер не продается, Ловлесс.
Найлз поднял на него глаза.
– Не говорите чепухи. Я готов заплатить кругленькую сумму за вашего жеребца. Давайте зайдем в мою контору и уладим это дельце…
– Жеребец не продается.
– Должно быть, я выразился недостаточно ясно. Послушайте, я намерен заплатить вам значительно больше стоимости жеребца. Как насчет тысячи долларов? Наличными. Прямо сейчас…
– Нет, спасибо. – Курт отвязал поводья от коновязи и шагнул на мостовую.
– Тысяча двести! – взволнованно воскликнул Найлз, следуя за ним. – Вы не можете отказаться от такой суммы! Мне нужна эта лошадь.
– Мне тоже, – отозвался Курт и вскочил в седло.
Найлз схватился за уздечку.
– Послушайте, Нортвей, я думал… Мне сказали, что вы нанялись к Хелен Кортни только для того, чтобы заработать деньги на дорогу домой.
– Так оно и есть, – кивнул Курт, заставив жеребца слегка попятиться.
– За тысячу двести долларов вы сможете добраться до дома на поезде, и еще останется вполне достаточно, чтобы начать…
– Всего хорошего, миссис Парнелл. Мистер Ловлесс. – Курт круто повернул Рейдера и поскакал прочь.
– Тысяча пятьсот! Тысяча семьсот! – лихорадочно выкрикнул Найлз, пробежав несколько шагов за ним, но Курт даже не оглянулся.
Остановившись посреди пыльной дороги, Найлз проводил красавца гнедого взглядом.
– Я должен иметь этого жеребца! – пробормотал он себе под нос. – Это самое чистокровное животное, какое мне только приходилось видеть. Готов поставить все свое состояние, что он победил бы на скачках на окружной ярмарке. Проклятие, это как раз то, чего мне не хватало, чтобы сделать мою конюшню предметом зависти для каждого ценителя лошадей на Юге.
Пока жадный взгляд Найлза следил за жеребцом, заинтересованный взгляд Ясмин следовал за смуглым всадником. «Я должна иметь этого мужчину!» – думала она. Это самый прекрасный образец мужественности, какой ей приходилось видеть. Как раз то, что требовалось, чтобы уравновесить ее роман с Найлзом. У нее будет белокурый бог, чтобы наполнить негой утренние часы, и черноволосый опасный демон, чтобы наполнить страстью знойные летние ночи. Красавец янки именно то, что нужно, чтобы сделать ее будуар предметом зависти всех разборчивых южанок.
– Ты видишь эту широкую грудь! Эти поджарые бока! Эти умопомрачительные ноги! – продолжал восхищаться охваченный алчностью Найлз.
– О да, – выдохнула не менее возбужденная Ясмин Парнелл. – О да.
Глава 16
Хелен стояла на солнце, махая рукой вслед экипажу Элликотов, медленно катившему прочь. Чарли стоял рядом и тоже махал. Ему понравилась разговорчивая Эмма.
Они с Джолли вернулись с рыбалки около полудня, гордо демонстрируя свой улов. Джолли уже уехал – отправился домой отдыхать.
Солнце перевалило через зенит, вокруг стояла тишина. Ни малейшее дуновение ветерка не шевелило листья деревьев, воздух словно застыл. Было жарко. Слишком жарко для начала июня. Нижняя юбка Хелен липла к ногам, на лбу поблескивала испарина.
Она махала, пока громоздкий черный экипаж не свернул на обсаженную деревьями аллею, скрывшись из виду. Затем взглянула на Чарли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34