– Простите, милорд? – кустистые брови Камерона вопросительно приподнялись.
– Терпение, Камерон, всему свое время. Сначала расскажи, что делается в Лондоне. Все по-прежнему? Об Эллиоте ни слуху, ни духу?
– Как в воду канул, милорд, – покачал головой Камерон и, помолчав, добавил:
– По правде говоря, я подумываю о том, чтобы предложить вам отказаться от моих услуг и поискать другого сыщика.
– Думаю, это преждевременно, Камерон. Ты работаешь хорошо. Полагаю, дело потихоньку близится к развязке, мой друг, – возразил Дамиан.
Склонившись к Камерону, Дамиан поведал о том, что произошло за это время в Локхейвене. Он не стал скрывать характера своих отношений с хозяйкой, однако воздержался от комментариев. Закончил он рассказом о том, как обнаружил шкатулку своей матери.
Камерон задумчиво погладил подбородок.
– Весьма странно, – пробормотал он. – Но думаю, это подкрепляет нашу догадку, что Эллиот и ваша семья были каким-то образом связаны, – Он взглянул на Дамиана:
– А девушка? Могу поклясться, она утверждает, что ничего про Эллиота не знает.
– Ее родители насмерть разбились в карете, – утвердительно кивнув, коротко ответил Дамиан. – Так, по крайней мере, считает она.
– Вы ей верите, милорд?
– Да, – ответил Дамиан после продолжительного молчания.
Когда дело касалось Хизер, он уже не мог оставаться бесстрастным. Она прочно поселилась в его сердце и мыслях, и изгнать ее оттуда ему не удавалось.
– Я пробыл в Локхейвене около шести недель и выяснил, что успокаиваться рано. Эллиот отыскал Джайлза и заявился в дом Тремейнов с совершенно конкретной целью. Поэтому, мы сделаем вот что. Надеюсь, ты был осмотрителен в своих розысках Эллиота?
– Конечно, – быстро ответил Камерон, начавший догадываться, что хочет предложить Дамиан. – Пожалуй, даже слишком осмотрительным, милорд.
– Я так и думал. Отлично. Теперь надо сделать так, чтобы он пронюхал, что его разыскивают. Мало того, он должен узнать, что его разыскиваю я. – Дамиан сузил глаза. – Если ему нужен был Джайлз, вполне возможно, что ему понадоблюсь и я – последний из Тремейнов. И тогда птичка вылетит из гнездышка раньше, чем ей бы хотелось.
– Значит, вы хотите, чтобы в Лондоне узнали о вашем приезде?
– Именно так, Камерон. Если весь Лондон будет судачить о появлении графа Деверелла, что ж, тем лучше.
Камерон задумчиво пожевал губами.
– Неплохая мысль, милорд. Это может сработать.
– Тогда тебе и карты в руки. – Дамиан слегка похлопал по бедру зажатыми в руке перчатками. – Похоже, Эллиот пока не собирается разыскивать свою дочь. Но очень может быть, он захочет встретиться со мной, – с едва заметной улыбкой договорил Дамиан.
Хизер проснулась от звонкого птичьего щебета за окном. Со дня своего приезда в Лондон она наслаждалась праздностью. Вставала поздно, послеполуденное время проводила за чтением, иногда спускалась к чаю. Она сделала несколько визитов с мамой и Беа и успела побывать на званых вечерах на открытом воздухе. Вчера вечером они посетили оперу, и Хизер получила истинное удовольствие от божественной музыки. Дни в Лондоне были наполнены разными приятными мелочами, и она чувствовала себя на удивление раскрепощенной. Она старалась не думать о Дамиане – особенно о последней ужасной сцене между ними, – и по большей части ей это удавалось. Правда, временами мысли о нем все же пробивали себе дорогу, но тут же беспощадно изгонялись.
Этим утром Хизер сидела у себя в комнате в городском доме Грейсонов. Шляпки, шали, элегантные туфли были беспорядочно разбросаны по полу. На ковре громоздились бесчисленные коробки, а кровать и даже кресла были завалены модной одеждой разнообразнейших расцветок и фасонов. Тут были и выходные наряды из дорогого муслина, и легкие, светлые летние платья, и броские вечерние туалеты. Беа увлеченно копалась во всем этом великолепии.
– Я просто потеряла голову, – горестно заявила Хизер. – Даже не знаю, что на меня нашло. Я никогда не смогу не то что носить это – примерить!
Беа выудила из кучи одежды элегантное вечернее платье лавандового цвета.
– Хизер, ты наденешь его завтра на бал у леди Сатон! – с сияющими глазами заявила она. – Оно потрясающе идет твоим темным волосам! Ты только посмотри – прелесть! Оно чудно подчеркивает твои фиалковые глаза!
– Я даже не знаю, стоит ли мне туда идти, – закусив нижнюю губку, пробормотала Хизер.
Беа и Пегги, младшая сестра маминой ближайшей подруги Софи, уставились на нее с разинутыми ртами. Пегги была милой молодой женщиной невысокого роста и с роскошными каштановыми волосами. За эти несколько мигом пролетевших недель Хизер по достоинству оценила ее общество и дружбу. Пегги первой и высказала вслух их с Беа недоумение:
– Хизер, ты должна пойти! Балы у леди Сатон просто божественны! Это событие года! Все буквально рвутся туда! Клянусь, что таких драгоценностей и нарядов, как там, ты больше нигде не увидишь! Да просто постоять в сторонке и посмотреть – и то интересно!
– Хизер, пожалуйста, не отказывайся! – умоляющим тоном заговорила Беа. – Ведь ты так редко куда-нибудь выбираешься! И потом, – она широко развела руки, – это же Лондон! Между прочим, – добавила Беа, проказливо поблескивая глазами, – мама и папа расстроятся, если ты не пойдешь.
Против этого аргумента Хизер ничего не могла возразить. Она получала огромное удовольствие от посещения театра, оперы, от вечерних приемов в домах лондонской знати. Но бал – совсем другое дело…
Беа воинственно подбоченилась:
– Хизер, во всей этой куче я заметила, по крайней мере, два бальных платья. Ты хочешь, чтобы они истлели?
– Думаю, ты права, Беа, – с неохотой согласилась Хизер.
– Значит, ты идешь?
– Иду, милая, иду.
Беа восторженно захлопала в ладоши:
– Прекрасно, там будет очень весело! – Она повернулась к Пегги:
– Как ты думаешь, граф Деверелл тоже там будет?
– Нетрудно догадаться, – слегка поджала губы Пегги.
Хизер склонила голову набок и с любопытством спросила:
– А кто это такой – граф Деверелл?
Прежде чем Пегги успела открыть рот, Беа затараторила:
– Понимаешь, он совсем недавно приехал в Лондон, и все по нему просто с ума сходят!
– Это правда, – подтвердила Пегги. – Все только о нем и говорят. Я слышала, как вчера за чаем леди Черчилль рассказывала о нем Софи. Она сказала, что никогда не видела, чтобы кто-нибудь двигался с такой грацией. Она употребила именно это выражение. А еще она говорила, что все замолкают от восхищения, как только он входит в комнату.
– Особенно леди, – хихикнула Беа.
Хизер с укоризной посмотрела на сестру, а Пегги с трудом подавила смешок:
– Говорят, он дьявольски хорош! От его пронзительных серых глаз, леди, разве что в обморок не падают.
Серые глаза? У Хизер почему-то екнуло сердце.
– Ну и ну, – подчеркнуто громко сказала она. – Он, должно быть, очень молод, если свет уделяет его появлению столько внимания.
– Кажется, говорили, что ему уже под тридцать, – сказала Пегги.
– Вот тебе раз! Где же он прятался столько лет?
Пегги была настоящим кладезем знаний.
– Много лет назад он уехал из Англии, вот только не могу вспомнить куда. Графский титул он унаследовал после смерти своего брата и тотчас вернулся на родину.
Беа с мечтательным видом опустилась на единственный свободный край кровати.
– Все говорят, что в Лондоне нет мужчины красивее, чем он.
Хизер бросила в ее сторону предостерегающий взгляд. Она не могла не вспомнить, как Беа считала Дамиана самым красивым мужчиной в Англии.
– Хотя для меня он староват, – торопливо добавила Беа. – И все-таки мне очень хочется попасть на бал! Ты же мне все-все расскажешь, правда, Хизер?
Взгляд Хизер смягчился. Она поднялась и поцеловала Беа в лоб.
– Осмелюсь заметить, что на будущий год тебя ждет не один бал, моя дорогая. Не сомневаюсь, что бал у леди Сатон будет еще грандиознее, чем завтра. – Она улыбнулась:
– И тогда обо всем мне будешь рассказывать уже ты.
По правде сказать, вечером следующего дня, больше переживала по поводу приготовлений к балу не Хизер, а Беа. Когда Хизер отправилась принимать ванну, Беа уже успела влить в воду пахучее розовое масло, а потом нарвала в саду маленьких белых роз, чтобы горничная вплела их в волосы сестры.
Хизер предоставила сестре полную свободу, и та не замедлила разложить перед ней, приведшее ее вчера в восторг, лавандовое платье. Горничная застегнула крючки на спине, и Хизер повернулась в Беа. Та, ахнув, стиснула на груди руки:
– Хизер! Боже мой, Хизер, ты прямо как сказочная принцесса!
– Ты преувеличиваешь, дорогая, – рассмеялась Хизер.
– Ничуть, пойди и посмотри сама!
И Беа подтолкнула ее к стоящему в углу высокому зеркалу. Собрав все свое мужество, Хизер подняла голову и замерла. Она действительно была очень красива. Черные волосы были зачесаны вверх и перевиты маленькими розами. Чуть присобранные рукава платья заканчивались узкими манжетами, жесткий корсаж подчеркивал тонкую талию. Беа оказалась права – бледно-лавандовое платье чудесно оттеняло ее матовую кожу и удивительно шло к фиалковым глазам. Но декольте, пожалуй, чересчур глубокое: плечи и грудь были слишком обнажены.
Хизер непроизвольно прикрыла грудь руками.
– Я и не думала, что вырез такой низкий. Я прямо полуголая!
– Так это же бальное платье, дурочка! – Беа гордо выпрямилась, выпятив грудь вперед. – Мужчины это просто обожают, – добавила она с серьезным видом, хотя в ее глазах плясали веселые огоньки.
– Опять ты за свое! – Хизер шутливо шлепнула ее по руке и, опираясь на трость, направилась к двери.
Беа проводила ее до лестничной площадки, а потом с криком: «Она идет! Она идет!» – ринулась вниз по лестнице.
Майлз и Виктория, стоявшие в вестибюле, повернулись на ее голос. Беа в нетерпении ждала, когда Хизер спустится, и, как только та достигла последней ступеньки, склонилась перед сестрой в глубоком поклоне, а затем резко выпрямилась, выбросив вверх руки в торжественном приветствии. Хизер едва удержалась от смеха.
Отец шагнул к ней и подал руку.
– Кроха, ты прекрасна!
Виктория вообще не могла вымолвить ни слова. У нее перехватило дыхание, на глаза навернулись слезы.
Хизер захотелось плакать. Как ни любила она маму и папу, в глубине души ей хотелось, чтобы сейчас ее увидел Дамиан…
Особняк Сатонов сиял огнями. Ливрейный лакей провел их в дом, где гостей встречала хозяйка, леди Сатон – статная блондинка лет сорока в изысканном вечернем туалете. Леди Сатон и Виктория сердечно поздоровались. Майлз поцеловал протянутую ему руку в перчатке.
– Анабелла, помнишь мою дочь – Хизер Дьювел?
– Хизер, ну конечно! – с живостью воскликнула хозяйка. – Боже мой, вы же были совсем ребенком, когда мы последний раз виделись!
Хизер присела в низком реверансе:
– С моего последнего приезда в Лондон прошло достаточно времени.
– Боюсь, на нее дурно влияет Майлз, – вмешалась в разговор Виктория. – Хизер, как и он, предпочитает простую деревенскую жизнь. – Она взяла мужа под руку и, слегка склонив голову ему на плечо, добавила:
– Только не подумай, что я жалуюсь!
– Ну что ты, дорогая! – шутливо ответила леди Сатон. – Думаю, вы с Майлзом – единственные, кто любит друг друга так же, как в первый день после свадьбы! Такое теперь не в моде! – И она визгливо рассмеялась.
Хизер вспыхнула. Никогда еще она не завидовала маме и папе так, как сейчас. Ей хотелось такой же любви, любви, которой не надо было стыдиться, как они не стыдились своей. Сердце кричало о несправедливости, потому что такой любви у нее никогда не будет…
Она почувствовала себя лишней, но понимала, что неприлично уходить так рано. И хотя все, кому ее представляли, были милыми и любезными, Хизер испытала облегчение, увидев входившую в зал Пегги. К этому времени дом уже был переполнен гостями. Слуги разносили напитки и закуски, от разнообразия, которых просто глаза разбегались. В гостиной и танцевальном зале стоял оживленный гул голосов, раздавались взрывы веселого смеха. В богато обставленной столовой был накрыт роскошный стол, но Хизер, сидя рядом с отцом, почти ничего не ела, пораженная обилием впечатлений. Все лица сливались в одно, и она не могла сосредоточиться, не могла никого запомнить.
После обеда у мамы разболелась голова. Майлз отвел Хизер в сторону и сказал, что они решили уехать пораньше. Хизер собралась было ехать с родителями, но Пегги принялась упрашивать ее остаться. Виктория поддержала Пегги, сказав, что они пришлют за ней карету. И Хизер решила ненадолго остаться.
Пегги взяла с подноса два высоких бокала с шампанским и кивнула в сторону бархатных кресел у противоположной стены гостиной. Когда они сели, подруга протянула Хизер бокал.
– Итак, Хизер, что ты думаешь о бале? Разве я не права? Разве это не событие года?
Хизер огляделась вокруг. Парча и атлас нарядов, обнаженные плечи женщин, украшенные драгоценностями, – бриллианты, рубины, изумруды таинственно мерцали в свете сотен зажженных свечей. Мужчины пышностью нарядов успешно конкурировали с женщинами. Тонкий запах духов смешивался с пьянящим ароматом живых цветов.
– Право, и не знаю, что сказать, – засмеялась Хизер. – Такого обилия украшений я не видела никогда. – И, понизив голос, добавила:
– Знаешь, мама перед уходом показала мне премьер-министра.
– Правда? – У Пегги даже глаза округлились от изумления.
Хизер кивнула. Допив шампанское, она поставила бокал на поднос проходящего мимо лакея.
Вдруг Пегги, тихонько ахнув, возбужденно схватила ее за руку.
– Это он!
– О ком ты?
– Посмотри, это граф Деверелл!
Хизер презрительно сморщила носик. «Какой-то там граф, пусть и первый красавец, это вам не премьер-министр», – высокомерно подумала она.
Хизер повернула голову и едва не потеряла сознание. Высокая, красивая фигура, пышные черные волосы, классический профиль – в гостиную входил Дамиан.
Глава 16
Хизер сидела не шевелясь. Такого не могло быть! Господи, да это просто невозможно! Наверное, в голове помутилось от шампанского. Хизер зажмурилась, но когда открыла глаза, поняла, что не ошиблась, это действительно Дамиан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34