Он приходил сюда уже пять ночей подряд, но перчатка оставалась нетронутой. Осенние листья наполовину засыпали ее, и заметить перчатку мог только человек, который знал, что она может здесь появиться. Этой ночью условный знак на заборе исчез. Лео тут же бросился к усыпальнице и принялся рассказывать о своем провале… мертвецам.
– Черт бы ее побрал…
– Я не обвиняю тебя, Коди. Садись. – Незнакомец заговорил как всегда неожиданно.
С облегчением вздохнув, Лео повиновался.
– Это был поспешный, плохо продуманный план. А торопливость и отчаяние редко приводят к успеху.
Лео почувствовал, что Голос ничуть не удивился его словам.
– Мне все известно, – заметил Голос. – Я понял, что ты не выполнил задания, как только услышал о бегстве Анджелы.
– Так она сбежала? – вскричал Лео. – Но как? Она же слепая.
– Ей помогли. С острова также пропал один из тюремщиков. Я слышал, что он много времени проводил с ней. Нам лишь остается надеяться, что он не был шпионом. Впрочем, рано или поздно мы об этом узнаем – все станет очевидным, если Конфедерация вдруг начнет расплачиваться пачками зеленых денег, – саркастически добавил он.
– И что же вы теперь от меня хотите? – растерянно спросил Лео. – Мне все еще будут платить?
– Ты станешь приходить сюда раз в неделю – как прежде. У дверей тебя будет ждать небольшая сумма – компенсация за беспокойство. Если ты увидишь перчатку, это, как и раньше, будет означать, что я тоже здесь и знаю, где прячется девушка.
– Ну и, разумеется, – добавил Голос, – ты должен будешь убить ее.
Лео рассмеялся:
– Не беспокойтесь. Вы найдете ее, а мой кинжал найдет ее горло! На этот раз она уж точно отправится к праотцам вслед за своим папашей! – зловеще проговорил он.
Глава 27
С полными страха глазами, Клодия, разинув рот, слушала майора Гембри, читавшего приказ генерала Батлера.
Было раннее утро. Клодия еще не успела переодеться, и на ней был пеньюар; золотые волосы развевались на ветру.
Стоявший позади нее Реймонд едва сдерживал злорадную усмешку. Он давно ждал этого мгновения, ждал, когда Клодия свалится с воздвигнутого ею трона. Реймонд уже давно понял, что безбедной жизни плантаторов, пожелавших подписать присягу на верность Союзу, рано или поздно придет конец. Теперь генерал Батлер заявил о расширении своего влияния, так что можно было не сомневаться – неприятные перемены не заставят себя долго ждать. Впрочем, большинство плантаторов давно покинули насиженные места, и лишь немногие вроде Клодии имели глупость надеяться, что сумеют сохранить свои владения. Так что Реймонд чувствовал скорее удовольствие, чем разочарование, хотя известие, принесенное майором, было весьма печальным.
– Послушайте, майор, если мой отец и имел дело с повстанцами, я ничего об этом не знаю, – яростно выпалила Клодия.
– Мы понимаем, что вы не были близки, – спокойно проговорил Гембри, – но при этом не сомневаемся, что он доверился Анджеле.
– Уверяю вас, в Бель-Клере нет никаких краденых вещей, – возмущалась Клодия. Наклонившись поближе к майору, она прошептала так, чтобы другие не слышали: – Мне просто не верится, Тайлер. Вы же знаете, что мы с вашей женой – как сестры. Это невыносимо! Уверена, что она будет недовольна, узнав, что вы обыскиваете мой дом.
Уголки его рта слегка дрогнули, и майор, тоже наклонившись к Клодии, прошептал в ответ:
– Ей все известно, Клодия, и она очень огорчена. Она просила передать, чтобы вы не ждали ее и других дам сегодня к чаю. Думаю, это даже к лучшему, потому что они моментально распространят слухи о том, что ваш отец был вором.
Новость о том, что Элтон поддерживал связь с повстанцами, обрадовала Реймонда, хотя он был огорчен, узнав о бегстве Анджелы.
И вдруг краем глаза он увидел, что Клодия готовится дать майору Гембри пощечину.
– Это не совсем умно, дорогая, – остановил он ее, вовремя зацепив руку Клодии своей тростью. – Как бы тебе не отправиться вместо сестры на Шип-Айленд.
– Мудрое замечание, – усмехнулся майор Гембри, – впрочем, я уверен, что Анджелу непременно схватят. Но это не помешает нам продолжить то, для чего мы приехали в Бель-Клер – пластины, несомненно, спрятаны где-то здесь.
Майор кивнул поджидавшим в стороне солдатам, и те незамедлительно разбрелись по имению. Несколько человек направились в дом.
Клодия зажала уши, чтобы не слышать, как переворачивают и разбивают мебель, срывают со стен картины и драпировки.
– Подонки! Все вы! И вы смеете так поступать после того, как я пустила сюда целую армию? Вы здесь отдыхали и развлекались, весь Бель-Клер был к вашим услугам! А теперь вы тут все ломаете!
– Мы пришли вовсе не за тем, чтобы портить вашу мебель, Клодия, – спокойно заметил Гембри, – а ищем то, что принадлежит нам. И не сомневайтесь, мы оценили ваше гостеприимство. Но это не может продолжаться вечно. Генерал Батлер полагает, что мы не должны покровительствовать женщине, отец которой украл принадлежащие правительству вещи. С ним, между прочим, согласна и моя жена.
– А мои рабы? – спросила Клодия. – Всем отлично известно, что рабы все чаще и чаще вступают в ряды повстанцев. Да что там, целые банды бродят вокруг плантаций! Я уже со счета сбилась, прогоняя тех, кто рвался в мой дом по ночам! Если вы уведете отсюда своих людей, я останусь без защиты. Я не знаю, как тогда вести дела в имении!
Майора Гембри ее причитания не тронули.
– У нас тоже немало проблем с этими людьми, – пояснил он. – Только на прошлой неделе толпа черных заявилась в Новый Орлеан. Они пожаловались, что им приходится слишком много работать за гроши. Все были вооружены ножами, палками и косами. Чтобы остановить их, одного пришлось убить, несколько ранены. Так что, дорогая Клодия, боюсь, Союзу не до вас. – Щелкнув каблуками, майор насмешливо отдал честь и направился к своему коню. Даже не обернувшись, он поскакал прочь, оставив роскошный особняк на разграбление солдатам.
– А ты в восторге, не так ли? – завопила Клодия, поворачиваясь к мужу. – По глазам вижу – так и есть! Ты ни слова не упустил, стоял и радовался! Доволен, что меня оскорбили! Я знаю, ты ненавидишь меня, ничтожество, но твоя ненависть куда меньше моей!
Упав в кресло-качалку, Клодия в истерике принялась молотить кулаками по подлокотникам. Она не решалась войти в дом, поскольку боялась, не сдержавшись, схватить что попадется под руку и отдубасить какого-нибудь солдата по спине.
Реймонд только пожал плечами. Ее ругань и оскорбления уже не действовали на него. Усевшись рядом с женой, он принялся молча раскачиваться, зная заранее, что это приведет Клодию в еще большее раздражение, чего он и добивался.
– Ты прекратишь или нет? – скоро завопила Клодия. Глаза ее горели бешеным огнем. – Черт возьми, Реймонд, неужто ты такой идиот, что все еще веришь, будто я любила тебя?
Реймонд взглянул на нее с таким видом, словно был уверен, что жена лишилась рассудка.
– Нет, ты никогда не любила меня, и нам обоим это известно, – равнодушно сказал он. – Ты вышла за меня замуж только по той причине, что не хотела, чтобы я достался Анджеле. Ты всегда была самодовольной сучкой, Клодия, – добавил Реймонд, ухмыляясь.
Клодия вскочила и принялась бить мужа по щекам, пока тот не поднял трость, чтобы защититься. Как только трость опустилась на ее плечо, Клодия, взвизгнув, отлетела назад.
– Да ты… Ты – полный кретин! – закричала она. – Когда-нибудь ты за все заплатишь! И ты, и твоя дорогая Анджела! Если только она посмеет вернуться сюда, я сама ее прикончу! И тебя тоже, если попробуешь встать у меня на пути.
Подняв юбки, Клодия с громким плачем убежала за угол дома.
Закрыв глаза, Реймонд откинулся на спинку кресла и снова стал раскачиваться. Щеки его горели – ему порядком досталось. Но это скоро пройдет, а как только янки обыщут усадьбу и уберутся, он направится на сахарный завод, вдоволь хлебнет своего рома – и пусть этот мир катится ко всем чертям.
Бретт предпочитал передвигаться ночью по двум причинам: во-первых, в это время суток им встречалось меньше людей, а значит, их не могли запомнить. Во-вторых – и это было самое главное, – он не хотел в темноте оставаться наедине с Анджелой. С тех пор как он осмелился поцеловать девушку, оба ощущали неловкость. Он до боли хотел обладать ею, но не желал пользоваться ее беспомощностью и незащищенностью. К тому же Бретт ни на секунду не забывал о человеке, пытавшемся убить Анджелу, и это заставляло его все время быть настороже.
Днем, если позволяла погода, они находили укрытие в густом лесу на берегу Вольф-Ривер. Еще в самом начале путешествия Бретт понял, что плыть на лодке в сопровождении слепой блондинки небезопасно, поэтому им оставалось только идти пешком на север, в сторону Ламбертона. Разумеется, они медленнее продвигались вперед, зато с пищей проблем не возникало.
Как-то раз путники набрели на старого рыбака, который с радостью вступил с ними в разговор. Старик сообщил, что генерал Стоунволл Джексон ходил в Виргинии в атаку на Харпера Ферри, и в результате, как поговаривали, в плен было взято около двадцати тысяч солдат-юнионистов.
Результаты битвы на северо-востоке штата, в Люке, недалеко от Теннесси, наоборот, повергали рассказчика в отчаяние. Юнионистский генерал Роузкранц в пух и прах разбил формирования южан и занял город.
Больше всего Анджеле хотелось узнать, как идут дела в Луизиане, точнее в Новом Орлеане, но рыбак знал о тех местах немного. Впрочем, и до него дошли слухи об удивительной жестокости и тирании генерала Батлера.
Бретт с Анджелой двинулись дальше. На пути им встретился убитый горем отец, который вез хоронить тело погибшего от рук янки сына. Этот человек поведал им о тяжелом сражении при Коринфе. Хотя федеральные войска под командованием Роузкранца и были изрядно потрепаны генералом Ван Дорном, последнему пришлось отступить.
Коди переживал, что не сумел дать Анджеле как следует отдохнуть, но сделать ничего было нельзя – война вот-вот могла докатиться до самого сердца Миссисипи.
Одним холодным октябрьским утром они, к его радости, набрели на развалины бревенчатой хижины. Собрав валявшиеся кругом доски, Бретт соорудил неплохое укрытие от холода и пронизывающего ветра. Потом он развел огонь и стал готовить кролика, пойманного в силки. До этого они в основном питались овощами и фруктами, которые ему удавалось собрать в одичавших садах или попросту украсть в брошенных хозяевами огородах. Мясо они ели редко.
– Нам осталось потерпеть еще несколько недель, – сказал он девушке. – Перл-Ривер ведет прямо к Джексону, где, надеюсь, я сумею раздобыть пару лошадей. Так что остаток пути мы проделаем верхом.
– А что потом? – спросила Анджела.
Бретт часто пытался представить, каково это – идти, спотыкаясь, падая и поднимаясь, не видя вокруг себя ничего. Сердце щемило, когда он смотрел на девушку, но выхода не было – им надо было спешить.
– Всего несколько недель, – повторил он. – Жаль, что мы не сумеем двигаться быстрее, но…
– Я не могу, – быстро перебила его Анджела. – Может, ты не заметил, но ноги мои разбиты в кровь, я не помню, когда мы ели нормальную пищу и… – Голос ее дрогнул. – Прости меня, я знаю, что ты делаешь все, что можно… но почему мы выбрали этот путь? Не сомневаюсь, что мы могли бы встретить патруль конфедератов, которые, несомненно, защитили бы нас. Почему мы должны бежать, как преступники?
И действительно, почему? Бретт нахмурился. Как только они встретятся с южанами, ему придется признаться во лжи. Он также не мог доверить Анджелу юнионистам, потому что не знал, кто пытался убить ее, не знал, кому можно доверять.
– Просто так лучше, – наконец ответил он Анджеле. – Ты пока можешь отдыхать и не задавать себе вопросов, а тем временем память, возможно, вернется к тебе…
– Но что, если этого не произойдет? – Девушка внезапно разрыдалась.
Бретт смотрел на нее, на мгновение лишившись дара речи. Они уже столько пережили вместе, побывали во множестве переделок, но Анджела ни разу не пожаловалась, не заплакала. Он понимал, что, даже обладая возможностью видеть, она не могла бы держаться лучше. Теперь, похоже, силы ее были на исходе.
Почувствовав, что Бретт положил руки ей на плечи, Анджела оттолкнула его.
– Нет, только не трогай меня! – взорвалась она. – Мне не нужна твоя жалость! Черт возьми! Просто отстань… – Она с трудом поднялась на ноги, проклиная себя за слабость, и, спотыкаясь, побрела вперед.
– Анджела, погоди! Ты упадешь. – Подскочив к ней, Бретт обнял девушку и повернул лицом к себе. – Что с тобой произошло? – воскликнул он. – Я ни разу не видел тебя в таком состоянии.
– Я тоже ни разу не видела тебя, Бретт, – резко ответила его спутница, – так что у тебя есть определенное преимущество.
Бретт слегка встряхнул ее:
– Послушай меня, Анджела. Мы уже забрались так далеко, что нет смысла поворачивать назад только из-за того, что тебе вдруг стало жаль себя.
– Дело вовсе не в этом, – пробормотала она. – Просто я… – Она яростно замотала головой, не решаясь сказать Бретту, что не может больше быть с ним. Если бы не тот поцелуй в Билокси, она, пожалуй, уговорила бы себя, что ничего не чувствует, но теперь все было иначе. А ведь она пыталась, видит Бог, пыталась. Притворялась веселой, никогда не опускала голову, держалась с ним по-дружески тепло.
Но больше всего ей хотелось броситься в его объятия и припасть губами к его губам. Если бы он хоть намекнул на то, что и она ему нравится! Но нет, Бретт держался с ней равнодушно. Похоже, он и думать забыл о том поцелуе, и это больше всего угнетало ее.
– Пойдем, – позвал он. – На ветру очень холодно, и нам лучше спрятаться в укрытии. Ты устала, тебе надо отдохнуть.
Она позволила ему отвести себя в их шалаш, но ей было так неловко… особенно когда Бретт ласково усадил ее на землю.
– Прости, – пробормотала она. – Я веду себя как ребенок. Меня так смутил твой поцелуй… Я подумала, что ты, может… – Она замолчала, чувствуя на себе его вопросительный взгляд. – Так вот, – девушка откашлялась, – я было подумала, что между нами возникает нечто вроде… романтических отношений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48