И потом, это в первый раз…
– И в последний, – перебил ее мужчина. – Уведите ее.
Анджела почувствовала на себе грубые мужские руки. Она выронила трость, которую, несмотря на мольбы, ей так и не вернули.
– Там, куда вы едете, трость вам больше не понадобится, – зловеще проговорил кто-то.
– На сей раз я не стану помогать тебе, – раздался голос Клодии. – У тебя был шанс, и ты его упустила. Мне остается лишь надеяться, что генерал Батлер поймет: я просто не могла ничего с тобой поделать. Иначе он прикажет спалить Бель-Клер дотла. Именно это он обещал сделать с жилищами тех плантаторов, которые помогают бунтовщикам. Так что, если он сожжет особняк, это будет на твоей совести.
Как только они подошли к дому, тут же раздался приказ приготовить фургон. Анджеле связали руки за спиной. Офицеры и их жены, разбуженные криками, собрались на веранде.
Анджела со злостью слушала, как Клодия на ходу придумывает историю о том, что ее сестра в последнее время как-то странно себя вела. Она якобы и подумать не могла, что та помогает бунтовщикам, но, проследив за ней, к своему ужасу обнаружила, как обстоят дела.
– Пусть немедленно убирается отсюда! – закричал кто-то. – Надеюсь, генерал Батлер прикажет ее повесить.
– Нет, ее не повесят, – прозвучал другой голос, – но гарантирую вам, что она долго-долго будет сидеть в тюрьме. Больше ей не удастся помогать бунтовщикам, в этом можно не сомневаться.
Кезия издалека наблюдала за происходящим; по щекам ее катились крупные слезы.
Она не решилась и рта раскрыть, потому что теперь, как и остальные слуги, целиком зависела от Клодии. Мастера Синклера, который мог бы защитить их, не было в живых, а мисс Анджела ослепла. И все же Кезия чувствовала себя виноватой в том, что не предупредила Анджелу. Негритянка видела, как та собирала продукты в корзину, поскольку встала этим утром раньше обычного. Ночью она принимала роды; мать младенца была до того слаба, что не могла ухаживать за ним, вот Кезия и пришла на кухню, чтобы приготовить сахарной воды для малыша. Только она хотела подойти к мисс Анджеле и спросить, что девушка делает на кухне в столь ранний час, как вдруг ее внимание привлекла мисс Клодия, беседовавшая на веранде с одним из солдат. Вот и пришлось Кезии прятаться, чтобы Клодия не заметила ее. Но она продолжала следить за происходящим и все видела.
Господи, как же ей хотелось поведать людям правду!
Тем солдатом был вовсе не заблудившийся южанин.
И он не был бунтовщиком.
Кезии было известно, потому что она видела, как мнимый южанин, чуть не лопаясь от смеха, бежал с кладбища и кивал встречавшимся на пути другим янки.
И это был тот самый человек, с которым мисс Клодия разговаривала рано утром на веранде.
Анджела попала в ловушку.
Глава 23
– Вам не стоило приходить сюда лишь для того, чтобы еще раз извиниться за свою сестру, – усаживаясь за стол, проговорил майор Гембри. Ему хотелось, чтобы Клодия поскорее ушла – он только что получил секретное донесение от генерала Уолбриджа, которое надо было немедленно прочитать, а Клодия отрывала его от дел. – Я очень занят, – добавил он.
Клодия отлично поняла, что майор пытается выпроводить ее, но это ничуть не смутило молодую женщину.
– Элизабет сказала то же самое, – проворковала она, – но какое-то внутреннее чувство приказало мне прийти к вам. Вы даже не представляете себе, майор, до чего я огорчена этой историей. Вы же знаете, как я стараюсь поддерживать хорошие отношения с вашей доблестной армией, мне совсем не нужна война. Сколько раз я пыталась уговорить отца освободить рабов и платить им жалованье! Не сомневаюсь, что все они предпочли бы остаться у нас, потому что условия в Бель-Клере куда лучше, чем на других плантациях, и…
– Да, я знаю, – нетерпеливо перебил ее Гембри. – А теперь, с вашего позволения… Право, я очень занят.
– Но я должна вам кое-что сообщить. – Клодия улыбнулась: она ничуть не сомневалась, что майор не пропустил мимо внимания ее тщательно подобранный изысканный туалет, за которым она просидела все утро. Бледно-розовое платье с присборенными рукавами, узким лифом и пышной юбкой было украшено кружевным воротничком. Его прекрасно дополнял батистовый чепец с атласными розочками и кружевами, из-под которого выбивались золотистые кудряшки; тонкие перчатки и изящный зонтик довершали картину.
И майор сдался, понадеявшись, что Клодия может сообщить ему нечто интересное.
Посмотрев на Гембри из-под опущенных ресниц, Клодия томно вздохнула и заговорила робким голоском:
– Знаете, майор, должна сообщить вам, что Анджела не впервые позорит нашу семью. Четыре года назад я имела несчастье наткнуться на нее, когда она… они занимались неким непотребством с одним из акадийцев. Это был человек с плохой репутацией по кличке Гатор. Боже мой, у него даже имени нормального не было. Так вот, они были вдвоем на сахарном заводе, и я… нет, женская скромность не позволяет мне передать вам, что я там видела. Но, полагаю, вы понимаете, о чем идет речь. Разумеется, мне пришлось обо всем рассказать родителям, и это разбило их сердца.
Майор Гембри заметил, как горят глаза Клодии: она едва сдерживала довольную улыбку. Он прекрасно понимал: женщина в восторге от того, что может наконец рассказать ему эту грязную историю, несмотря на уверения, будто ее волнует честь семьи.
– Ну, и для того, чтобы избежать сплетен, – продолжала Клодия, – родители отослали ее в Англию. Они вообще не хотели, чтобы эта развратная дикарка возвращалась сюда, поэтому-то вы и поймали ее, когда она тайком пробиралась в Новый Орлеан.
Клодия замолчала: майор смотрел ей в глаза, губы его сложились в едва заметную усмешку.
– Что-то не так, майор? – растерянно спросила она. – Я вовсе не хотела ставить вас в неловкое положение, просто мне подумалось, что вы должны узнать, как я отношусь к сестре. Она не должна больше причинять нам неприятности. Честно говоря, я надеюсь, что генерал Батлер сделает что-нибудь с ней. Эта ее слепота… Мне кажется, моя сестрица научилась пользоваться ею и хочет, чтобы ее все жалели…
– Да-да, вы правы. – Вскочив из-за стола, майор Гембри быстро пересек комнату и распахнул дверь в знак того, что разговор окончен. – Вам не о чем беспокоиться.
– Я смутила вас этим ужасным рассказом? – спросила Клодия, опуская глаза.
– Совсем наоборот. Мне необходимо было это знать, так что не тревожьтесь. Вашу сестру предупреждали, и теперь она заплатит за содеянное. Уверен, генерал Батлер согласится со мной: самое подходящее для нее место – это тюрьма.
– Надеюсь, надолго? – Вся показная робость Клодии мгновенно слетела с нее, она должна была узнать, чем кончится дело. – Признаться, мне не хочется, чтобы эта предательница возвращалась в Бель-Клер. Пусть ее объявят недееспособной. Тогда все земли нашего отца перейдут в мою собственность.
– Да-да… – Майор слегка подтолкнул Клодию, кивая дежурному солдату, чтобы тот проводил ее. – Вполне возможно, что ваша сестра проведет остаток жизни в тюрьме.
Клодия едва не подпрыгнула от радости:
– Замечательно! Так будет лучше всего! То есть я хочу сказать, что она беспомощна и…
– До свидания, – пробормотал майор, закрывая дверь у нее перед носом.
Вернувшись к столу, Гембри развернул бумагу с донесением генерала Уолбриджа и прочел, что, по сообщениям осведомителей, пластины для печатания денег с монетного двора мог украсть только один человек – Элтон Синклер.
Улыбнувшись, майор Гембри закинул руки за голову и откинулся на спинку стула. Ему уже пришло в голову, что Синклера убили именно из-за этих дощечек. Они понадобились кому-то еще, и этот неизвестный пытался раздобыть их, но у него ничего не вышло. Можно не сомневаться, что Синклер сообщил кому-нибудь, где они спрятаны. И уж, разумеется, не Клодии.
Что ж, логично предположить, что Анджеле удалось обелить себя в глазах отца, и перед смертью он раскрыл ей тайну. А если так… Теперь она ищет способ передать их Конфедерации. Майор Гембри улыбнулся еще шире. Он знал, кто ей поможет.
А сделав это, он получит звание подполковника.
Подойдя к двери, Гембри приказал дежурному привести к нему узницу.
– Не развязывайте ей руки, – напомнил он солдату. – А то еще разбуянится.
– Об этом не волнуйтесь, – рассмеялся солдат. – Я видел, как ее привезли сюда и посадили в камеру. Она уселась на землю прямо промеж ног Бейли! Ха-ха-ха! Бедняга до сих пор кричит, когда ему надо пописать! Ха-ха-ха!
На этот раз начальник наградил солдата таким угрюмым взглядом, что улыбка мгновенно исчезла у того с лица. Он бросился исполнять приказание.
Через несколько мгновений Анджела предстала перед майором Гембри. Лицо слепой было искажено гневом.
– В чем меня обвиняют на этот раз? – воскликнула девушка, когда один из сопровождавших толкнул ее на стул. – В убийстве?
Гембри махнул солдатам и подождал, пока дверь за ними закроется. Когда он заговорил, Анджела повернула голову, не осознавая, что смотрит на стену.
– Мисс Синклер, обвинение, грозящее вам, весьма серьезно, поверьте мне.
– Я всего лишь принесла голодному человеку еды, – энергично проговорила Анджела, вскакивая со стула. – Если это преступление, то застрелите меня, повесьте! Я не стану молить о снисхождении!
– Вас обвиняют в присвоении украденных вещей. Если вы согласитесь помочь мне и скажете, где они спрятаны, то я, в свою очередь, обещаю вам, что постараюсь облегчить вашу участь и не слишком сурово накажу за помощь бунтовщику…
– Это ложь! – взорвалась Анджела. – Я уже сказала вам, что всего лишь принесла ему еды! И я не понимаю, о чем вы говорите. Какие краденые вещи, скажите мне, ради Бога! И еще мне хотелось бы знать, – добавила она, – как это вам, янки, удается придумывать такие нелепости. Подумать только, я присвоила украденные вещи! – Кажется, столь странное обвинение даже развеселило девушку, и, усмехнувшись, она снова села.
– Я хочу услышать о резных дощечках, мисс Синклер, о пластинах, с помощью которых печатают деньги. – Майор ожидал, что Анджела станет все отрицать – якобы она понятия не имеет, о чем речь, но она молчала, внимательно слушая его.
Когда Гембри закончил, Анджела спокойно сказала:
– Я и в самом деле не понимаю, о чем вы говорите, майор. Отец никогда не рассказывал мне о том, что принимал участие в захвате монетного двора, и ни разу не упоминал ни о каких дощечках или пластинах. Но если бы он это и сделал, я бы предпочла умереть, чем рассказать вам правду.
– Поступайте как хотите, – заявил майор с показной решимостью. – Я уже говорил вам, что сумею облегчить вашу участь, если вы согласитесь со мной сотрудничать. Может, мне удастся сделать так, что вы будете сидеть в тюрьме только до окончания войны. Но если откажетесь, то обещаю: вы сгниете в тюремной камере.
Анджела помолчала, делая вид, что обдумывает его слова.
– Ах ты подонок! – неожиданно набросилась она на своего мучителя. – Неужели ты думаешь, что меня волнует, где я умру? Мои родители покинули этот свет, мой дом осквернен вами, грязными янки! Я потеряла зрение и, возможно, никогда не смогу видеть! Так с чего ты взял, что меня можно чем-то испугать?! Жизнь для меня закончена, и мне все равно, где придется провести остаток дней! Делайте со мной что хотите! Теперь мне хочется только одного – чтобы все вы провалились в преисподнюю!
Гембри отступил назад, пораженный ненавистью, горевшей в ее незрячих глазах.
– Что ж, отлично, мисс Синклер, – проговорил он. – Вы не оставляете мне выбора. – Он позвал караульного: – Немедленно соберите отряд и доставьте узницу на Шип-Айленд.
– Но почему туда? – в изумлении спросила Анджела.
Гембри, которому удалось овладеть собой, объяснил, что теперь тюрьма расположена на острове возле форта Массачусетс.
– Оттуда вы не сможете помочь бунтовщикам найти пластины, – добавил он.
– Я же сказала вам, – сквозь зубы процедила Анджела, – что мне об этом ничего не известно.
– Надеюсь, несколько недель полной изоляции помогут освежить вашу память, мисс Синклер. Но предупреждаю, что слишком долго ждать я не намерен. Если их разыщут без вашей помощи, не ждите пощады от генерала Батлера. Он навсегда оставит вас в тюрьме, и остаток жизни вы проведете в одиночной камере.
– Вряд ли что-то может вспомнить тот, кто ничего не знает, – спокойно произнесла девушка, – а что касается одиночной камеры… По-моему, я уже давно сижу в ней.
Как только Анджелу увели, майор вытащил из ящика стола список недавно прибывших солдат и офицеров. На одном из вечерних приемов он слышал, как присутствующие говорили о каком-то акадийце, который был прислан в распоряжение капитана Бишопа. Этого акадийца по имени Бретт Коди узнали каджуны.
И вот теперь майор Гембри все вспомнил. Его даже пот прошиб.
Да и было от чего.
Парень, по рассказам каджунов, носил прежде прозвище, полученное после битвы с аллигатором, – его все называли Гатором.
Этот Гатор внезапно пропал из принадлежавшего Синклерам Бау-Перо четыре года назад. А ведь Клодия говорила, что именно тогда видела какого-то типа с Анджелой. Это не могло быть совпадением. Сомнений не оставалось, речь шла об одном человеке! Майор был в восторге: у него в голове созрел отличный план.
Для начала он отправился на поиски Бишопа, чтобы поделиться с ним своей затеей. Бишоп согласился, что попробовать стоит, и немедленно послал за Бреттом Коди.
На все ушло около недели.
Бретта было нелегко отыскать, потому что большую часть времени он занимался тем, ради чего сюда прибыл: водил из Бау-Виста юнионистские патрули по болотам в поисках бунтовщиков или спрятанных судов южан. Он был недоволен неожиданным вызовом в штаб и не скрывал этого.
– В чем дело, майор? – спросил офицер, поприветствовав Гембри. – Вы могли бы написать мне, а не вызывать сюда, – так было бы проще.
Майор Гембри вспыхнул, но промолчал, сознавая, что не должен ссориться с человеком, который был ему нужен.
– Я не мог писать об этом, – произнес он. Заставив себя улыбнуться, Гембри перешел к делу. – Вас высоко ценят все, кто с вами знаком, – издалека начал он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48