Остальные пристройки располагались как попало, свидетельствуя, что многие века ее предки расширяли Харбрук и каждый добавлял что-то свое. Окна приветливо сияли, словно говоря, что поместье и его обитатели с нетерпением ждут ее.
Лошадь неслась во весь опор, но Джулиана не обращала внимания на ее тяжелое дыхание, наслаждаясь мыслью, что она наконец-то вернулась домой.
На крыльце собрались все, кого она так любила. Вот ее мать стоит с краю, обвив рукой широкую колонну, и улыбается ей, влажно блестя глазами. Вот чуть поодаль небольшая группка слуг, которых леди Арчер помнила с детства. Смайт, дворецкий, и месье Дювир, их шеф-повар, радостно машут ей.
Отец, почтенный граф, сидит в кресле возле двери и смотрит на нее, сдержанно улыбаясь.
Он жив!
Джулиана не могла добежать до ступенек, ведущих в Харбрук, так быстро, как ей хотелось. Ее мать ждала, пока она спешится, дрожа от нетерпения.
Леди Браунли постарела за эти пять лет. Ее волосы почти совсем поседели, морщинки прорезались возле век и увядающего рта. Плечи ссутулились, а сама она очень похудела. Все это напоминало о быстротечности времени, и Джулиана страшно обрадовалась, что Айан убедил ее вернуться домой, пока не стало слишком поздно.
Мать молча прижала дочь к груди. Джулиана обняла ее, крепко зажмурившись, чувствуя, как горячие слезы радости подступили к глазам. Наконец-то она дома!
– Мама, я так скучала по тебе, – прошептала она.
– Я еще больше скучала по тебе, моя дорогая. – Голос леди Браунли дрогнул. – О, как я хотела, чтобы ты вернулась домой…
Смайт и месье Дювир подошли и остановились рядом с ними.
– Как хорошо, что вы вернулись, миледи, – дворецкий.
– Да, очень хорошо, – согласился шеф-повар.
Не выпуская мать из объятий, Джулиана улыбнулась им.
– Я так скучала по Харбруку.
– Понимаю. Я знаю, тебе не нравилась Индия.
Она написала об этом матери, поддавшись минутной слабости. И Джулиана была недовольна, что та рассказала все отцу, а он – Айану. Но сделанного не воротишь. Зная мамино нежное сердце, было неудивительно, что она не смогла сохранить все в тайне под напором папиных настойчивых расспросов.
Папа…
Джулиана кинула взгляд на кресло, в котором тот сидел. Сейчас оно было пустым. Джулиана отступила назад и огляделась. Он стоял в нескольких шагах от нее и пожимал руку Айану. Двое мужчин негромко обменивались приветствиями, улыбаясь друг другу.
Она внимательно наблюдала за ними. Папа и Айан были соседями, и вполне естественно, что ее отец благодарен Айану, ведь тот потратил девять месяцев, чтобы привезти домой его единственную дочь, прежде чем лорд Браунли совсем расхворается. Но почему-то на мгновение ее охватило смутное беспокойство.
С сильно бьющимся сердцем она шла навстречу отцу, попутно разглядывая его. Как и говорил Айан, папа набрал вес за эти пять лет. Это очевидно. Но на щеках его играл легкий румянец, и он беспечно улыбался.
Лорд Браунли устремил на нее взгляд своих светло-карих глаз, радушно распахнув объятия. Джулиана шагнула навстречу ему, и отец сжал ее руки своими теплыми ладонями. Под влиянием этой минуты Джулиана забыла, что последние пять лет почти ненавидела его. Сейчас она знала только, что перед ней человек, давший ей жизнь.
И снова ее захлестнуло радостное сознание того, что она дома. Отец выглядел неплохо, даже казался вполне здоровым. Девушка испытала сильное облегчение. О да, он постарел. Волосы, как и у матери, поседели. Морщинки вокруг глаз стали более заметными. Трость, на которую отец опирался, говорила о том, что он поднимается по многочисленным лестницам и прогуливается по длинным коридорам Харбрука уже не с той легкостью, как раньше.
Но он выглядел намного лучше, чем она смела надеяться.
– Джулиана, – начал он, еще крепче сжав ее руки, – наконец-то ты вернулась в Англию. Здесь твое место.
И хотя Джулиана не хотела, чтобы кто-то, а в особенности ее отец, указывал, где ее место, а где – нет, она промолчала. В конце концов, он уже старик и здоровье его, несомненно, пошатнулось, даже если сегодня он держится молодцом. Не имело никакого смысла спорить сейчас по этому поводу, тем более что она в самом деле любила Англию, и особенно Харбрук.
– Как хорошо оказаться дома, – прошептала она. Мгновение спустя Айан с ее матерью присоединились к ним, образовав тесный круг. Отец похлопал Айана по спине. Айан чопорно улыбнулся в ответ. Такая подчеркнутая любезность показалась Джулиане несколько неестественной, но она отнесла это на счет его усталости.
– Господи, да что же мы стоим на улице на таком холодном ветру? Ох, и вы ехали по такой погоде! Мне становится страшно при мысли об этом. Заходите скорее и выпейте по чашке чаю, – заохала мать.
Джулиана кивнула, представив, как по ее жилам растечется тепло и желудок наконец перестанет урчать.
– Спасибо, – пробормотал Айан. – Поскольку за целый день мы ни разу толком не поели, я с радостью приму ваше приглашение.
– Входите. Чай уже ждет вас.
Сказав это, леди Браунли повернулась к мужу и взяла его под локоть. Свободной рукой тот держался за трость. Неужели ему нужна одновременно поддержка матери и трость, чтобы сохранить равновесие? Джулиана сомневалась, что ее хрупкая мать сможет удержать дородного лорда Браунли.
И снова Джулиана почувствовала, как в душе шевельнулась радость. Она вовремя вернулась домой. Если ее отец угасает, то он делает это так медленно, что у нее в запасе есть еще несколько дней, а может, недель или месяцев, чтобы побыть с ним, прежде чем что-нибудь случится.
Она протянула руку, чтобы похлопать его по плечу, но не успела. Отец протянул трость матери, и та заковыляла, опираясь на нее, прижавшись к высокой фигуре отца. Так они и проследовали бок о бок к входу в холл Харбрука и дальше.
Джулиане не оставалось ничего другого, как смотреть на них в немом изумлении.
Два дня спустя Джулиана вошла в маленькую столовую, где отец, проведший почти всю ночь за игрой в карты со своим соседом – лордом Бустоном, теперь читал газету, наслаждаясь завтраком из яичницы и булочек. Мать ограничилась чаем и хрустящим поджаренным хлебом. Трость стояла возле нее. При виде этой картины Джулиану вновь охватила тревога, не покидавшая ее с тех пор, как она приехала домой.
Именно мать, а не отец, казалась больной и угасающей. В то время как отец, по ее мнению, выглядел вполне неплохо для больного человека. По правде говоря, он представлял собой образец здоровья. Да, он набрал несколько лишних фунтов и стал еще полнее, чем до ее отъезда, но многие мужчины поправляются в его возрасте. Одно это не могло служить поводом для беспокойства.
Почему же Айан был так встревожен?
Подозрение шевельнулось в ее душе. Неужели папа уговорил Айана солгать ей, чтобы она вернулась домой, где они стали бы совместными усилиями контролировать каждый ее шаг? Мог ли тот Айан, которого она узнала за время путешествия из Индии, предать ее таким вот образом? Джулиана закрыла глаза. Она отказывалась верить, что он лгал ей, в то время как его действия свидетельствовали об искренней дружбе, а глаза светились преданностью. Но такую возможность нельзя упускать из виду. Эта мысль причинила ей почти физическую боль.
Папа запихнул в рот булочку, отхлебнул чаю и поднялся.
– Я должен идти. Я обещал его преподобию Коллинзу заехать к нему, чтобы обсудить ремонт церкви.
Джулиана с подозрением посмотрела на него:
– Зачем? Ведь не ты следишь за ремонтом. Лорду Чатфилду оказана такая честь. Это его забота.
– Всем известно, что лорд Чатфилд не представляет, как сложить два камня вместе. К тому же мы с Коллинзом собирались немного поохотиться.
Поохотиться? Человек, у которого предположительно больное сердце, чувствует себя настолько хорошо, что собирается охотиться?
– Охотиться?.. – с содроганием произнесла мама и нахмурилась. – Ты не забыл об утренней прогулке?
– Что? – Он снова глотнул чаю. – Нет, не забыл, будь проклят этот чертов докторишка. Я уверен, что, в конце концов, простужусь из-за этой глупой затеи.
Мать расстроено вздохнула:
– Джеймс, разве тебе не стало лучше за три месяца ежедневных прогулок?
Отец открыл рот, чтобы ответить, но мельком взглянул на Джулиану и осекся.
От того, как он виновато замолчал, Джулиана еще больше уверилась в том, что отец не так уж нездоров. А был ли он вообще болен?
Подозрение, которое терзало ее со дня приезда, пусти-то корни в ее душе и начало расти.
Лорд Браунли откашлялся.
– Было приятно гулять в сентябре, когда пригревало солнышко. Но сейчас, – он поежился, – воздух слишком промозглый, ведь уже зима на носу. Думаю, ни один человек в здравом уме не будет слоняться по округе, когда валит снег. Лично я не собираюсь этого делать. С самого начала было ясно, что доктор Хэни может ошибаться. Ведь он просто самонадеянный мальчишка.
– Так тебе лучше? – спросила Джулиана, сверля его пронзительным взглядом.
И снова он замешкался, прежде чем ответить:
– В некоторой степени. Хотя твоя, мать, Айан и, осмелюсь сказать, даже я сам одно время боялись, что произойдет непоправимое, но мне стало лучше.
– Это от твоих-то немногочисленных прогулок? – В голосе Джулианы ясно читалось недоверие.
– Нет-нет! – с жаром сказал он. – Прогулки – это же для нянек с детьми, а?
Джулиана оставила эту шутку без ответа.
– Он стал пить меньше бренди, – нарушила тишину мать. – И есть меньше жирной пищи. Больше рыбы и меньше баранины – вот полезный рацион для любого человека, как считает доктор Хэни.
Извинения и недомолвки – вот и все, что она слышала. И тот факт, что Айан почти сразу же улизнул, после того как доставил ее в Харбрук, под крылышко к отцу, только усиливал ее опасения.
– Да уж, – только и пробормотала она, по-прежнему внимательно глядя на лорда Браунли.
Словно угадав ход ее мыслей, тот направился к двери.
– Ну, мне пора. Я не могу заставлять его преподобие Коллинза ждать.
Нет, что-то тут явно не так. Теперь Джулиана была в этом почти уверена.
– Охота отнимает много сил. Не слишком ли это рискованно в твоем состоянии?
– Что ты хочешь этим сказать? – рявкнул он, резко оборачиваясь.
Итак, он собирается обижаться. А когда лорд Браунли обижается, он становится грозой для всей семьи. Если она хочет подтвердить свои подозрения, то лучше оставить отца в покое.
Джулиана осторожно взглянула на него поверх стола. Если отец вытянул из жены сведения о том, как поживает его дочь в далекой Индии, то почему бы ей не ответить ему тем же и не попытаться получить нужную информацию от матери?
– Ничего я не хочу сказать, – непринужденно солгала она и улыбнулась. – Я плохо выспалась. Ну, ты же понимаешь.
В грозном взгляде отца читалось сомнение. «Боже, теперь мы оба не доверяем друг другу».
– Тогда иди и отдохни, – грубо велел он и вышел. Как только он покинул дом, Джулиана повернулась к матери, которая как раз пыталась встать. Обычно Джулиана избегала столкновений с отцом. Но сейчас, когда на карту поставлено ее будущее, ей необходимо получить ответы на свои вопросы.
– Мама, сядь. Не суетись. Может, поговорим?
Мать медленно кивнула, пристально глядя на свои руки, которые она скрестила перед собой на столе.
– Джулиана, не надо ссориться с отцом.
– Это может плохо отразиться на его здоровье? – Та устало вздохнула.
– Вообще-то сейчас меня больше заботит мир в семье, но возможно и такое.
– А как твое здоровье? – мягко поинтересовалась дочь. Взгляд леди Браунли взметнулся вверх. Она протянула костлявую руку и сжала пальцы Джулианы.
– О, ты не должна волноваться, моя милая. Со мной все в порядке. Я же тебе говорила, что просто споткнулась на ступеньках, упала и повредила лодыжку. Я пролежала в постели дольше необходимого и теперь набираюсь сил. Тебе совершенно не о чем тревожиться.
Джулиана надеялась, что так оно и есть.
– Я рада слышать, что ты поправляешься. Я чувствую себя ужасно при мысли о том, что вам обоим нездоровится, – сказала она. – Но теперь я хотя бы знаю, что тебя беспокоит. А что с папой? Насколько серьезна его болезнь? Айан говорил, это связано с сердцем.
– Доктор Хэни опасается, что это такт, – пробормотала она.
– Ужас! Ты тоже так думаешь? Мать пожала плечами:
– Джулиана, я же не врач.
– Да, конечно, мама. Я просто переживаю за него. Папа действительно болен?
– Сейчас ему уже лучше, но раньше его мучили слабость и головокружения.
Джулиана нахмурилась:
– Может, он простудился?
– О нет, – заверила ее мать. – Отец хворал несколько месяцев. Простуда не длится так долго.
– Значит, вы полагали, что его дела плохи? Что болезнь может угрожать его жизни?
Леди Браунли пожала плечами, внезапно заинтересовавшись недоеденным ломтиком хлеба на тарелке.
– Мы не были в этом уверены. В таких случаях не знаешь, что и думать, и ничего нельзя предугадать.
Возможно, мать говорила правду, но ее слова звучали неубедительно. Это только усилило подозрения Джулианы.
– А папа тоже думал, что серьезно болен?
– Ты же знаешь отца, ему ненавистна сама мысль о том, что он может ошибаться.
Да, это верно, но такое объяснение ее не удовлетворило.
– Он упрямый, да? – Джулиана притворно усмехнулась, и мать, казалось, расслабилась. – Ну а когда папе стало лучше?
– Ох… – Леди Браунли уставилась в потолок, словно пытаясь вспомнить. – Несколько месяцев спустя после того, как Айан уехал в Индию, может, в июле или августе.
Джулиана взвешивала ее слова, думая, не выгораживает ли она отца.
– Должно быть, для тебя это было огромным облегчением.
– Для всех нас, – кивнула леди Браунли.
– Да уж. Но сейчас он выглядит неплохо. – Джулиана запнулась. – Сказать по правде, он выглядит замечательно для человека, которому почти шестьдесят.
Карие глаза матери округлились. Она отвела взгляд.
– Ты же знаешь своего отца. Он всегда гордился своей внешностью.
Джулиана вздохнула. Она испробовала все, чтобы убедить мать рассказать, не сговорились ли Айан с отцом. Леди Браунли когда-нибудь погубит непоколебимая преданность человеку, который не любит и не ценит ее. Значит, нужно действовать прямо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39