Так понемногу он стал известен на американском художественном рынке, где впоследствии имел большой успех. Но большинство выставок художника проходило тогда в Европе.
После закрытия Баухауза в конце 1924 года в Веймаре, он переезжает в город Дессау. Уже в декабре 1926 года были торжественно открыты новые здания, в одном из которых Кандинский стал руководить мастерской свободной живописи.
В 1927 году Илья Эренбург, побывав в Баухаузе, написал статью, в которой дал блестящий портрет Кандинского: «Это – не юный варвар, не тупоумный пророк воображаемой "Америки", нет, это римлянин третьего столетия, усталый эклектик, человек, который любит различные эпохи и не сотворил себе кумира ни из ведра, ни из всего нашего времени. В его доме можно встретить индийскую скульптуру и новгородские иконы, трогательные пейзажи Руссо и стихи старых романтиков. Он достаточно проницателен, чтобы увидеть жизненность, а значит и красоту стеклянных углов Баухауза, но та же проницательность не позволяет ему променять рай бедного таможенника на рай вращающихся дисков. Впрочем, возможно, что это даже не проницательность, а неисправимость человеческой натуры, ее исконное пристрастие к лирическому самозабвению, ко всему бесцельному и алогичному; ее благотворная ересь».
М.К. Лакост пишет:
«В Дессау к художнику вернулась творческая сила мюнхенского периода. Постепенно менялся и стиль, что особенно явно видно на примере треугольника, важной для того периода фигуры. В "Мягкое жестко" он еще выглядит скорее как плоский, тогда как в других картинах этого периода определяется одним лишь линейным контуром и производит впечатление легкости.
В "Посвящается Громанну" (1926) и "Вспышке" (1927) Кандинский применил технику, эффект которой проявляется как раз в геометрических композициях. Цвет фигур стал варьироваться в зависимости от фона. Соответственно цветовой тон и насыщенность цвета стали меняться в тех местах, где фигуры пересекаются друг с другом…
Круг доминирует во всех картинах двадцатых годов. Порой он даже вытесняет все другие формы, как в знаменитой картине "Несколько кругов" (1926), которая вызывает ассоциацию с полетом пестрых мыльных пузырей. В картине "Раскачивание" (1925) контуры одних кругов ясно очерчены, другие – напротив, растекаются или окружены тусклым свечением».
Можно еще назвать такие полотна, как «Круги в круге» (1923), «Интимное известие» (Овал № 1, 1925) и «Без названия» (Овал № 2, 1925).
Свое внимание к кругу Кандинский объяснял так: «Сегодня я люблю круг, как раньше любил, например, коня, а может быть и больше, так как нахожу в круге больше внутренних возможностей, отчего он и занял место коня». В круге он находил «связь с космическим», восхищался «напряжением, несущим в себе бесчисленные напряжения», при этом он испытывал «сильное чувство внутренней силы круга».
Картины Кандинского все чаще выставляются: каждый год между 1927-м и 1932-м в разных странах открывалось от пяти до пятнадцати выставок с его произведениями. В 1930 году состоялась первая персональная выставка художника в парижской галерее «Зак», а на следующий год – другая, в «Галери де Франс».
С приходом к власти нацистов Кандинский покинул Германию, гражданство которой получил в 1928 году. Теперь он направился во Францию. Там он остался до конца своих дней, поселившись в Нейи под Парижем. В 1939 году он примет французское подданство. Несмотря на преклонный возраст, его творческая сила еще не иссякла. Он не сдался, хотя теперь снова был один, снова трудился в уединении собственной мастерской. К тому же в те годы в европейском искусстве господствовал возрожденный реализм, из-за чего Кандинскому и другим нефигуративным художникам приходилось нелегко.
«Каждый за себя» – такое многозначительное название было дано Кандинским одной из первых написанных им в Париже работ. Самая же первая из них – акварель – была названа не менее характерно: «Старт». День художника по-прежнему строго упорядочен. В его расписание включена даже пятнадцатиминутная прогулка в Булонском лесу или по берегу Сены.
Парижское время – самый спорный период в творчестве Кандинского. Творчество этого периода, получившего наименование «синтетического», отмечено отпечатком воздействия сюрреалистической живописи: «Разные части», «Вокруг круга» (обе – 1940), «Разнообразные действия» (1941).
Как отмечает М.К. Лакост: «Графически-строгое образотворчество сменилось в его картинах мотивами барочной полноты, выглядящими так, будто они уже утратили всякую связь со структурой, которая долгое время лежала под поверхностью, будучи знакома лишь художнику; и только силой творческого акта стала видна также другим.
…Всплыли своеобразные фигуры, которые так и хочется назвать существами. Художник не предпринимал ничего, чтобы смягчить эффект причудливо-нелепого. Напротив, чем абсурднее в этих картинах фигуры, тем очевиднее решимость прорисовать их до последней детали; чем изощреннее формы, тем ярче краски. Ни разу прежде не виданные, но почему-то все же привычные фигуры появляются в двух разных конфигурациях: то это замкнутая в себе композиция, то беспорядочное нагромождение самых несходных форм, рассеянных по всему полотну. Однако исполнение отличается такой ясностью, что не оставляет места ни одной случайной детали: союз точности и воображения!»
Сам художник назвал этот период творчества «поистине живописной сказкой». В 1944 году Кандинский тяжело заболел, и 13 декабря 1944 года его не стало.
АНРИ МАТИСС
(1869–1954)
«Нужно уметь находить радость во всем: в небе, в деревьях, в цветах. Цветы цветут всюду для всех, кто только хочет их видеть». «Краски в картине должны будоражить чувства до самых глубин», – писал французский художник Анри Матисс, выразивший красоту и радость бытия в своем творчестве.
Анри Эмиль Бенуа Матисс родился 31 декабря 1869 года в Ле-Като, в Пикардии, на севере Франции, в семье Эмиля Матисса и Анны Жерар. Детские годы будущего художника прошли в Боэн-ан-Вермандуа, где его отец, торговец зерном, имел лавку. Его мать увлекалась росписью керамики.
В 1882–1887 годах Анри учился в лицее, а после изучал юриспруденцию в Париже в Школе юридических наук и в августе 1888 года получил право работать.
Матисс возвращается в небольшой городок Сен-Кантен и поступает работать клерком у присяжного поверенного. Одновременно он в свободное время посещает курсы рисунка. Матисс впервые пробует свои силы в живописи, копируя цветные открытки во время двухмесячного пребывания в больнице.
В 1891 году, преодолев сопротивление отца, Матисс оставляет юриспруденцию, переезжает в Париж и поступает в Академию Жюлиана.
С 1892 года Анри учится в Париже в Академии Жюлиана у А.В. Бугро – мэтра салонного искусства. В 1893–1898 годах он работает в мастерской Г. Моро в Школе изящных искусств. Мистик и символист Моро предрекал начинающему художнику большую будущность, особенно ценя его новаторские приемы в сочетаниях разных цветов. Матисс копирует в Лувре произведения Шардена, де Хема, Пуссена, Рейсдаля, интересуется творчеством Гойи, Делакруа, Энгра, Коро и Домье. Память о старых мастерах и предшественниках сохранится надолго.
В 1896 году Матисс выставляет четыре картины в Салоне Национального общества изящных искусств и вскоре избирается членом-корреспондентом этого общества. Картина Матисса «Читающая» приобретается государством для резиденции президента Франции в Рамбуйе.
По совету К. Писсарро Анри едет в Лондон, чтобы познакомиться с произведениями У. Тёрнера. Художник в эти годы много разъезжает: много времени проводит на Корсике, в Тулузе и Генуе. Во время пребывания на Корсике Матисс открывает для себя очарование южного пейзажа.
Наряду с большой работой над картинами Матисс посещает вечерние курсы, где занимается скульптурой. Это все требует времени и денег. К тому же разрастается семья: на рубеже двух веков у художника рождаются два сына – Жан и Пьер. В 1901 году Матисс едет на отдых и лечение после бронхита в Швейцарию, где продолжает много работать. Испытывая денежные затруднения, он некоторое время проводит вместе с семьей у родителей в провинции.
1901–1904 годы – период интенсивных творческих поисков, начало усиленных занятий скульптурой. Сам Матисс считал впоследствии, что в новой манере он начал работать в 1898 году. «Представление о наиболее ранних пейзажах Матисса дают картины "Булонский лес" и "Люксембургский сад", датируемые, очевидно, 1902 годом, – пишет Н.Н. Калитина. – В обоих пейзажах Матисс еще не до конца освобождается от влияний. В "Люксембургском саду", например, в передаче эффекта солнечного луча в глубине есть что-то импрессионистическое. А зеленые, красные, сине-фиолетовые деревья, написанные крупными мазками, вызывают ассоциации с Гогеном. Не читая подписи под картиной, трудно предположить, что это Париж – настолько здесь звучны краски и щедра растительность. Элемент претворения увиденного налицо, но это еще не тот Матисс, который знаком нам по картинам зрелой поры».
В июне 1904 года состоялась первая персональная выставка художника у А. Воллара. Летом того же года вместе с художниками-неоимпрессионистами – П. Синьяком и Э. Кроссом – Матисс едет на юг Франции, в Сен-Тропез. Он начинает работать в технике дивизионизма, используя раздельные точечные мазки.
На выставке 1905 года в «Осеннем салоне» Матисс выставляет ряд работ, и среди них «Женщину в зеленой шляпе». Эти произведения и картины его друзей произвели фурор. Так появилось новое направление в авангардном искусстве, получившее название фовизм (от французского «дикий»).
В 1907 году Матисс отправляется в путешествие по Италии – посещает Венецию, Падую, Флоренцию, Сиену. В следующем году в «Заметках живописца» (1908) он формулирует свои художественные принципы, говорит о необходимости «эмоций за счет простых средств».
Тогда же художник едет в Алжир и знакомится с искусством Востока, что оказалось очень важным для его творчества. Восточное искусство оказало большое влияние на художника. Отсюда преобладание цвета над формой, пестрота и узорчатость, стилизация предметов в его работах.
Матисс открывает в Париже собственную художественную школу и начинает преподавать в ней. Правда, через некоторое время он отходит от педагогической деятельности, чтобы целиком посвятить себя творчеству.
Одним из первых распознал и оценил Матисса русский коллекционер С.И. Щукин. В 1908 году он заказывает художнику три декоративных панно для своего дома в Москве. Третье панно – «Купание, или Медитация» – осталось лишь в набросках, а два других – «Танец» и «Музыка» – вскоре приобрели мировую известность. В них господствуют огненные краски, а композиции, заполненные движущимися в стремительном танце или играющими на древних музыкальных инструментах обнаженными юношами, символизируют природные стихии – огонь, землю, воздух.
Выставленные в парижском Салоне перед отправкой их в Россию, композиции Матисса вызвали скандал эпатирующей обнаженностью персонажей и неожиданностью трактовки образов. В связи с установкой панно Матисс посетил Москву.
Отвечая на вопросы о своем впечатлении от всего увиденного в России, он говорил: «Я видел вчера коллекцию старых икон. Вот истинное большое искусство. Я влюблен в их трогательную простоту, которая для меня ближе и дороже картин Фра Анджелико. В этих иконах, как мистический цветок, раскрывается душа художников, писавших их. И у них нам нужно учиться пониманию искусства. Я счастлив, что я наконец попал в Россию. Я жду многое от русского искусства, потому что я чувствую, что в душе русского народа хранятся несметные богатства; русский народ еще молод. Он не успел еще растратить жара своей души». На деньги, заработанные от продажи своих полотен русским коллекционерам – Щукину и И.А. Морозову, Матисс приобрел дом с садом в парижском пригороде Исси-ле-Мулино.
В зимние месяцы с 1911 по 1913 год художник посещает Танжер (Марокко). Под впечатлением поездки Матисс создает марокканский триптих «Вид из окна в Танжере», «Зора на террасе» и «Вход в казба» (1912), приобретенный И.А. Морозовым.
Впоследствии, подводя итог своему марокканскому путешествию, Матисс сказал: «Путешествия в Марокко помогли мне осуществить необходимый переход и позволили вновь обрести более тесную связь с природой, чего нельзя было бы достигнуть с помощью живой, но все же несколько ограниченной теории, какой стал фовизм».
Как отмечает М. Бессонова: «Переход был необходим, потому что Матисс почувствовал разрыв между естественным видением предмета и его анализом на холсте с помощью приемов фовизма. Необходимо было найти нечто объединяющее живую натуру и приемы ее изображения. Такой объединяющей субстанцией стал свет, увиденный Матиссом в Марокко и пронизывающий краски его танжерских полотен. Свет господствует в замечательном холсте "Открытое окно с видом на бухту в Танжере". Кажется, что слепящее марокканское солнце, которое Матисс застал, приехав в Танжер во второй раз, в конце октября 1912 года, "съело" все очертания предметов, выжгло яркие краски прежних Матиссовых живописных панно. Нижняя часть полотна местами оставлена художником незакрашенной, так что виден оставленный, нанесенный художником масляной эмульсией рисунок. Краски сильно разбавлены, и пейзаж с видом на бухту на горизонте кажется чуть тронутым нежной акварелью. Масляные краски нанесены тонкими прозрачными слоями, сквозь которые просвечивает белизна холста, что в целом создает ощущение живого присутствия голубизны неба, синевы моря, свежести зелени и букетов фиолетовых и красных цветов, стоящих на подоконнике…
Марокканские пейзажи Матисса, дышащие напоенным солнцем ароматом, быть может, высшие достижения художника, да и всей живописи XX века в трактовке живой природы».
Кажется, что оранжевые цвета Матисса рядом с насыщенными синими приобретают сверкание. Недаром Г. Аполлинер восклицал: «Если бы творчество Матисса нуждалось в сравнении, следовало бы взять апельсин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87