Потянулся поцеловать – она медленно повернула голову. Маняще улыбнулась. Чарлз снова оказался на ней, но жена как застыла. Чарлз сжался и отпрянул.
Они откатились в разные стороны кровати и не пожелали друг другу спокойной ночи.

Сошедший с рельсов. 8

Чарлз и не понял, как получилось, что от обедов они перешли к вечерним коктейлям.
От фруктов и пирожных – к напиткам с солеными орешками.
Обед – это нечто такое, что можно делать с друзьями. А выпивка – это то, чем занимаются с очень хорошими друзьями. Когда они договаривались об обеде, достаточно было звонка Лусинде. Но когда речь заходила о вечернем коктейле, приходилось звонить Диане и объяснять, почему он придет поздно. То есть лгать.
А лгуном он был таким же никудышным, как и шутником.
Но все дается с опытом.
– Мне сегодня придется задержаться на работе, – сказал он по телефону в день первого вечернего свидания.
– Я опять работаю допоздна, – сообщил в следующий раз.
И на третий – то же.
Постепенно Чарлз понял, что жизнь для него меняется. Что большую часть времени он так или иначе ждет встречи с Лусиндой.
Бар «Темпл».
«Китс».
И наконец, «Хулиганз», где оба поняли, к чему все идет.
Возможно, все дело в напитках. Чарлз решил отказаться от своего обычного «Каберне» и взять «Маргариту». А потом, не исключено, и повторить.
Они расположились у стойки.
После второй порции у него прояснилось в глазах. Или, наоборот, помутилось. Посетители бара расплылись, зато силуэт Лусинды сделался четче.
– Мне кажется, ты хочешь меня подпоить, – заметила она.
– Ничего подобного. Я хочу тебя напоить.
– Все правильно. Я уже одурела.
– Ты красиво одурела.
– Это потому, что ты сам одурел.
– Согласен.
Лусинда в самом деле выглядела очень красивой – взгляд нисколько не потускнел. Платье до смешного короткое и обтягивающее – бедра поблескивали от нейлона.
– Что ты сказал жене? – спросила она.
– Сказал, что встречаюсь с очень красивой женщиной, с которой познакомился в лонг-айлендской электричке.
– Ха!
– А ты что сказала мужу?
– То же самое, – рассмеялась Лусинда. – Что пойду выпить с очень красивой женщиной, с которой познакомилась в лонг-айлендской электричке. – Она отвела в сторону руку с красным напитком, чтобы не брызнуть себе на платье.
Муж, солидный флегматичный мужчина на двадцать лет старше ее, скучен до тошноты, жаловалась Лусинда. В последнее время его единственной страстью стал гольф.
– Знаешь… – начал Чарлз. – Знаешь…
– Что?
– Забыл.
Он собирался что-то сказать, о чем, как он смутно чувствовал, мог потом пожалеть. Но растерял слова, когда она подняла на него свои удивительные зеленые глаза. Если ревность – это зеленоглазый зверь, то что же такое любовь? Зеленоглазый ангел?
– Что мы делаем, Чарлз? – Лусинда посерьезнела. Может быть, она тоже собиралась сказать нечто такое, о чем придется потом пожалеть?
– Выпиваем, – ответил он.
– Я хотела спросить: что мы станем делать после того, как выпьем?
– Закажем еще.
– А потом?
Пока Чарлз придумывал ответ, в баре появился мужчина неопределенного возраста. Оказывается, в этом мире они были не одни. Подавая знаки бармену, мужчина втиснулся между ними и уставился на ноги Лусинды.
– Давайте я вас угощу, – предложил он.
– Спасибо, – отказалась Лусинда и показала стакан с «Маргаритой».
– Тогда я куплю вам весь бар.
– Не возражаю. Вперед.
– Извините, – проговорил Чарлз. Он видел, что мужчина едва держится на ногах.
– А вас я не собираюсь угощать, – заявил незнакомец.
– Очень смешно. Только, знаете ли, я разговаривал с этой дамой.
– И я тоже.
Чарлз не мог разобрать, дурачится мужчина или действительно пьян в стельку. Ясно было одно – этот тип непозволительно груб.
– Мы правда разговаривали, – подтвердила Лусинда. – Так что…
– Ниточка за иголочкой.
– Хорошо, мы пошли… – Лусинда повернулась к Чарлзу.
– Останься, – потребовал незнакомец.
Лусинда слезла со стула и попыталась его обойти.
– Ты не слышала, что я сказал?
– Извините.
– Потрясающе. Сучонка нас покидает.
И Чарлз ударил его. Он не помнил, чтобы в жизни кого-то бил, и очень удивился, что бить так же больно, как когда избивают тебя. И еще удивился, что незнакомец опрокинулся и у него на губах показалась кровь.
– Он меня очень сильно оскорбил, – объяснила Лусинда внезапно возникшим официантам.
Из глубины ресторана подоспел взволнованный человек. Менеджер, догадался Чарлз.
– Может, вам всем лучше уйти? – предложил он. Но осуществить это было непросто. Мужчина, пытаясь подняться, копошился на полу, а Чарлз, потирая ноющий кулак, пребывал в замешательстве.
– Конечно-конечно, – опомнился он и направился в гардероб взять пальто Лусинды. Он чувствовал, что на него обращены глаза всех присутствующих. Но его волновали глаза только одного человека – зеленые, полные благодарности.
А разве нет? Разве он не проучил негодяя? Не спас даму? Не защитил ее честь?
На улице было ветрено. Похолодало настолько, что изо рта шел пар.
– Давай возьмем такси до вокзала, – предложила Лусинда. От резких порывов ветра у нее на глазах выступили слезы. Или она расчувствовалась от его доблести?
– Забудь о поезде, – сказал он. – Я возьму машину и довезу тебя до дома.
– Ты уверен?
– Да.
– Думаешь, это хорошая мысль?
– А почему бы и нет?
– Нас могут увидеть. – Первое признание, что они совершали нечто недозволенное.
– В вагоне нас тоже могут увидеть.
– В вагоне всегда незнакомые люди сидят рядом. Такси – совершенно иное.
– Хорошо, как хочешь. – Сам не сознавая как, он тронул ее за руку и почувствовал сквозь рукав пальто тепло ее тела. Будто жар подо льдом.
– Мне кажется, машина – не совсем то, что надо, – начала она.
– Согласен.
– Я могу сделать нечто такое, что не должна…
– Отключиться? – подсказал Чарлз с улыбкой, хотя было совершенно неподходящее время для шуток: он чувствовал, как Лусинда тянется к нему, становится намного ближе, чем раньше.
– Проглотить тебя, – закончила она.
– Тогда решено. Ловим такси.
Она поцеловала его.
Но дело было даже не в поцелуе – получилось нечто вроде искусственного дыхания «рот в рот», Чарлзу казалось, что он воскресает из мертвых.
Они целовались и целовались. А когда оторвались друг от друга, не могли отдышаться, словно выбрались на берег из моря, где провели дня полтора.
– Ух! Ох! – простонала Лусинда.
И точно выразила его ощущения. Впрочем, вполне хватило бы и одного возгласа – восклицания удивления и необузданной радости. Ладно-ладно, обузданной, поскольку он знал: в будущем их поджидают осложнения.
Осложнения, у которых были имена и облики людей, законно претендовавших на их любовь и верность, невзирая на то, что все это вдруг разом отступило на край Вселенной, как несколько минут назад – посетители бара.

* * *

В машине, устроившись на заднем сиденье, они все время прижимались друг к другу. Хотя слово «прижиматься» народ перестает употреблять после определенного возраста.
Они снова целовались, и Чарлз покрывал поцелуями не только ее губы, но и макушку, едва заметный шрам на внутренней стороне руки (несчастный случай на спортплощадке), темные мягкие брови. Он косился на шофера, который то и дело поглядывал в зеркало заднего вида и в то же время умудрялся обозревать все остальное. И следует признать, остальное было очень даже ничего, особенно раскрасневшиеся лица, ее-то уж точно; и сам он чувствовал жар. Вернее, не жар, а духоту. Их словно обволакивала дождевая туча, готовая промочить до костей. Когда это случится, он будет, как Джин Келли Джин Келли (наст, имя Юджин Карран) – американский киноактер, певец, танцор, режиссер и хореограф.

, танцевать по лужам.
Они сливались губами на Ван-Кортланд-авеню, стискивали друг другу руки под сенью «Ши» «Ши» – «Флашинг-Медоу-Корона». Парковый комплекс в Куинсе, построенный для Всемирной выставки 1939 г. на месте гигантской городской свалки.

и прижимались на Гранд-Сентрал-паркуэй. Он готов был биться об заклад, что никто в мире не испытывал ничего подобного, хотя прекрасно понимал, что это неправда. Первейший грех любого безнадежного поклонника – отрицание. Он превратился в самого настоящего наркомана: не мог пропустить две остановки городского транспорта без того, чтобы ее не поцеловать, прослушать три песни на музыкальной волне FM 101,6, чтобы не пробежаться по ее телу руками.
– Притормози, – попросила Лусинда, когда такси приблизилось к съезду на Медоубрук-паркуэй. Название предполагало, что где-то здесь среди луга течет ручеек. Однако ни луга, ни ручейка в окрестностях не наблюдалось – одна сплошная темнота. Лусинда обратилась к водителю, но вполне могла и к Чарлзу, тому тоже пора было давить на тормоза, иначе он рисковал пополнить число тех, что полегли в этом странствии неизвестно куда.
– Я выйду здесь, – сказала Лусинда и добавила: – Муж дома.
– А где твой дом?
– Через несколько кварталов.
Они остановились на углу Евклид-авеню. Кстати, дерево с таким именем больше не растет на Лонг-Айленде.
– Встретимся завтра в поезде, – сказала на прощание Лусинда.

Сошедший с рельсов. 9

Отель назывался «Фэрфакс». Он давно нуждался в ремонте и прозябал в неизвестности. Всякий нормальный человек спешил проехать мимо, чтобы подыскать что-нибудь поприличнее. Но только не Чарлз и только не теперь.
Он ехал туда, чтобы провести утро с Лусиндой.

* * *

Чарлз наконец набрался храбрости и сделал предложение.
Перед этим они еще дважды посещали ресторан, а потом вели себя в такси словно обезумевшие от взыгравших гормонов старшеклассники. Целовали, ласкали друг друга, обнимали. И вот наступило время развивать отношения. Чарлз произнес именно эти слова и, удивляясь, как они сорвались с языка, испытал бесконечную благодарность Лусинде за то, что она его не высмеяла за напыщенность. И гораздо сильнее обрадовался, когда через несколько секунд услышал: «А почему бы и нет?»
Он завел разговор между двумя чашками кофе на вокзале Пен-стейшн. Затем они шли, взявшись за руки, по Седьмой авеню и ехали в такси. Лусинда сходила через семьдесят кварталов, но ведь семьдесят кварталов – это тоже время, чтобы побыть с ней рядом и привыкнуть к мысли о предстоящей близости. «Куда?» – спросила она. Интересный вопрос. Куда направиться, чтобы довершить дело? Они проехали одну гостиницу в такси. «Нет, – возразила Лусинда. – Слишком близко к Пен-стейшн». Вторая гостиница показалась ей паршивой. Так они забрались в самый центр.
Отель «Фэрфакс».
Справа корейская закусочная, слева – женский оздоровительный центр. Сомнительная репутация? Пожалуй. Но такие гостиницы как раз и предназначены для подобных встреч.
– То, что надо, – согласилась Лусинда.
И они назначили встречу.

* * *

Поезд подошел к Пен-стейшн.
Чарлз заметил, что они притихли, как боксеры перед главным поединком жизни.
Большую часть пути Чарлз считал минуты между станциями: от Меррика до Фрипорта, от Болдуина до Рок-вил-центр. Под покровом темноты Ист-Ривер Лусинда схватила его за руку и стиснула пальцы. Они были холодными, как лед, будто вся кровь застыла в нем. От чувства вины? От стыда? От страха?
Было во всем этом нечто закономерное. До этого они двигались словно в потемках, но теперь обо всем договорились заранее. По дороге к стоянке такси Лусинда прижалась к нему. Но Чарлзу показалось, не столько от желания, сколько по инерции. Будто он тащил ее насильно, как багаж, по эскалатору и к выходу с вокзала.
Чарлз понимал: одно дело прокатиться на такси, совсем другое ехать в гостиницу с намерением заняться любовью.
Внутри отель «Фэрфакс» выглядел не лучше, чем снаружи: такой же серый, тусклый и убогий. В вестибюле пахло камфарой.
Пока они шли к регистрационной конторке, у Чарлза возникло ощущение, будто ее побелевшие от напряжения пальцы подбираются к его горлу. Он сказал портье, что расплатится наличными, и получил ключ от номера 1207.
На лифте они поднимались молча.
Когда на двенадцатом этаже двери кабины раздвинулись, Чарлз хотел пропустить Лусинду вперед:
– Дамы идут первыми.
– Возраст почтеннее красоты, – отозвалась она, и они вышли вместе.
«В коридоре не помешало бы зажечь несколько лампочек», – подумал Чарлз, потому что свет поступал только через наполовину занавешенное окно слева от лифта. Ковровая дорожка воняла плесенью и табаком.
Номер 1207 оказался в самом конце коридора, в самой гуще сумерек, и Чарлзу пришлось прищуриться, чтобы разобрать цифры на двери.
Вот что им досталось за девяносто пять долларов в нью-йоркском Сити: пропахшая моющими средствами комната с двуспальной кроватью, деформированная настольная лампа и стол – все впритык.
Жара стояла, как на экваторе, и никаких видимых средств, чтобы с ней справиться.
Крышка унитаза была запечатана белой бумагой. Честь первого пользования досталась Чарлзу. Он направился в туалет, как только вошел в номер, – нервы.
А когда вышел из ванной, Лусинда сидела на кровати и нажимала кнопки телевизионного пульта. Но на экране ничего не появлялось.
– Телевизор за дополнительную плату, – предположил Чарлз.
– Ты хочешь?..
– Нет.
Они вели себя с неловкой предупредительностью, словно незнакомые люди на первом свидании. Чрезмерная заботливость от смущения, решил Чарлз.
– Присаживайся, – сказала она.
Он сел на стул.
– Я имела в виду, сюда.
– Конечно.
Он скинул пальто и повесил в гардероб рядом с ее. Затем прошагал к кровати – невеликое расстояние, учитывая размеры комнаты, – и опустился рядом.
Мне нельзя здесь быть. Надо встать и уйти. Я должен…
Он положил ее голову себе на плечо.
– Ну вот мы и пришли.
– Да.
Чарлз почувствовал, что рубашка насквозь промокла от пота.
– Ладно, – вздохнула Лусинда. – Что ты хочешь: остаться или уйти?
– Да.
– «Да» – что? То или другое?
– Остаться. Или уйти. Ты-то сама чего хочешь?
– Потрахаться с тобой, – ответила она. – Мне кажется, я хочу с тобой потрахаться.

* * *

Это случилось, когда они собирались уходить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30