Мне показалось, я узнал негра. Это он дежурил в тот день, когда мы с Лусиндой сняли здесь номер. Двери лифта раздвинулись. Я вошел в кабину. Поднялся на двенадцатый этаж. Миновал коридор, мурлыкая под нос какую-то мелодию. Открыл дверь. И в комнате понял, что ошибся. Я видел негра не тогда.
Я поспешил обратно в лифт и нажал кнопку вестибюля.
Черный коридорный по-прежнему трепался с белым. Он стоял ко мне спиной, и я не мог определить, правильно ли мое предположение.
«Тебя зовут Чаком?»
Затаив дыхание, я обогнул конторку. И, скосив глаза, увидел лицо негра: сначала в четверть, затем в полный профиль.
«Если бы ты был из наших, тебя бы так и звали».
«Алфабет-Сити». Одиннадцать утра. Угол Восьмой улицы и авеню Си. Я ждал Васкеса. Но ко мне подошел не Васкес.
«Я отведу тебя к нему. Иначе какого хрена я сюда притащился?»
Теперь я видел черное лицо в три четверти. У меня закружилась голова, на лбу выступил липкий пот.
Это был точно он.
Тот крепыш, что обыскивал меня в узком проходе.
Я быстро повернулся к портье, и тот поднял на меня взгляд, словно спросил: «Насколько ты сообразителен, Чарлз?» Очень сообразителен – по крайней мере больше, чем семь месяцев назад.
Ведь даже у дураков бывает озарение.
Впервые я не предполагал, а знал.
Знал, где эта шайка собирается провернуть свое дельце опять.

Сошедший с рельсов. 37

В магазине «Вижн хат» на Сорок восьмой улице я купил темные очки. Я был уверен, что черный коридорный меня не вспомнил. Слишком был не похож бородатый исхудавший человек в вестибюле на того, которого он обыскивал в узком переулке.
Но предосторожность не помешает.
К семи утра я пятьдесят два раза отжался и семьдесят пять раз разогнулся в положении сидя.
Спустился вниз. Проходя мимо конторки коридорных, бросил:
– Привет!
– Привет, – отозвался белый коридорный.
– Работы сегодня много?
– Не очень.
– Давно здесь служите?
Он посмотрел на меня с подозрением. На вид ему было лет сорок – сорок пять. Напомаженные волосы причесаны в стиле помпадур – по моде сорокалетней давности.
– Порядком.
– Выходные бывают?
– А вам-то что?
– Просто интересуюсь. Поддерживаю разговор.
«По крайней мере пытаюсь».
– Ну ладно. У меня есть то, что вам надо.
– Да?
– Вам белую, черную или смуглую?
– Простите?
– Вы же хотели девочку?
Я покраснел:
– Нет… Просто поговорить.
– Хорошо, – отозвался коридорный. – Отлично.
«Значит, его обязанности не ограничиваются переноской багажа».
– Вы здесь только коридорный, и все? – постарался я повернуть беседу в нужное мне русло.
– А что?
– Любопытно, можно ли у вас…
– Послушайте, мистер, что вам надо? – взорвался он. – Имеете что-то к Декстеру? Его и спрашивайте.
«Декстер. Значит, фамилия негра Декстер».
– А когда работает… этот Декстер?
Он пожал плечами:
– По средам и пятницам.
– Ясно.
– Вам требуется куда-нибудь отнести чемоданы?
– Чемоданы? Нет.
– Отлично. Видите ли, я здесь старший коридорный. И если вам не нужно никуда нести чемоданы…
Это прозвучало, как призыв к молчанию. Я заткнулся и ретировался на диван, где и просидел до обеда.

* * *

Декстера я увидел через несколько дней. Он стоял за конторкой и читал журнал.
Меня вновь охватил страх. В огромных черных очках я хоть и выглядел внушительно, но внешность порой обманчива. Например, Декстер в зеленой униформе казался вполне безобидным. Я не сомневался: если его хорошенько попросить, он даже поможет мне перенести чемоданы. Он ничем не напоминал того типа, который прижимал меня к стене, грозя нанести удар в живот.
Я почувствовал боль в солнечном сплетении. Тело предупреждало меня: «Что ты делаешь, Чарлз? Уймись. Или забыл, как тебе досталось? Ты плакал. Не мог продохнуть. Забыл?»
Я все прекрасно помнил.
Была еще одна причина, почему у меня чуть не подкосились ноги.
«По средам и пятницам», – ответил мне старший коридорный на вопрос о расписании Декстера.
Но сегодня был вторник.

Сошедший с рельсов. 38

Я поднялся в номер и достал пистолет. Он был горячим на ощупь. Я не собирался им воспользоваться – просто хотел убедиться, что он на месте: не завалился в дырку, не перекочевал в карман горничной.
Я хранил его, как палочку-выручалочку. Как залог того, что мое заветное желание исполнится.
Подержав, я положил пистолет обратно, за батарею. И вернулся в вестибюль.
Декстер, оперевшись подбородком на руки, читал женский культуристский журнал.
Я медленно подошел к конторке и поворошил туристические брошюры. Одна рекламировала «Экскурсию по Бродвею». То, что самим ньюйоркцам никогда не придет в голову.
Неподалеку от конторки семейная пара ждала такси. Муж то и дело выглядывал на улицу и объявлял, что машина еще не подошла. Жена кивала и предрекала, что они непременно опоздают. «Накаркаешь», – урезонивал ее муж. И через две минуты сообщал, что такси так и не подали. Жена повторяла свое заклинание.
Оклахомец жаловался портье, что в его номере не оказалось Библии короля Якова Библия короля Якова – Священное Писание на английском языке. Перевод сделан в 1611 г. по указанию английского короля Якова I. Официально признан американской протестантской церковью.

.
– Смеетесь? – возражал портье.
Слева от лифта стоял, опираясь на ходунок, сгорбленный старик. Возможно, он не стоял, а шел, но настолько медленно, что глаз не улавливал движения.
Я порадовался, что вокруг люди. Сложно было вообразить, что со мной случится беда в присутствии инвалида с ходунком и постояльца, требующего Библию.
Декстер посмотрел на меня в упор и спросил, сколько времени.
– Восемь, – брякнул я.
И весь напрягся, ожидая, что он меня вспомнит: «Постойте, я же вас знаю. Какого черта вы здесь околачиваетесь?»
Но коридорный вновь углубился в чтение.
Старик вдобавок к проблемам с ногами страдал еще чем-то вроде эмфиземы. Он сопел, кряхтел и пыхтел при каждом шажке.
В гостиницу ворвалась дама на каблуках в шесть дюймов – вот она-то явно не испытывала трудностей с передвижением. За ней ввалился толстяк-коротышка в потертом костюме. Дама вильнула к стойке, подхватила ключи, которые быстро выложил портье, и обернулась к толстяку:
– Дорогуша, не отставай!
Коротышка вышколенно проследовал за ней по вытертому ковру к лифту.
Затем явились две молодые пары с багажом и спросили, сколько стоит номер. Женщины, совсем еще девочки, с отвращением обозрели вестибюль. А на старика уставились так, словно он ковылял нагишом. Я их тоже, судя по всему, не очаровал.
Было слышно, как девчонки шепчутся с приятелями. Те уговаривали их остаться: цена ведь приемлемая. Но подружки уперлись. Парни пожали плечами. И, не поблагодарив портье, компания покинула помещение.

* * *

– В следующем месяце… мой… день рождения, – просипел старик.
И я вспомнил игру, которой забавлялся в детстве. Суть ее заключалась о том, чтобы незаметно подобраться к ведущему. Мне всегда нравилось водить: я закрывал глаза, говорил: «Красный свет, зеленый свет, раз, два, три» – и резко оборачивался, стараясь поймать ребят на движении. А если не удавалось, то удивлялся: как это неподвижные фигуры приближаются ко мне? Та же история со стариком: он вроде был далеко и вдруг очутился у меня под боком.
– Восемьдесят… три… – добавил он с одышкой.
В Вегасе приняли бы ставки на хороших условиях, если бы кто-то решился спорить, что он дотянет до восьмидесяти четырех.
– Поздравляю вас, – проговорил я.
– Жил здесь… Двадцать лет назад, – поведал старик между судорожными вдохами.
На заре упадка отеля.
– Всего вам хорошего, – пожелал я.
Мне всегда было трудно общаться со стариками. Как с иностранцами. Обычно я ограничивался жестами и снисходительными замечаниями. Но в то утро мне хотелось говорить с кем угодно. Потому что меня одолевали два страха. Что Лусинда, Васкес и Декстер уже обчистили господина Гриффина. И что они не успели этого сделать.
– Спасибо, – выдохнул старик.
Меня тянуло в туалет: нервы. Мочевой пузырь требовал опорожнения уже около часа, но я внушал себе, что не имею права покидать пост. И все-таки пришлось. Я двинулся к лифту.
Двери шумно открылись, я поспешно шагнул в кабину и нажал кнопку. «Ну же… ну…» Створки начали сходиться. Вестибюль сужался дюйм за дюймом, пока не осталась полоска серебристого света – дюймов десять, не шире.
Но достаточно широкая, чтобы я заметил, как в отель вошли Лусинда и Сэм Гриффин.

Сошедший с рельсов. 39

Это то, чего я дожидался.
Мне захотелось крикнуть: «Нет, только не сегодня!»
Однако я доехал до двенадцатого этажа, не потеряв сознания. И на том спасибо. По дороге в номер на меня не напали. Большая удача! Я справил свои дела и принялся расхаживать по комнате, как огромная кошка в зоопарке Бронкса. С той лишь разницей, что больше был похож на льва из «Волшебника из страны Оз», которому не хватало храбрости.
Но храбрость у меня имелась, разве не так? Только она была спрятана – завернута в полотенце и положена за батарею в ванной. Я запустил руку за радиатор, вынул и распеленал мою храбрость.
Поднял глаза, посмотрел в зеркало. И увидел слепца. Слепца с пистолетом.
Снова отправился в вестибюль. На этот раз по пожарной лестнице. Со стен там и сям свисали асбестовые лохмотья, на площадках сновали крысы. Внизу я слегка приоткрыл дверь и глянул в щель. Лусинда и Гриффин исчезли.
Я вышел в вестибюль. Декстер по-прежнему сидел за конторкой, но был словно на иголках. Может, он дергался, потому что тревожился за свои чаевые?
Не чувствуя пола под ногами, я подошел к стойке и обратился к портье:
– Разрешите у вас кое-что спросить?
– Слушаю.
– Эта женщина, которая только что пришла…
– Какая женщина?
– Женщина, которая пришла с мужчиной… только что. Темноволосая. Очень симпатичная. По-моему, я ее знаю.
– И что с того?
– Мне интересно, она это или нет. Как ее фамилия?
Портье посмотрел на меня с таким видом, будто я спросил телефон его жены или точные размеры его члена.
– Я не даю такую информацию, – сурово объявил он.
– Отлично, – смирился я. – Тогда скажите, в каком она номере, и я ей позвоню.
– Сначала назовите ее имя.
– Лусинда.
Портье сверился с регистрационной книгой:
– Ничего подобного.
– В таком случае мужчина – Сэм Гриффин.
– Нет.
На мгновение мне захотелось потребовать перепроверки. И если бы он снова начал все отрицать, обвинить его во лжи. Ведь это был точно Сэм Гриффин! Но в следующую минуту я понял, что портье сказал правду. Сэм Гриффин не стал регистрироваться под собственным именем.
– Не важно, – бросил я, подошел к стеклянной двери и посмотрел на залитый солнцем тротуар.
«Вот как они все это организуют, – думал я. – Лусинда заманивает клиентов в гостиницу и сообщает Васкесу „когда“. Васкес передает Декстеру, и тот говорит „где“. Васкес заступает на дежурство и выколачивает из клиента деньги. Декстер получает гонорар, наверное, за каждый случай. Он работает по средам и пятницам. Но бывает, выходит по вторникам. Если его просит Васкес».
Я вновь подошел к стойке.
Мне любым способом требовалось узнать номер комнаты.
– Извините, – наклонился я к портье.
– Да?
– Эта женщина… о которой я у вас только что спрашивал, – произнес я шепотом, – она… моя жена.
– Что?
– Я ждал ее здесь. Хотел убедиться, что она придет. Понимаете?
Он все понял. На то он и был гостиничным портье, чтобы все прекрасно понимать.
– Но я не могу вам сказать номер, сэр.
– А если за сто долларов?
Он заколебался, окинул взглядом вестибюль, словно опасался, как бы нас не подслушали.
В моем бумажнике было около двухсот восьмидесяти долларов.
– Хорошо, – прошептал я. – Двести восемьдесят. И я никому не скажу, что вы предлагаете шлюх.
Портье покраснел и смерил меня глазами. «Сколько неприятностей может доставить этот тип?» – говорил его взгляд. Наконец он согласился:
– Ладно.
– Но за двести восемьдесят долларов я хочу еще ключ.
– Комната восемь-ноль-семь, – прошептал портье.
Я пододвинул ему деньги. А он взамен пододвинул мне ключ.

Сошедший с рельсов. 40

Я вернулся на пожарную лестницу.
И почувствовал, что я тут не один. Но не сразу. Поначалу я целиком сосредоточился на том, чтобы хватило сил подняться пешком на восьмой этаж. Мне казалось, я хриплю так же громко, как старик с ходунком.
А потом я услышал голос. Кто-то время от времени ругался.
По-испански.
«Лусинда и Гриффин, наверное, уже в комнате, – подумал я. – Лусинда с наигранной застенчивостью снимает платье и чулки, повернувшись к нему спиной. А он от всего сердца благодарит милостивого Бога за выпавшее счастье. А Васкес стоит на лестничной площадке и ждет своего часа».
Я вынул пистолет из кармана, несколько раз глубоко вздохнул и продолжил подъем.
Я увидел его на площадке между седьмым и восьмым этажами. Он стоял, привалившись к дверному косяку.
– Кто там? – спросил он.
– Чарлз Шайн.
– А?
– Пришел получить должок.

* * *

– Номер занят, – раздраженно произнес Сэм Гриффин, когда мы вошли в комнату.
Замечание было адресовано Васкесу. В следующее мгновение Сэм увидел, что за Васкесом стою с оружием я, и раздражение сменилось паникой.
– Что… кто вы такой?
– Чарлз! – ответила за меня Лусинда. Она лежала на кровати, облаченная лишь в черные кружевные мини-трусики. Или, точнее сказать, разоблаченная до трусиков. Спектакль прервался на самом интересном месте.
Немая сцена: испуганный Сэм Гриффин в бледно-голубых боксерах, Лусинда в черных мини-трусиках, Васкес в бирюзовых хлопковых тренировочных штанах и я в деловом костюме и огромных темных очках.
– Привет, Лусинда, – небрежно обронил я, скрывая смущение.
Странно было сжимать в руке пистолет. Целиться в людей, хотя они и облапошили меня на сто тысяч долларов. Пистолет казался продолжением моей кисти, которая таким образом обрела волшебную власть.
– Послушайте, – произнес Гриффин дрожащим голосом. – Возьмите все мои деньги и отпустите нас.
«Возьмите все мои деньги». Разве не то же самое я сам сказал в тот день Васкесу?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30