Она молчала. Войдя в дом, Джек хлопал каждой дверью, какая попадалась ему на пути. Однако до жены он и пальцем дотронулся. До утра она пролежала, скорчившись в постели, без сна, с ужасом ожидая, что сейчас произойдет. Однако ночь прошла спокойно.
Утром за кофе Джек казался холодным как лед. Изрек лишь одно предупреждение:
– Если ты еще хоть один раз с ним заговоришь, Мэд, я тебя вышвырну на улицу, туда, где тебе самое место. Ты меня поняла? Я не собираюсь терпеть все это дерьмо. Вчера вечером ты меня унизила перед людьми. Ты весь вечер глаз с него не сводила. Смотрела на него, как течная сука!
Сдерживая слезы, Мэдди хотела было возразить, хотела защитить себя, но не посмела произнести ни слова. Молча поехала с ним до студии.
Она понимала, что самое разумное сейчас – позвонить Биллу и сказать, что они больше не смогут ни видеться, ни разговаривать по телефону. Но она просто не могла этого делать. Билл ее единственная поддержка в жизни, та соломинка, за которую она держится. Без него она скатится в пропасть. Между ними существует какая-то особая связь, и она не может от него отказаться, невзирая на все угрозы Джека, несмотря на огромный риск. Мэдди сознавала, что подвергает себя опасности, но остановиться уже не могла.
Глава 17
Мэдди все еще пребывала в немилости у Джека, и, тем, не менее, каждый день звонила Биллу из своего кабинета, хотя с большими предосторожностями. Вот и в этот день, после полудня, она набрала его номер, как вдруг услышала громкие возгласы из студии новостей.
– Я вам перезвоню позже. Что-то случилось.
Она поспешно положила трубку и выбежала в коридор. Все столпились вокруг телеэкрана, так что вначале она ничего не могла разглядеть. Через несколько секунд кто-то отодвинулся в сторону, и Мэдди услышала сводку экстренных новостей, прервавшую передачи по всем каналам. Совершено покушение на президента Армстронга. В него стреляли, и сейчас он доставлен вертолетом в военно-морской госпиталь в критическом состоянии.
– О Боже...
Мэдди сразу подумала о Филлис Армстронг.
– Быстро возьмите пальто! – крикнул ей режиссер. – Вертолет ждет вас в аэропорту.
Подошел оператор. Кто-то протянул ей сумочку и пальто. Мэдди побежала к лифту, не останавливаясь и не отвечая на вопросы. Из той же сводки новостей она уже знала, что первая леди в госпитале, с мужем. Из машины по дороге в аэропорт Мэдди позвонила по мобильному телефону на студию. Режиссер ждал ее звонка.
– Как это случилось? – спросила она.
– Какой-то парень вышел из толпы и начал стрелять. Ранил президента и агента службы безопасности. Но пока все живы.
– А как президент? – Мэдди закрыла глаза. – Он выживет?
– Этого пока никто не знает. Но, похоже, что дело плохо. Там кругом кровь. Сейчас показали замедленную съемку. Президент пожимал руки людям из группы, выглядевшей абсолютно безобидно. В это время кто-то из них спокойно в него выстрелил. Стрелявшего уже задержали, но имя пока не сообщают. Держите с нами связь. Попытайтесь узнать все, что сможете. Расспросите медсестер, врачей, службу безопасности, может быть, первую леди, если вас к ней допустят.
В студии все знали, что она с первой леди в дружеских отношениях, а в их деле нет ничего святого. Сейчас режиссер был твердо намерен использовать все ее возможности, как бы дурно это ни пахло.
– У машины вас будут ждать еще несколько человек из нашей команды на тот случай, если в какой-то момент вам понадобится передохнуть. Но я хочу, чтобы этим занимались именно вы.
– Да, я поняла.
– И не занимайте телефон. Нам может срочно понадобиться связаться с вами.
– Я буду держать с вами связь.
Мэдди отключила телефон. Включила радио. Последующие пять минут передавали то же самое. Поколебавшись секунду, она набрала номер Билла.
– Я не могу долго говорить. Нельзя занимать телефон. Вы уже слышали?
– Только что, по радио. Не могу поверить...
Все начинается снова. И как похоже на то, что произошло с Кеннеди. Только для нее это не история, это касается людей, которых она хорошо знает.
– Я еду в госпиталь. Позвоню вам потом.
Пожалуйста, берегите себя.
Билл понимал, что Мэдди ничто не угрожает. И все же не мог за нее не волноваться.
Последующие пять часов для Мэдди пролетели как дурной сон. Для журналистов в госпитале с помощью канатов отгородили небольшое пространство, организовали бар с кофе. Пресс-секретарь выходил к ним каждые полчаса. И все пытались поймать кого-то из медперсонала или из службы безопасности. Пока никакой новой информации не поступало. Президент с самого полудня находился в операционной. В семь часов вечера он все еще оставался там. Пуля пробила легкое, разорвала почку и селезенку. По счастливой случайности сердце оказалось не задето, но внушало опасение сильное внутреннее кровотечение.
Первую леди никто до сих пор не видел. Она ждала в соседней с операционной палате, наблюдая за ходом операции по телемонитору. До ее окончания никто не мог ничего сказать. Врачи предполагали, что это произойдет не раньше полуночи.
В вестибюле расположились более сотни фотографов и операторов – на диванах, в креслах, на своих рюкзаках и просто на полу. И повсюду пластмассовые стаканчики с кофе, пакеты с готовыми завтраками. Несколько репортеров стояли на улице и курили. Все это напоминало зону военных действий.
Мэдди вместе с оператором, присланным ей в помощь, стояли в углу, беседовали со знакомыми репортерами с других телестудий, из журналов и газет.
Пятичасовые новости она провела прямо на улице перед госпиталем. А для семичасовых новостей ее засняли в вестибюле. Элиотт Нобл вел программу один в телестудии в Вашингтоне. В одиннадцать часов Мэдди еще раз вышла в эфир, однако сказать ей по-прежнему было нечего, кроме того, что врачи выражают осторожную надежду.
Около полуночи позвонил Джек:
– Мэд, ты что, не можешь раздобыть ничего поинтереснее? Черт побери, все гонят одно и то же. Надоело. Ты пыталась увидеться с первой леди?
– Она ждет за дверью операционной, Джек. К ней нет доступа никому, кроме службы безопасности и медперсонала.
– Ну, так надень белый халат и попытайся к ней проникнуть!
Как всегда, он требовал от нее невозможного.
– Не думаю, чтобы кто-нибудь мог сейчас сказать больше того, что мы уже знаем. Сейчас все в руках Божьих.
Никто не мог сказать, выживет ли президент. Джим Армстронг уже не молод. До этого на него покушались всего один раз, но тогда пуля его лишь слегка задела.
– Ты, вероятнее всего, останешься там на ночь.
Это прозвучало скорее как приказание, чем вопрос. Впрочем, Мэдди и сама подумывала остаться.
– Да, я хочу быть здесь, если что-то произойдет. Когда операция закончится, нам обещали пресс-конференцию с участием одного из хирургов.
– Позвони мне, если будут новости. Я сейчас еду домой.
День тянулся бесконечно, а ночь обещала быть еще более долгой и тяжелой. А впереди, возможно, их ждут дни похуже, если президент не придет в себя. Всем оставалось только надеяться, молиться и ждать. Остальное в руках Бога и хирургов.
Мэдди положила трубку. Налила себе еще кофе. Она сегодня выпила несчетное количество чашек. И почти ничего не ела. Наверное, от волнения.
Потом она позвонила Биллу, не подумав о том, что он, может быть, уже спит. Трубку долго не брали. Наконец Билл ответил. Говорил он бодро, с облегчением заметила Мэдди.
– Я вас не разбудила?
Он с радостью услышал ее голос. Он смотрел все ее репортажи и сейчас не выключал телевизор на случай, если она снова появится в эфире.
– Простите, я был в душе. А вообще я ждал вашего звонка. Как идут дела?
– Пока никак. – Несмотря на усталость, Мэдди тоже ощущала радость оттого, что может с ним поговорить – Мы все просто сидим и ждем. Скоро президента должны перевезти из операционной. Я все время думаю о Филлис.
Мэдди знала, что Филлис очень любит мужа. Все это знали. Первая леди не делала из этого секрета. Они женаты уже почти пятьдесят лет... Неужели это вот так закончится?
– Вам не удалось с ней увидеться?
Билл уже знал, что первая леди не появлялась ни на одном из телеканалов.
– Она где-то наверху. Мне бы очень хотелось ее увидеть. Дать знать, что мы переживаем вместе с ней.
– Она это знает, я уверен. И как такое могло случиться, да еще при такой охране!.. Я видел замедленную съемку. Этот тип просто вышел вперед как ни в чем не бывало, и пальнул. А как тот парень из службы безопасности?
– Его прооперировали сегодня во второй половине дня. Говорят, его состояние стабилизировалось, хотя и остается тяжелым. Ему повезло.
– Будем надеяться, что Джиму тоже повезет. А как вы? Наверное, совсем выдохлись? Может быть, привезти вам чего-нибудь поесть?
Мэдди непроизвольно улыбнулась:
– У нас тут не меньше двух тысяч булочек. И куча всякой готовой еды из Вашингтона. Но все равно спасибо.
Она заметила группу приближавшихся к ним врачей.
– Мне надо идти.
– Позвоните, если что-нибудь узнаете. И не бойтесь меня разбудить. Если я вам понадоблюсь, я всегда на месте.
Как это не похоже на Джека, который только выражает недовольство ее работой, и ничего больше.
Один из врачей – в шапочке, бахилах поверх туфель и зеленой хирургической робе – поднялся на помост, сооруженный в вестибюле. Журналисты мгновенно столпились вокруг. Все камеры нацелились на него.
– Мы не можем вам сообщить ничего сенсационного, – начал хирург, – но у нас есть все основания для оптимизма. Президент всегда отличался отменным здоровьем. С нашей точки зрения, операция прошла успешно. На данный момент мы сделали все, что могли. Будем держать вас в курсе дела на протяжении всей ночи, если будут какие-либо изменения. Он сейчас под сильным действием снотворных и анестезии, но уже начал приходить в сознание. Миссис Армстронг просила меня поблагодарить вас всех от ее имени и выразить сочувствие по поводу того, что вам приходится здесь ночевать. Вот пока все.
Хирург сошел с помоста без дальнейших комментариев. Их еще раньше предупредили о том, что ответов на вопросы не будет. Он сказал все, что мог. Хотя все это они уже знали. Теперь все в руках Божьих.
Врач ушел, и тут же зазвонил телефон Мэдди. Снова Джек.
– Возьми у него интервью.
– Не могу, Джек. Нас уже об этом предупредили. Этот человек провел двенадцать часов в операционной. Нам сказали все, что известно врачам.
– Черта с два! Вас попросту пичкают жвачкой для прессы. До нас тут дошли слухи, что мозг у него не работает.
– И что ты предлагаешь? Пробраться к нему в палату через вентиляционную трубу?
Мэдди совершенно выдохлась. Как Джек не хочет понимать! Они все в одной лодке. Могут только ждать дальнейших сообщений. Давление на хирургов ни к чему хорошему не приведет.
– Не умничай, Мэд, – раздраженно перебил ее Джек – Ты что, хочешь всех наших зрителей в сон вогнать? Или, может, работаешь на другую телекомпанию?
– Ты прекрасно знаешь, что здесь происходит. Мы все получаем одну и ту же информацию.
– Именно. И я о том же. Попытайся раздобыть что-нибудь поинтереснее.
Он положил трубку, даже не попрощавшись с женой, репортер из другой телесети сочувственно улыбнулся и пожал плечами:
– Я тоже получил разгон от босса. Если они такие умные, почему бы им не приехать сюда и самим не попытаться узнать что-либо?
Мэдди улыбнулась в ответ:
– Напомните мне, чтобы в следующий раз я ему это предложила.
Она устроилась в кресле, накрывшись пальто, до следующих сообщений для прессы.
Врачи вышли к ним в очередной раз в три часа ночи, примерно с теми же новостями. Президент держится, пришел в сознание, но все еще находится в критическом состоянии. Жена все время рядом с ним.
Ночь казалась бесконечной. В пять часов утра они получили очередную порцию такой же информации. Но до семи часов утра не было никаких существенных новостей. К этому времени Мэдди проснулась и уже пила кофе. Она спала всего три часа, да и то урывками, свернувшись калачиком в кресле. Ее тело затекло от неудобного положения. Это все равно, что провести ночь в аэропорту, пережидая пургу.
Наконец в семь утра появились обнадеживающие новости. Врачи сообщили, что президент все еще в тяжелом состоянии и мучается от боли, но он улыбнулся жене и выразил благодарность нации. Хирурги, наконец, почувствовали удовлетворение. И даже решились объявить, что, невзирая на возможные осложнения, президент, кажется, вне опасности.
Через полчаса Белый дом обнародовал имя стрелявшего, которого теперь называли не иначе как «подозреваемый», хотя вся страна не раз имела возможность видеть пленку, на которой этот человек стрелял в президента. В ЦРУ считали, что он не участник какого-либо заговора, а действовал сам по себе. Его сына убили летом во время военных действий в Ираке, и он винил в этом президента. Раньше он никаких преступлений не совершал и считался психически нормальным. Просто он потерял единственного сына на войне, причин которой не понимал и не хотел понять. После гибели сына он впал в депрессию. Сейчас его держали под усиленной охраной. Вся его семья находилась в состоянии шока.
До сих пор этот бухгалтер пользовался репутацией уважаемого члена общества и хорошего работника.
Какая грустная история, думала Мэдди. Через одного из пресс-секретарей она послала записку Филлис Армстронг просто для того, чтобы дать знать, что она здесь и молится за них. К ее величайшему изумлению, через несколько часов Филлис ответила совсем короткой запиской: «Спасибо, Мэдди. Слава Богу, ему лучше. С любовью, Филлис».
Мэдди была тронута до глубины души тем, что первая леди нашла время черкнуть ей несколько слов.
В полдень Мэдди снова вышла в эфир. Сообщила, что президент отдыхает. Состояние его все еще оценивается как критическое, однако врачи надеются, что скоро он будет вне опасности.
Сразу после эфира снова позвонил Джек:
– Если не раздобудешь чего-нибудь поинтереснее и поскорее, я пошлю Элиотта тебе на смену.
– Если ты считаешь, что он сможет лучше справиться, посылай.
Мэдди настолько выдохлась, что на этот раз ее даже не задели угрозы и обвинения Джека.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38