Они просто похожи. Ведь ты не видел ее вблизи. Как по мне, так издали девушек можно различить только по ногам. У одной они тонкие, у другой – чересчур полные, у третьей – кривые, а четвертая вообще ходит вразвалку, как матрос дальнего плавания.
– Не утрируй.
Плат продолжал, оставил мое замечание без комментариев:
– В баре была Дженнифер. Тут я с тобой в принципе согласен. Тем более, что ты имел возможность посмотреть ее в действии и даже смог подержать ее за ручку. Здесь все укладывается в наши предположения, как патроны в обойму. Не исключено, что ты прав и насчет иностранца. Может быть, это так и есть. Но почему она скрывается? Почему притемнила, что не знает русского языка? Какую она ведет игру? И в какой плоскости находится эта игра – в бытовой, или гораздо круче, там, где начинаются государственные интересы?
– И все равно, возле проектного института была именно Дженнифер! Ты не сможешь меня переубедить. Я видел ее собственными глазами. А они еще меня не подводили.
– Предположим, что так оно и есть. Тогда выходит, что эта американская невеста обладает способностью раздваиваться. То она изображает из себя дамочку а ля затраханная курва из московской Рублевки, то играет роль романтической обаяшки, назначая встречу своему бахарю в заведении с весьма сомнительной репутацией.
– Кончай уничижать мой любимый бар, – сказал я с вызовом. – Когда я несколько раз угощал тебя в «Шаловливых ручках» за свой счет, ты почему-то об этом не говорил. Тогда для тебя и бар был на высоте, и девки что надо, и выпивка с закуской нравились.
– Извини. Это я к слову. Но согласись, что по сравнению с центровыми заведениями подобного рода твой местечковый бар сильно проигрывает.
– Для кого устрицы – вожделенный деликатес, а кто-то их и на дух не переносит, считая собачьей блевотиной. Все познается не в сравнении, а в привычке. Мне в «Шаловливых ручках» тепло и уютно. Я там чувствую себя как дома. А в центре города не кабаки, а место для дойки придурков с толстыми кошельками. Какой-нибудь затрапезный лангет весом в двести грамм стоит как целая свинья. А то, что его подают на серебряном блюде с подогревом и при этом красиво улыбаются, так мне весь этот антураж до лампочки.
– Плебей… – наконец подал голос и Маркузик.
– Да, плебей. Но только в привычках. А что касается раздвоения Дженнифер на две личности, то, возможно, ты прав. Есть такая болезнь, я читал. А иначе зачем ей было убегать от Рыжего? Крыша поехала – и все дела. Тихая шизофрения с временным помутнением сознания. Это когда она превращается в ниндзя и уходит от преследования.
– Ты нашел самое простое объяснение, – сказал Плат и демонстративно поаплодировал. – А все, что просто, то гениально. Я бы до такого не додумался.
– Потому что привык все делить на черное и белое, как тебя учили в ментовке, – ответил я сердито. – Не забывай, что в реальной жизни есть еще и полутона. Я уже не говорю о том, что мир вообще разноцветный.
– Какие еще полутона? Как могут быть связаны между собой «мерседес» с охраной и такая дыра, как Свободный Хутор? Это небо и земля. Ты ошибаешься. Дама в «мерсе» явно не Дженнифер. Тут и думать нечего. А парней из нашей наружки я послал к бывшему проектному институту только для того, чтобы раз и навсегда обрубить это уродливое ответвление версии. Ладно, все, заканчиваем с диалектикой. – Серега посмотрел на Марка. – Теперь мы ждем твой доклад. Сделал?
– Конечно… – Маркузик победно ухмыльнулся. – Все в лучшем виде.
– Ну и?…
В это время вошла Фиалка и принесла чашки и кофейник, источающий неземной аромат. Она сказала:
– Звонил господин Крапивин. Сказал, что очень хочет задать несколько вопросов шефу нашей конторы. – Фиалка выразительно посмотрела на Плата.
– Что ты ему ответила? – спросил Серега.
– Что вы отсутствуете, и связаться с вами я не имею никакой возможности, потому как у вас очень ответственное и сложное расследование, требующее конспирации и полной мобилизации всех сил.
– В общем, притемнила, – с удовлетворением констатировал Плат.
– Как обычно…
– Молодец.
– С меня премия за смекалку, – сказал я с сальной ухмылкой и подмигнул Фиалке. – В любое время дня и ночи. Но лучше ночи.
– Сильвер! – гневно воскликнул Плат. – Придержи язык.
– Все, все, умолкаю… – Я изобразил из себя кающегося грешника – сложил ладони лодочкой на груди, поднял голову вверх и подпустил глаза под лоб.
– Клоун… – Марк негодующе фыркнул.
– А ты подлипала, – ответил я, наливая себе кофе. – Без мыла к Плату в одно место лезешь. Культ личности устраиваешь.
– Я… культ личности!? Да ты… ты!… – У Маркузика не хватило слов, чтобы поведать миру всю правду обо мне.
Фиалка, прикусив нижнюю губу, чтобы не расхохотаться, едва не на цыпочках вышла из кабинета и плотно притворила дверь. Наши пикировки ей уже были не в новинку, поэтому она старалась избежать роли третейского судьи.
Мудрая девка, несмотря на молодые годы. Продукт ускоренной демократизации страны. Современной молодежи пальцы в рот не клади, отхватят вместе с ними и руку по локоть.
– Марк! – рявкнул Серега, справедливо опасающийся, что мы с Маркузиком можем затеять длительную свару. – Я хочу услышать твой отчет. Потом можете собачиться хоть до самого вечера.
– А чего же он… – Маркузик состроил мне зверскую рожу.
– Прости, Меркуша, – сказал я покаянно. – Я забыл, что ты очень чувствительная и романтическая натура.
Меркушей мы с Платом называли Марка, когда хотели укротить его неистовый темперамент. Удивительно, но это прозвище действовало на него как ушат холодной воды. Видимо, Марк сразу вспоминал, что он гений и интеллигент в седьмом колене и ему негоже уподобляться в спорах какому-то малограмотному крестьянскому сыну Меркуше.
Бросив на меня исподлобья нехороший взгляд, Маркузик сказал:
– Машина BMW 7 серии Е38 выпуска 2001 года числится в угоне. Она принадлежит – принадлежала – корпорации «Альянс» и была угнана в тот день, когда случилось нападение на виллу Клычкова. Ее не нашли до сих пор.
– «Альянс»? – переспросил Плат. – Ну-ка, ну-ка…
Порывшись в своей кожаной папке, с которой никогда не расставался, Серега достал из нее лист бумаги, прочитал несколько строк и спросил:
– Как вы думаете, кто выкупил здание бывшего проектного института?
– Неужто «Альянс»? – высказал я предположение.
– Точно! Три года назад. Был объявлен конкурс по приватизации здания, но, как мне объяснили мои бывшие коллеги (правда, из УБОПа), он оказался фиктивным. «Альянс» заплатил за здание, которое стоит миллионы, чисто символическую цену.
– Вот суки! – с чувством прокомментировал я слова Плата. – Эти совсем новые русские последнее народное добро пускают на распил. Первая волна крысомордников, нажравшись до отвала, уже смайнала за бугор, остальные – не столь поворотливые – подбирают то, что не углядели олигархи и продажные чиновники. Когда они нажрутся!?
Мой риторический вопрос остался без ответа. А что тут скажешь? Жадность человеческая беспредельна.
Вон США хочет весь мир захавать; америкосам, видите ли, маловато своего полушария. Только вот беда – большим куском можно ведь и подавиться.
– Значит, мы перешли дорогу «Альянсу»… – с мрачной задумчивостью констатировал Плат. – Ой-ей…
– А что это за зверь? – спросил я, закуривая.
– Момент… – Марк полез в нагрудный карман и достал оттуда изрядно помятую бумажку. – «Альянс» – закрытое акционерное общество. Имена акционеров – большая тайна. Мне этот вопрос прояснить не удалось. «Альянс» имеет отделения во многих городах России и даже в дальнем зарубежье. В принципе это большая торговая фирма. Главный ее офис находится в Москве. Представляете уровень?
– Представляем… – Мне вдруг почему-то стало очень грустно; опять мы подставились по полной программе; что такое наши мизерные возможности по сравнению с мощью международного и явно мафиозного акционерного общества. – Картина из серии сушите весла, господа. Похоже, нам может светить скорое свидание с предками. Тьху, тьху!… – Я сплюнул через левое плечо, хотя и не был чересчур суеверным. – Чем торгует этот «Альянс»?
– Все, чем угодно, – ответил Маркузик. – От зерна, нефти, металлов, бытовой электроаппаратуры и автомашин до оружия и самолетов.
– Мама миа! – Я схватился за голову. – Чтоб я сдох. Надо срочно бежать в обувной магазин.
– Зачем? – тупо спросил Плат, который был расстроен не меньше, чем я.
– Чтобы купить всем нам белые тапочки с черными шнурочками. Или у тебя есть предложение получше?
– Нет у меня никакого предложения! – сердито ответил Серега.
– Кто у них там заправляет делами? – спросил я Марка.
– Я же сказал, что имен акционеров выяснить не удалось. Тайна за семью печатями.
– Еще бы… – буркнул я. – Но я спрашиваю тебя не об этом. Кто шеф конторы, которая отаборилась в бывшем проектном институте? Похоже, в нашем деле он главный кукловод. Или один из главных.
– Это не секрет, – сказал Плат. – Курамшин Павел Иустинович.
– Да вы никак с ним знакомы, милейший? – Я впился цепким взглядом в хмурое лицо друга.
– Что-то в этом роде.
– Не понял…
– Курамшин, как и я, бывший мент. Только полковник. Когда-то он был моим начальником. Курамшина убрали из управления в двухтысячном году за какие-то темные делишки.
– «Оборотень» в погонах, – высказал я предположение.
– Да. Но в те годы это словечко еще не было в ходу.
– Я так понял, этого Курамшина не посадили…
– Откупился. У него уже и тогда связи тянулись до самого верха. Козырный мужик. И очень опасный. Жестокий и беспринципный.
– А где ты видел доброго и мягкого мента? – Я ехидно ухмыльнулся.
Плат на мой выпад не среагировал. Он сидел в мрачной задумчивости и грыз чубук потухшей трубки.
– Что это у Курамшина за отчество такое? – спросил я, чтобы немного отвлечь народ от черных мыслей, потому что и Марк сидел, словно с креста снятый – бледный и с глазами как у рака, которого замучил геморрой.
– Отец у него был священник, – нехотя объяснил Плат. – Это церковное имя. Он помер, кажется, в девяносто седьмом. Мы ездили хоронить. Только нас попросили быть в штатском.
Я коротко хохотнул и сказал:
– Надо же… Воистину дьявольская смесь. Поди, его добропорядочный папаша в гробу переворачивается, глядя с того света на делишки сына, бывшего мента и нынешнего мафиози.
– А если мы ошибаемся? Что если Курамшин тут ни при чем? – Это наконец разродился Марк.
У него всегда был нестандартный подход к сложным, опасным ситуациям. В такие моменты Маркузик пытался отсидеться в окопе; он делал то, чем обычно занимаются в подобных случаях записные интеллигенты – выдавал желаемое за действительное.
Многие образованные, но неуверенные в себе люди живут по китайскому принципу, изложенному в виде мудрости, которая гласит: если долго сидеть на берегу реки, ничего не делая, то когда-нибудь мимо тебя проплывет труп твоего врага. Марк тоже исповедовал эту непротивленческую «религию».
– Пойди к нему и спроси об этом сам, – пробурчал Плат.
– А почему бы и не пойти? – расхрабрился Марк. – Можно объясниться… сказать, что мы люди маленькие, всего лишь частные детективы, ищем девушку, никого не видели, ничего не знаем. И… и все. Какие проблемы?
– Храбрый портняжка… – Я саркастически ухмыльнулся. – Сегодня пойдешь? Тогда скажи Фиалке, пусть созвонится с секретаршей Курамшина, чтобы она назначила тебе время аудиенции.
– Почему я!? Такими делами занимаетесь вы. У вас… опыта больше. И вообще…
– Ну ты и рыба, Марк… – Я рассмеялся. – Электрический угорь. Брать рекомендуется только в заземленных ежовых рукавицах. Да и то ты выскользнешь. Нет, так дело не пойдет. Твоя идея, ты и должен ее реализовать. У нас на сегодня и так дел полно. Правда, Серега?
– М-м… Да.
– Вот. Кроме тебя, спасти наше О.С.А., и заодно нас, просто некому. Собери волю в кулак, сосредоточься…
Договорить я не успел. В приемной раздался шум, потом что-то упало, а затем от сильного удара ногой распахнулась входная дверь, и на пороге появился пунцовый от гнева Крапивин.

Глава 17

Посмотрев на нас бешеным взглядом, он молча подошел к столу и сел. Мы тоже безмолвствовали. Явление Рыжего нашему синклиту в данный момент было совершенно нежелательно. Мы пока ничем не могли его утешить.
А выкладывать перед клиентом ворох разнообразных версий и то, как собираемся решать возникшие проблемы, мы просто не имели права. Это было несолидно, не по правилам, и даже опасно.
Ведь детективам платят за результат, а не за басни.
В этом вопросе сыщики были сродни фокусникам. Конечно, зрителям очень хочется разгадать фокус, но если маг объяснит всю свою кухню, то в следующий раз на его представление никто не придет, и уж тем более никто не заплатит втридорога.
– Меня хотели не впустить… – наконец подал голос Рыжий. – Меня!
– Надеюсь, твоя охрана моих парней не перестреляла? – спокойно спросил Плат.
– Нет. А следовало бы!
– Мы не ждали тебя…
– Я звонил! Мне сказали, что вас нет и в скором времени не будет. Эта ваша секретарша… как ее?… врет, как все бабы.
– И ты ей не поверил… – Плат миролюбиво ухмылялся.
– Еще чего! – Крапивин вдруг криво осклабился. – У меня такая же. Цербер.
– Будем считать, что конфликт исчерпан, – сказал Серега. – А что касается нашей охраны… – Он перевел взгляд на меня. – Сильвер, займешься. Нам такие орлы и на хрен не нужны.
– Это новенькие, – попытался я оправдать своих подчиненных. – Еще не въехали в специфику работы.
– И не въедут. Потому что тупые. И трусливые. Все, вопрос решен. Испытательный срок они не выдержали. Гони их в шею.
– Слушаюсь, гражданин начальник!
– Перестань… – Плат недовольно поморщился; а затем обратился к Рыжему: – Так что там у тебя настолько срочное, что ты не поленился бросить все свои дела и примчался в нашу контору?
– Сначала мне хотелось бы узнать, как у вас идут поиски.
– Идут, – уклонился Плат от прямого ответа. – Можешь не сомневаться. Но об этом немного позже. А пока я хочу услышать твои новости.
– Дженнифер вышла на связь, – сообщил Крапивин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37