И на ближайшую перспективу.
– Пардон, ты кое-что забыл.
– Что именно? – удивился Плат и посмотрел на меня с подозрением.
– Нам, – сказал я с нажимом, – хотелось бы знать, где ты целый день рысачил на машине Марка и что в итоге выездил.
– А… Ничего особенного.
Видно было, что Плат уклоняется от прямого ответа.
– Ты не темни, – сказал я резко. – Из-за того, что у меня не было колес, я едва не сел на кукан. Между прочим, – я повернулся к Марку, – его каприз обошелся нашей конторе в двести пятьдесят баксов.
– Что-о-о!? – У Маркузика глаза полезли на лоб.
– Только давай без твоих обычных выступлений. Эти деньги я заплатил таксисту, который увез меня от греха подальше. Задешево подставляться под пули он не захотел.
Я, конечно, немного приврал насчет суммы, которая полагалась таксисту, но кто-то же должен был компенсировать мне расходы на те полведра кофе, что я выпил, наблюдая за бывшим проектным институтом? Той бурдой, что подавали в уличном кафе, я, наверное, испортил себе желудок.
– Опять… – Марк готов был сожрать меня глазами. – Когда это кончится!?
– Мне моя шкура гораздо дороже каких-то презренных зеленых бумажек, пусть и с нарисованными на них американскими президентами. Между прочим, на мои похороны вы потратили бы гораздо больше.
– Зато это были бы наши последние бесполезные траты!
– Марк! – рявкнул Плат. – Уймись. Ты уже перешел все границы.
– Я его прощаю, – сказал я с благочестивым выражением праведника. – В том, что он такой злобный тип, не его вина, а беда. Все сексуальные маньяки страдают сдвигом по фазе.
Марк открыл было рот, чтобы выдать очередную гневную тираду, но, наткнувшись на жесткий взгляд Плата, закрыл его, при этом щелкнув зубами. Он знал, что наш друг, обычно спокойный и уравновешенный, иногда может так оторваться, что мало не покажется.
Я с удовлетворением кивнул и снова насел на Плата:
– Мне хочется услышать, чем ты сегодня занимался.
Серега сумрачно взглянул на меня, затем коротко вздохнул и ответил:
– Хорошо, скажу. Только смотрите, нигде не проболтайтесь!
– Я что, похож на болтуна? – спросил я с гонором.
– Похож, – отрезал Серега. – Особенно по пьяни.
– Ну спасибо…
– Не изображай из себя обиженного. Марк тоже не принадлежит к тем, кто умеет держать язык за зубами. Так что вы, выражаясь по-грузински, два сапога на один нога.
– Когда я болтал!? – негодующе взвился Маркузик. – Что за наветы!?
– Нам сейчас недосуг заниматься воспоминаниями, – охладил его порыв Серега.
– Верно, – поддержал я Плата – только для того, чтобы еще больше уязвить Маркузика. – Учись воспринимать дружескую критику спокойно. Что правда, то правда – язык у тебя, как помело. Не короче, чем у меня, хотя ты и утверждаешь обратное.
– Нет, но что мне с вами делать!? – трагическим голосом воскликнул Плат. – Как дети малые. Никакой серьезности.
– Все, все, умолкаю… – Я поднял руки вверх.
– Так оно лучше… – Серега понизил голос. – Сегодня я встречался со своим добрым приятелем оттуда… – Он поднял глаза на потолок.
– «Контора»?… – догадался я.
Так почтительно Плат отзывался только об одной государственной структуре. Теперь она называлась ФСБ.
– Да. Я попросил, чтобы он провентилировал по своим каналам (в частном порядке) родителей Дженнифер. Чтой-то они мне не нравятся…
– Не нравятся – не ешь, – осклабился я, вспомнив анекдот с бородой. – Решение верное. Я давно об этом думал. Но, боюсь, в частном порядке не получится.
– Почему?
– А под каким соусом ты все это преподнес своему корешу?
– Просто сказал, что лично мне это очень нужно. В свое время я немало его выручал. Он здорово мне обязан.
– Наивный… – Я покачал головой. – Разве тебе неизвестно, что у сотрудников «конторы» существую не друзья, а «контакты»?
– Допустим. Ну и что?
– А то, что о вашем разговоре он просто обязан доложить своему начальству. В противном случае, если откроется его внеслужебный интерес к неким американским гражданам, тем более, такого высокого ранга, у твоего приятеля могут вохникнуть большие неприятности. Это раньше, в эпоху всеобщего раздолбайства, чекистов приспосабливали вместо «крыши» разные бизнесструктуры. И «конторским» все сходило с рук. Сейчас маятник качнулся в другую сторону. Снимут с твоего кореша погоны и дадут ему под зад мешалкой.
– Не преувеличивай. Все не так страшно, как ты рассказываешь.
– Вполне вероятно, что ты прав. Кто спорит? Мы же теперь с американцами стали большими друзьями… Кстати, Дженнифер – это как раз головная боль наших чекистов. Они просто обязаны были взять ее на карандаш. И ежели случится какая-нибудь бяка, нам только спасибо скажут – что мы подняли этот вопрос. Поэтому, не будем дрейфить. Надеюсь, с «конторой» все образуется. Вообще-то, ты сделал классный ход. Поздравляю.
Серега смущенно улыбнулся, но тут же снова принял озабоченный вид и сказал:
– А теперь давайте немного покумекаем, куда и как нам двигаться дальше…

Глава 14

Мы занимались планированием до десяти вечера, а потом разошлись, довольные своими успехами в составлении сногсшибательных прожектов. Нужно сказать, что я тоже был в состоянии эйфории. Поэтому и заглянул в бар «Рука удачи», сиречь «Шаловливые ручки».
Надо же было мне как-то отметить мой маленький праздник – я все-таки выцыганил у Марка свои кровные двести баксов плюс пятьдесят сверху, которые со спокойной совестью посчитал премиальными.
Бармен Жорж, то есть, Гриша Волобуев, встретил меня улыбкой до ушей.
– Чему радуешься, фраер деревенский? – спросил я, пожимая ему руку.
– Давно не виделись…
– Неужели, – тут я окинул взором весь зал, – здесь кто-то стосковался по моим кулакам?
– Эй-эй, только не это! – испуганно воскликнул Жорж. – Кстати, ты должен заведению сотку «зеленью» за последний шухер. Разломанный стул – раз, – начал он загибать пальцы, – посуда – два…
– Так бы ты сразу и сказал, – довольно невежливо перебил я бармена, – что рад не мне, а моему кошельку. Но с чего ты взял, что должен платить я, а не те два хмыря, которые затеяли ссору? Я никогда первым не лезу на рожон, ты это знаешь.
– М-м… как тебе сказать…
– А ты скажи прямо: эти двое, когда пришли до памяти, потихоньку улизнули, не заплатив ни за выпивку, ни за разгром. Я прав?
– Ну, где-то так… Но мне-то что делать!? Хозяин взял за глотку и говорит – плати со своего кармана. Где у меня такие деньги? Тут почти каждый день что-то ломают и бьют. Охрана всегда в стороне, а я должен отдуваться за всех.
– Жорж, не прикидывайся бедной сироткой. Или тебе не хватает на кирпичи? Так по-моему ты дачку уже отгрохал. И забор поставил.
– К-к… Какую дачку!?
– Жорж, не наводи тень на плетень. Ты знаешь, где я работаю и кем. Это теперь моя специальность – тайное делать явным. Кроме того, что ты купил четырехкомнатную квартиру в центре, так у тебя еще остались деньги и на двухэтажный коттедж в Дачах. За машину я уже и не вспоминаю. По-моему, у тебя новая «тойота». Однако, ты очень бережливый человек, Жорик… У меня так не получается.
Лицо бармена от волнения пошло пятнами.
– Тихо! – прошипел он сквозь зубы, опасливо покосившись на официантку, которая, усевшись неподалеку на высокий круглый стульчак, что-то сосредоточенно подсчитывала на миниатюрном калькуляторе. – Ты мне друг?
– О чем базар…
– Тогда давай этот вопрос замнем для ясности. Зачем кричать на весь бар? Люди у нас завистливые…
– И то верно. Я не против. Замнем, так замнем. В том числе и ту сотку «зеленью», которую ты хочешь повесить на меня.
– Забудь! – замахал руками бармен. – Это я по глупости. Ты возле стойки сядешь или?…
– Или.
– Момент… – Жорж подозвал одного из официантов, и тот быстро освободил мой любимый столик в углу.
Я сделал заказ, сел за стол, и с удовольствием вытянул свои длинные ноги, которые от беготни начали гудеть.
Народ постепенно прибывал. В баре «Шаловливые ручки» полный комплект обычно случался только по праздникам или когда выступала стриптизерша Алия. Она была чистокровной русачкой, но шарила под восточную красавицу.
Надо было видеть, что она вытворяла перед обалдевшими мужиками. Ее гибкое тело, казалось, не имело костей. Но главное, чем Алия выигрывала по сравнению с другими девушками, – это потрясающая сексуальность.
Она била из нее ключом.
Алия избегала откровенно вызывающих поз и телодвижений, чем так грешит основная масса красоток, зарабатывающих на жизнь слегка завуалированным развратом в общественных местах.
Мало того, Алия, в отличие от товарок, была еще и одета; если, конечно, можно было назвать одеждой прозрачные шаровары и полупрозрачный лифчик. Но ее в меру мускулистый животик вытворял такое… такое… – нет, даже моего таланта записного болтуна не хватает, чтобы живописать это потрясающее зрелище.
Мужики просто шалели и осыпали ее деньгами. А что творилось в кабинетах, отделенных от общего зала тяжелыми бархатными портьерами!
Собственно говоря, именно из-за них бар «Рука удачи» и переименовали в «Шаловливые ручки».
В кабинетах (вернее, кабинетиках; их размеры были весьма скромны) собирались не только джентльмены, но и леди, исповедующие несколько нестандартное удовлетворение своих сексуальных желаний. Они подглядывали за действом возле хромированного столба, и наслаждались по полной программе.
Помешать им не имел права никто. Даже официантов они вызывали по звонку.
А если кто-то из посетителей бара все-таки нарушал их уединение (что обычно случалось на хорошем подпитии и чрезвычайно редко), то он улетал из «Шаловливых ручек», как птичка (в буквальном смысле этого слова), – охранники выбрасывали его на мостовую. При этом не помогали никакие извинения и уговоры.
Место в отдельном кабинете стоило денег, но народ, вкушающий там кулинарные и иные изыски бара, был далеко небедный…
– Алия сегодня будет? – спросил я халдея.
– Только для вас, – ухмыльнулся официант.
Мы были знакомы, но не накоротке. Его звали Германом, и он когда-то служил в пехоте, в должности командира роты.
Из армии Геру ушли. Ему еще и повезло, что его не посадили. Однажды он отметелил совсем распоясавшегося «деда», который измывался над новобранцами, и немного не рассчитал свою силу.
Сержант до самого дембеля провалялся в госпитале, а Герману предложили как можно скорее сваливать на гражданку. Наверное, он был неплохим офицером, так как батя, комполка, отнесся к нему очень снисходительно.
Герман долго слонялся без дела, пробовал себя в бизнесе, но свободный полет у него не получился, а затем отставного капитана присмотрел Жорж, который был правой рукой владельца бара, и даже, как поговаривали, его компаньоном. И нужно сказать, Жорж не прогадал.
Гера не только исполнял обязанности официанта, но и, когда нужно, весьма эффективно помогал охране. Он был крепким парнем.
– Как дела? – спросил я.
– Нормально. Хату купил…
– Дом?
– Нет, квартиру. Здесь, неподалеку…
– С чем тебя и поздравляю.
Мы приязненно улыбнулись друг другу – Гера знал, что я тоже бывший военный – и он побежал выполнять другие заказы. А я, устроившись поудобней, начал лечить нервную систему крепкими коктейлями, на которые Жорж (нужно отдать ему должное) был непревзойденный мастер.
Я люблю ресторанный шум. В нем легче думается. За свою воинскую службу я так наелся тишины, что первое время после демобилизации едва не затыкал уши, когда выходил на оживленные городские улицы.
В горах, где я и кантовался большей частью, нужно было скользить бесплотной тенью; мы даже не говорили шепотом, а изъяснялись жестами. Иногда приходилось часами лежать в засаде, изображая из себя кочку, а она, как известно, безгласная и совершенно неподвижная.
Тот, кто думает, что это очень легко – не вагоны же с цементом разгружать – пусть сам попробует посидеть в полной неподвижности хотя бы час или попытается несколько суток не разговаривать.
Пока я разминался первым коктейлем, бар постепенно заполняли праздные личности, в основном зеленая молодежь. Среди них я чувствовал себя старцем, едва не библейским Мафусаилом, поэтому посматривал на всех свысока – как и положено патриарху. А также завсегдатаю бара, имеющему определенные преференции.
Но заходили в «Шаловливые ручки» и люди постарше; они и заполняли кабинеты. Нужно сказать, что в кабинетах отдыхали не только клиенты, падкие на «клубничку».
Нередко в них устраивались переговоры, благо в баре почти всегда стоял шум, и подслушать что-либо было проблематично, в особенности, если в примыкающие кабинеты посадить охрану. Переговорщиками могли быть как бизнесмены, так и бандиты.
Правда, в последнее время они легли на дно и высовываются лишь изредка. Наш президент мужик конкретный; сказал, что будет мочить бандитов даже в сортире, и выполняет свое обещание. (Что не очень характерно для политиков, в большей своей массе записных лжецов и словоблудов).
К сожалению, за годы построения развитого капитализма в стране так много расплодилось бандитов и разной другой шушеры, в том числе и солдат «пятой» колонны, прикормленных Западом и страстно ненавидящих свою родину, что у властей, по-моему, не хватает на них патронов.
Заняли бы у Америки, что ли… под наши газовые и нефтяные месторождения.
Наконец появилась и Алия. Я посмотрел на часы – точно, ровно одиннадцать. Она очень грамотно выбирала время для своего эротического танца. Обычно к одиннадцати посетители бара уже были на хорошем подпитии, но не в ауте, когда человек не вяжет лыка и не соображает, что творит.
Поэтому ее смотрели как великолепный аттракцион, гиперсексуальное шоу, за которое не жалко заплатить от своих щедрот. Не все же такие жлобы, как я. Но у меня есть отмазка.
Я считаю, что высокое искусство должно быть бескорыстно. А иначе, почему выдающиеся художники, артисты, писатели обычно заканчивают свою жизнь в нищете. И не только в нашей стране, как это ни странно…
Я так засмотрелся на выступление Алии, что на какое-то время отключился от действительности – да-а, умеет она подать товар лицом… и не только – то есть, перестал по своему обыкновению зорко следить за ситуацией в баре;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37