Но сейчас верила, что это было ей очень необходимо. И Маркусу тоже. Он сейчас облегчил душу. Да и ей легче, потому что он поверил.
— Не знаю почему, но мне очень хотелось это знать, — проговорила она. — Ведь это было давно?
— Да. Тебе тогда не было и двенадцати, — сухо ответил Маркус.
— Ты по-прежнему зол на меня? — Джудит внимательно смотрела на него. — О, ты имеешь на это полное право.
Маркус нахмурился. Ее признание смешало все его сомнения в одну кучу.
— Нет, я не сержусь. Ты дала вовлечь себя в очень опасную аферу, но довольно чисто из нее выпуталась. Просто я разочарован, что ты раньше не задала мне этих вопросов. Зато теперь между нами все ясно до конца.
»Какое там до конца? — подумала Джудит, ощутив в его голосе горечь. — О чем сейчас спрашивать, если я лгу и буду продолжать лгать?»
— А что делать, если Грейсмер все-таки решится раздуть скандал? — спросила она, чтобы сменить тему.
Лицо Маркуса снова стало суровым.
— Он не сделает этого.
— Но как ты можешь быть уверен в этом?
— Моя дорогая Джудит, прошу не сомневаться в этом. Поверь мне, с Грейсмером я могу справиться.
Джудит посмотрела на его застывшее лицо, на решительные складки в уголках рта, на его глаза, наконец, и все сомнения, если такие и были, сразу же отпали. Маркус справится не только с Грейсмером, но и с любым, кто рискнет вмешаться в его жизнь.
— Тебе надо в постель, — неожиданно мягко произнес он. — Вечер, который ты провела — особенно то время, у умывальника, — измотает любого.
Маркус, наверное, представил сейчас себе эту сцену, потому что невольно улыбнулся. Ему стало почти жаль Грейсмера. Он протянул Джудит бокал и миролюбиво сказал:
— Будь умницей и допей свой портвейн. Это тебя согреет.
Ответная улыбка Джудит была слабой и вымученной. Она послушно выпила портвейн, и ей действительно стало лучше.
— А теперь наверх. — Маркус принял у нее бокал. — Я поднимусь позднее, когда ты уляжешься в постель.
— Меня надо будет сегодня убаюкать, — жалобно проговорила она.
Маркус крепко обнял ее.
— Я буду с тобой всю ночь. Иди. — Он уткнулся носом в ее благоухающие волосы. — Я приду сразу же, как только Милли поможет тебе переодеться.
И он не выпускал Джудит из объятий всю ночь. Спала она очень тихо, ей снились воздушные шары, большие и маленькие. Они летали среди какого-то неясного тревожного хаоса и громко лопались.
Глава 28
Прошло несколько дней. И вот, сидя за завтраком, Маркус получает письмо от старого друга, полковника Моркби из седьмого гусарского. Это было приглашение на торжественный ужин, который полк устраивает в честь Артура Уэлсли, герцога Веллингтона, маршала Гебхарда Леберехта фон Блюхера и генерала Карла фон Клаузевица. Ужин состоится в среду, 12 декабря, в восемь часов вечера, в расположении полка.
Именно на 12 декабря был назначен бал у герцогини Девоншир.
Маркус допил кофе и подумал, что неизвестно, как еще отреагирует Джудит на то, что он не будет присутствовать на этом балу. В ряду предрождественских приемов это событие было главным. Там соберется высший свет Лондона. Не почувствует ли она себя на этом балу одинокой? Хотя почему? Там наверняка будут брат и ее приятельницы. К тому же Джудит не та женщина, которая станет требовать обязательного его присутствия на этом балу, зная, как ему хочется пойти в другое место. «Не сомневаюсь, она поймет, как для меня важно приглашение полковника Моркби».
Он вышел из гостиной и направился в спальню жены. Там было жарко и даже душно от пара, смешанного с парфюмерными ароматами. Огонь в камине полыхал вовсю. Рядом с ним стояла медная сидячая ванна. Маркус вначале даже зажмурился, затем открыл глаза и улыбнулся.
Милли доливала в ванну воды из кувшина, а Джудит ногой пробовала температуру. Волосы у нее были заколоты высоко на голове, и… эти заколки и были сейчас ее единственной одеждой.
— Доброе утро, — улыбнулась она мужу. — Я думаю, что так хорошо, Милли. Но пожалуй, принеси еще пару кувшинов, на потом. Маркус, я принимаю ванну, — проинформировала Джудит.
— Я вижу. — Он посторонился, чтобы пропустить Милли с пустыми кувшинами.
— Видишь, решила понаслаждаться утром горячей водой. — Она влезла в ванну. — Жаль, что ты не можешь присоединиться ко мне.
— А кто сказал, что не могу?
— Любой скажет. — Она оперлась головой о край ванны и подогнула колени так, что они слегка показались из воды. — Ведь ты уже одет для выхода в город, значит, купанием со мной тебя уже не соблазнишь.
— Я бы с радостью соблазнился, но мне надо идти к Анджело.
Джудит села в ванне прямо, и немного воды выплеснулось через край на подстеленную рядом простыню.
— Как бы мне тоже хотелось научиться фехтовать!
— А вот это для меня удивительно. — Маркус снял сюртук и начал закатывать рукава рубашки. — До сих пор я был уверен, что в мире не осталось ничего, чего бы ты не умела. Неужели ни один из поклонников не смог научить тебя фехтовать?
— Как ни печально это признавать, но нет. — Она вновь откинулась на край ванны, наблюдая сквозь прищуренные веки за его приготовлениями. — Может быть, ты возьмешься за мое обучение?
— С превеликим удовольствием. — Маркус взял лавандовое мыло и намылил ей спину.
— Зачем ты встал на колени? Ты же помнешь брюки.
— Дорогая, они же вязаные, в обтяжку. Так что с ними все будет в порядке, — заверил Маркус. — И с моей женой, надеюсь, тоже. Да, я совсем забыл, — пробормотал он, опуская руку ниже, под воду. — Я получил приглашение на ужин в гусарский полк, на среду. Ты не возражаешь, если я не буду сопровождать тебя на бал?
— Кто тебя пригласил?
Джудит пыталась изобразить любопытство, хотя ответ ей был хорошо известен: ведь это приглашение организовал Чарли. Вначале он был озадачен просьбой Джудит, но потом его вполне удовлетворило объяснение, что она хочет сделать Маркусу приятное, что на балу муж все равно будет скучать, а со старыми друзьями хорошо проведет время.
Не скрывая радости по поводу предстоящей встречи с товарищами в полку, Маркус рассказал жене то, что она уже и так знала. Это чуть успокоило ее исстрадавшуюся от вынужденного обмана душу.
Появление Милли положило конец упражнениям Маркуса с мылом. Он бросил его в воду, вытер руки и встал.
— Я покидаю тебя, рысь. Продолжай наслаждаться ванной.
— Прежде чем уйти, не забудь сказать Джону, чтобы он сообщил, что ты принимаешь это приглашение.
— Не забуду. — Он нежно поцеловал Джудит. — Как хорошо, когда жена тебя понимает! Такая жена — чистое сокровище.
Какую же паутину она сплела! Эта мысль последние дни не покидала Джудит.
Бернард Мелвилл украдкой бросил взгляд на своего партнера за карточным столом. Что-то Давенпорт сегодня много пил. Волосы растрепались, взъерошились, несколько прядей свесилось на широкий лоб, и он то и дело отчаянными жестами их взлохмачивал. В течение трех часов Себастьян проигрывал, проигрывал безнадежно.
Бернард находился в состоянии восторженного возбуждения, какое чувствует охотник, загнавший дичь. Он уже перестал считать, сколько выиграл, и знал, что Себастьян находится сейчас в таком состоянии, в такой лихорадке, что уже не в состоянии задуматься о размерах своего проигрыша. Он доставал ассигнации, пока они были, а когда закончились, начал писать долговые расписки. Причем совершенно спокойно, словно не понимая, что делает. Их уже у Бернара скопилась целая стопка.
Бернард дважды применял крапленую карту: когда Себастьян выигрывал предыдущий заход, а граф был так настроен все время побеждать, что не мог допустить даже небольшого проигрыша. Запахло кровью, Грейсмер уже чувствовал ее на кончике языка. Еще какой-нибудь час, и этот Давенпорт будет полностью разорен.
— Себастьян, сколько можно сидеть за картами? Ты и так уже провел за ними почти весь вечер! — увидев рядом с Грейсмером гору ассигнаций и долговых расписок, воскликнул подошедший к столу Харри Миддлтон. — Пойдем, дружище, а то мы с тобой совсем сегодня не общались.
Бернард не сумел сдержаться, так разозлился на это бесцеремонное вмешательство:
— Оставьте его в покое, Миддлтон. Вы что, не видите, что мы на половине игры?
Себастьян вскинул голову и, увидев друга, изумленно улыбнулся:
— Черт побери, Харри, я совсем потерял чувство времени. — Его глаза вновь сфокусировались на картах. — Последний заход, Грейсмер. На сегодня я прекращаю. — Он беззаботно рассмеялся и сбросил валета червей.
Бернару ничего не оставалось, как согласиться с окончанием игры. Закончив заход, Себастьян отбросил карты и зевнул.
— Сколько я проиграл сейчас, Грейсмер? Бернард подсчитал очки:
— Девяносто восемь.
— Немало. — Себастьян снова зевнул. — Подсчитайте, пожалуйста, сумму моих долговых расписок, и завтра утром я пришлю вам чек моего банка.
Сумма ошеломляющая, и должна была произвести соответствующий эффект. Но граф не заметил у партнера пи дрожащих рук, ни опустившихся уголков рта. Себастьян просто внимательно посмотрел на цифру, поднял брови и присвистнул.
— Надеюсь, вы предоставите мне шанс отыграться, милорд? — вежливо спросил Давенпорт.
— Конечно. Завтра, на балу у герцогини Девоншир.
В предвкушении завтрашнего триумфа Бернард облизнул губы. Себастьян кивнул и рассмеялся: вроде бы все это для него было несерьезно.
— Почему бы и нет? Завтра так завтра. Может быть, удастся сравнять счет. — Он обнял Харри за плечи, и они двинулись прочь.
— У меня такое впечатление, Себастьян, что ты проигрался в пух и прах, — озабоченно заметил Харри.
— Я все себе верну, Харри. Завтра.
— Я же говорил тебе: не садись за стол с Грейсмером. Он так играет, что любого обчистит.
Себастьян взглянул на друга, и Харри с удивлением отметил, что сейчас перед ним стоит уже совсем другой Себастьян.
— Я тоже игрок, Харри, — мягко произнес тот. — И Грейсмер завтра убедится в этом. Подождем до завтра.
У Харри аж мороз пошел по коже. Такого Себастьяна он еще не видел и никогда не слышал таких жестких ноток в его голосе.
Глава 29
На следующее утро.
— Грегсон, когда появится мой брат, пошлите его прямо в желтую гостиную. Для всех остальных меня дома нет.
Джудит пересекла холл, направляясь к лестнице, и задержалась поправить букет хризантем в медной вазе, что стояла на низком мраморном столике.
— Да, миледи, — поклонился Грегсон.
В это утро в голосе ее светлости были какие-то незнакомые ему твердые нотки. Как будто она чем-то взволнована или раздражена.
Джудит прошла в свою рабочую комнату и села за шахматную доску. До прихода брата оставался час. Надо хоть немного отвлечься. Скоро они начнут готовиться к вечерней игре и расстанутся часа в четыре, а то и позже. Вечером Давенпорты завершат то, к чему готовились столько лет.
На душе у Джудит было тревожно, ставки в предстоящей игре были самыми высокими в их жизни, и все-таки, несмотря ни на что, она чувствовала хорошо знакомое и приятное возбуждение — как и обычно перед игрой.
Себастьян прибыл вовремя. Он сбросил сюртук, закатал рукава и бросил на стол колоду карт.
— Давай начнем с пик, потому что твои сигналы о пиках и червях легко спутать. Я хочу посмотреть, можно ли что-нибудь улучшить.
Джудит кивнула и взяла веер.
Они работали до полудня, прерываясь только на игру в шахматы. Наконец Грегсон пригласил их на ленч. Когда в гостиную вошел Маркус, он застал свою жену и ее брата поедающими устриц и холодных цыплят, причем в полной тишине.
— Если бы я не знал вас, то мог бы подумать, что вы поссорились, — заметил он, накладывая себе устриц.
— Нет, — натянуто улыбнувшись, отозвалась Джудит. — Мы просто думаем, каждый о своем. Как провел утро?
Маркус начал было делиться новостями, но вскоре понял, что его не слушают. Он сделал паузу, ожидая, заметят ли они, что рассказ не закончен, но этого не случилось. Маркус пожал плечами и молча продолжил трапезу.
— Джу, сегодня вечером ты ужинаешь дома? — неожиданно спросил Себастьян.
— Нет. Я буду у Хенли, — ответила она. — Изобель перед балом устраивает ужин.
— Очень хорошо, — улыбнулся Маркус и наполнил свой бокал. — Я не люблю, когда ты ужинаешь одна, рысь.
— Обычно мне удается избегать одиночества, — ответила она, вскинув брови.
В ее словах и улыбке Маркус ощутил какую-то напряженность. «Неужели Джудит действительно поссорилась с Себастьяном?» — удивился он и предложил жене:
— Милая, у тебя есть чем заняться после ленча? Может быть, покатаемся верхом в Ричмонд-парке, на дворе чудесная погода.
Она покачала головой:
— В любой другой день с удовольствием, но сегодня у нас с Себастьяном дела, которые мы не можем отложить.
— О! — Маркус бросил на стол салфетку, не сумев скрыть, как не понравились ему слова жены. — Ну, тогда мне пора.
— С завтрашнего дня тебе никогда больше не надо будет обманывать. А пока, — сказал Себастьян, — пошли займемся делом.
К пяти часам они полностью восстановили свою прежнюю форму. Давенпорты знали, как играет Грейсмер, когда играет честно, и какие ухищрения применяет, когда жульничает. Теперь они разработали свою систему, против которой крапленые карты графа не действовали.
— Мы сделали все, что могли, — сказал наконец Себастьян. — Конечно, как всегда, элемент случайности не исключается.
— Грейсмер игрок, который чует, когда пахнет кровью, — сказала Джудит. — Мы-то с тобой знаем, что это такое. Он уже не остановится, пока не проиграется сам или не ограбит партнера подчистую…
— Но это буду не я, точно, — твердо заявил Себастьян.
— Нет, это будешь не ты, — Джудит протянула руку.
Они молча соприкоснулись ладонями, Себастьян наклонился, чмокнул сестру в щеку и ушел. Джудит дождалась, пока его шаги не стихли внизу, и поспешила в спальню. Она легла на кровать на спину и закрыла глаза. Перед ней сразу же возникла картина, состоящая из одних игральных карт.
Агнес Баррет в сопровождении Грейсмера прибыла в особняк Девонширов к десяти часам. Это было немного рано, но в рамках приличий. Они коротали время, прохаживаясь из салона в салон, дважды танцевали, пока Агнес не пригласил один из знакомых ее захворавшего супруга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42