Но он это прячет до сих пор».
— Значит, ты решил развлечься с кокеткой Джудит? — Ее пальцы блуждали по его телу. — Я видела, ты танцевал с ней на прошлом балу.
— Мне главное увидеть, как будет унижена чертова гордость Маркуса Девлина, как она будет повержена в прах. Вот что для меня главное, дорогая! А Джудит поможет мне это осуществить. Если, конечно, ты не возражаешь, — добавил он, иронически приподняв брови.
Агнес рассмеялась и коснулась пальцем его рта.
— Какая прелесть, дорогой! Ты собираешься ее соблазнить и спрашиваешь, не возражаю ли я? Напротив, мне это доставит огромное удовольствие. — Она засмеялась низким хриплым смехом. Ей было сейчас весело, и она хотела Бернара. — Ну, давай же, милый. Я и так жду целую вечность.
Но он оставил этот ее призыв без внимания. Грейсмер пристально смотрел на Агнес и видел, как в ее глазах появился хищный, жестокий блеск. Он был точным отражением такого же блеска в его глазах. Грейсмер знал — еще бы ему не знать! — как возбуждает ее каждая очередная пакость, которую они замышляли. Да, сейчас это обещает долгую и восхитительную ночь. Он приблизил свой рот к ее рту.
— Но будь осторожен, чтобы Твоя интрижка с женой Керрингтона не испортила дела с маленькой дурочкой Мортон, — пробормотала леди Баррет. — Тридцать тысяч фунтов па дороге не валяются.
— Нет, не валяются, — согласился он. — Тут наши мнения, как всегда, совпадают. — Он коснулся языком ее губ. — А когда они не совпадали, дорогая? Особенно если это касалось денег.
Джудит взяла с доски изящную белую мраморную пешку, с секунду поласкала ее в руке и, озорно улыбнувшись Маркусу, сделала очередной ход. Он был явно озадачен. Такого он не ожидал. Джудит обняла руками колени, чувствуя на правой щеке жар от камина.
— И что все это значит? — потребовал объяснений Маркус.
— У тебя есть возможность пойти точно так же. Это называется ферзевый гамбит, — весело объяснила она. — Это не совсем обычная комбинация, но достаточно известная.
— А что будет, если я поступлю иначе?
— Нет. Это единственный разумный ход. А вот потом начнется настоящее веселье.
Оба они сидели на полу. Маркус вытянул перед собой ноги и оперся спиной о ножку стола. На Маркусе были только рубашка и бриджи. Его сюртук, галстук, носки и башмаки были разбросаны по комнате.
— Через полчаса ты заставишь меня снять и рубашку и штаны, — покорно констатировал он.
— Заманчивая перспектива, — улыбнулась Джудит.
— Послушай, шансы явно неравные. За последние два часа ты проиграла только заколку и туфли.
— Ладно, я даю тебе фору. — Она сняла с доски ферзевого коня.
— А моя гордость?! — возопил он. — Нет, Джудит, с тобой невозможно играть.
— Давай сыграем в пикет, ради разнообразия. Двух часов в шахматы достаточно. Здесь тебе меня не одолеть.
— Погоди-ка, А не хочешь ли ты специально поддаться мне в пикет, чтобы спасти мою мужскую гордость?
— Если возникнет такая необходимость, то почему бы и нет, — озорно улыбнулась она.
— Ну что мне прикажете делать с такой женой? — Маркус протянул руки и перетащил ее к себе на колени.
— Что делать? Сыграть с ней в пикет. — Она провела пальцем по его губам. — Иного пути, чтобы я сняла одежду, нет.
С минуту он молча рассматривал ее лицо, смеющийся рот, веселые огоньки золотистых глаз.
— В пикете я не так сильна, как в шахматах. А ты, как известно, за карточным столом большой мастер.
— Но такого опыта, как у вас, сударыня-жена, у меня и в помине нет.
— Возможно. Нужда, как известно, оттачивает разум. — По лицу ее пробежала тень грусти.
— Расскажи мне о своем отце, — попросил Маркус. Это был тот редкий вечер, который они проводили вместе. После ужина Маркус застал жену в библиотеке. Она искала, что бы почитать на ночь. За день устала так, что на званый вечер к Денхолменам не пошла. Ну а потом все кончилось игрой в шахматы. Что-то в сегодняшнем вечере было неординарное, далеко выходящее за рамки тех чувственных наслаждений, которым они предавались обычно. Общение сейчас было совершенно естественным, и, повинуясь инстинкту, он осмелился постучаться в дверь, которая обычно была наглухо закрыта.
Джудит лежала тихо, прижав ухо к его груди.
— Кто был мой отец? Он был игрок, промотавший все, все свои земли, всю недвижимость… в общем, все.
— Но все же расскажи о нем… и, конечно, о себе и о Себастьяне.
Она пошевелилась на его коленях, чтобы сесть, и уставилась в огонь камина.
— Он уехал из страны и взял нас с собой. Наша мать вынести это все не смогла. Она удалилась в монастырь, где-то в Альпах, и вскоре умерла там. Отец намекал, что она наложила на себя руки. Мы были совсем маленькими, когда покинули Англию. Себастьяну было почти три года, и мне около двух. Вначале отец нанимал для нас нянек, а потом мы подросли и начали заботиться о себе сами. Где мы только не были; Вена, Рим, Прага, Париж, Брюссель и все города между этими столицами. Отец играл, и мы учились жизни: как ладить с квартирной хозяйкой, с торговцами и прочес. А потом мы научились играть. Отец часто болел.
Джудит сделала паузу. Глядя в огонь, она рассеянно протянула руку и взяла черного короля.
— А что с ним было? — тихо спросил Маркус, наблюдая, как она гладит руками мраморную шахматную фигуру.
— Черная меланхолия, приступы отчаяния. В такие моменты он не вставал с постели. Нам с Себастьяном приходилось изворачиваться, чтобы прокормить себя… и его.
Маркус погладил ее спину, ища подходящие слова. Но она неожиданно рассмеялась:
— В нашем тогдашнем существовании было много ужасного, но были и светлые стороны. Например, мы никогда не ходили в школу. Читали что хотели. Никто никогда не говорил нам, как и что делать: что есть, когда ложиться спать, Мы делали, что нам нравилось, сообразуясь, конечно, с необходимостью.
— Это тоже образование, и очень своеобразное, — заметил Маркус, снова привлекая ее себе на грудь. — Вне общепринятых рамок, но обширное. Такому образованию позавидовал бы сам Жан Жак Руссо.
— Да, наверное, он бы одобрил. Мы прочитали его «Эмиля» несколько лет назад в Париже.
Минуты три она смотрела на огонь.
Своим детям Маркус такого образования, наверное, бы не пожелал. Хотя он, видимо, решил, что детей у него все равно не будет… по крайней мере от этого брака.
— Ну и что? — спросила она. — Пикет?
— Нет, — ответил он. — Зачем мне выигрывать твою наготу, если есть более действенные методы.
— Что, век долог, да час дорог?
— Да, именно так.
Глава 14
Леди Петиция Мортон, дама из категории вечно больных, и сейчас полулежала в кресле среди подушек. Рядом стояла нюхательная соль и еще какие-то лекарства. А вообще, если бы не склонность к болезням, она была бы вполне симпатичной женщиной. И еще ее сильно портила постоянная жалость к себе. Говорила она, как и должно, печальным голосом, порой срывающимся на тихий визг.
— Так вы говорите, леди Керрингтон, что ваш брат только недавно приехал с континента?
— Да, сударыня, из Брюсселя, — ответила Джудит. Здесь, в гостиной Мортонов, она выполняла сейчас свои обязанности сестры. — После моего замужества он решил обосноваться в Англии.
Продолжая играть с бахромой своей шали, леди Мортон не сводила глаз с Себастьяна и Харриет. Они сидели на диване. Каштановые волосы Харриет контрастировали с рыжей головой Себастьяна. Они листали какую-то книгу и рассматривали иллюстрации.
— Я совсем незнакома с вашей семьей, леди Керрингтон, — проронила она.
»Иными словами, сколько стоит твой братец? Ты ведь это хотела спросить?» Для Джудит не составляло труда правильно понять замечание леди Мортон. Любая женщина с дочерью на выданье рада видеть у себя в гостиной сколько угодно молодых джентльменов, лишь бы у них были титулы, ну и, конечно, деньги. Всех прочих, как говорится, просим не беспокоиться. А если учесть, что Харриет была их единственной дочерью и наследницей солидного состояния, то тут вообще надо было держать ухо востро.
— Мы с братом жили за границей вплоть до смерти отца, — неопределенно произнесла Джудит. — Большую часть времени мы провели во Франции.
— А… понимаю. В фамильном замке…
Джудит улыбнулась и кивнула, вроде бы соглашаясь. Ей невольно сейчас вспомнилась череда грязных квартир, в которых им приходилось жить. Это и были их фамильные замки.
Улыбка леди Мортон стала мягче. Она благосклонно окинула взором свою дочь и Себастьяна, А впрочем, какие могут быть тут сомнения? Семья, с которой связал себя родственными узами маркиз Керрингтон, достаточно хороша и для Мортонов.
— Я надеюсь, вы и ваш брат как-нибудь окажете честь откушать у нас, — произнесла Летиция. — И лорд Керрингтон, разумеется, тоже, если, конечно, такое обыденное мероприятие, как семейный ужин, его привлечет.
— Мы будем счастливы принять ваше приглашение, — ответила Джудит.
Их разговор прервал приход Агнес Баррет. Они влетела в гостиную — сама любезность, — наклонилась поцеловать леди Мортон, облобызала Харриет, пожала ручку Джудит и одарила приветливой улыбкой Себастьяна. Он поцеловал ей руку и даже сделал небольшой комплимент по поводу платья. А одета она была в зеленый атласный редингот с маленьким жестким кружевным воротником. К нему в тон темно-зеленая шелковая шляпа с пером неведомой птицы красновато-коричневого цвета. Эффект был поистине ошеломляющий. Джудит даже почувствовала какой-то намек на зависть, хотя ей тоже было показаться совсем не стыдно.
— Летиция, а ведь я не одна. Со мной лорд Грейсмер. Я знаю, вы будете рады видеть его. — Агнес присела на низкий стульчик рядом с креслом леди Мортон. — Он просто без ума от Харриет и все тревожится, не простудилась ли она, когда мы вчера после обеда гуляли в парке. Действительно, ветер был тогда неприятный какой-то. Граф переживает, не слишком ли легко была одета мисс Харриет. Мне стоило большого труда убедить его, что всякая уважающая себя молодая дама не наденет сейчас ничего тяжелее легкой накидки. Ох, уж эта молодежь… — Она залилась дробным нежным смехом, а рука ее мягко поглаживала руку Харриет. — Какое прелестное дитя.
— Я надеюсь, лорд Грейсмер будет снисходителен ко мне, что я принимаю его в таком виде, — произнесла Летиция и поднесла к ноздрям флакон с нюхательной солью.
— Лорд Грейсмер, миледи.
Граф вошел в гостиную, прежде чем дворецкий закончил фразу.
— Леди Мортон… мисс Мортон. Я надеюсь, вы не простудились. — Он поклонился, — Я тревожусь, что вы, сударыня, упрекнете меня в жестокости за то, что потащил вашу дочь на такой свирепый ветер.
— С Харриет все в порядке, лорд Грейсмер. Но все равно приятно, что вы проявляете такое беспокойство, — проговорила Летиция Мортон.
— О, для Грейсмера все, что касается Харриет, имеет огромное — значение.
Агнес продолжала бить в одну и ту же точку. Произнося последнюю фразу, она улыбнулась Грейсмеру, и Джудит безошибочно расшифровала эту улыбку. Это была улыбка собственницы. Джудит еще раз внимательно посмотрела на них и внезапно поняла: Агнес Баррет и Бернард Мелвилл — любовники. Но если это так, почему же Агнес так печется о продолжении знакомства Грейсмера и Харриет?
— Давенпорт, вы, я слышал, перекупили у Грентхема его великолепную пару? Счастливчик! Опередили всех нас.
— О, я для сестры старался, — сказал Себастьян.
— Боже мой, леди Керрингтон! Вы ездите на высоком кабриолете? — Граф, видимо, был действительно удивлен.
— Начала только сегодня утром, — ответила Джудит. — Каретник доставил кабриолет вчера после полудня. Так что сегодня мой первый выезд.
— Ну и как?
— Великолепно. Гнедые идут замечательно.
— В клубе наездников вам все будут завидовать, — заметил Грейсмер. — Я знаю по крайней мере троих, которые зарились на лошадей Грентхема.
— С вашей стороны это очень рискованно, леди Керрингтон, — вмешалась Агнес. — И я удивлена, что Керрингтон так спокойно это воспринял. Мне всегда казалось, что он достаточно консервативен.
Джудит улыбнулась. Ее консервативный супруг просто не видел еще свою жену в этом весьма нетрадиционном экипаже. Она стояла у окна и смотрела на улицу, где конюх прогуливал лошадей Морганов, чтобы они не застоялись. В придорожной канаве копался маленький мальчик. Искал что-нибудь съедобное, в крайнем случае полезное. Из порванного рукава грязной курточки выглядывал острый голый локоть.
— Надеюсь, вы как-нибудь подвезете меня, — услышала она за спиной голос Грейсмера. — Хочу посмотреть, какая вы наездница, мадам.
— Можете во мне не сомневаться, сэр. — Она посмотрела через плечо, заставляя себя при этом улыбнуться. — У меня хорошая выучка, и буду рада ее вам продемонстрировать.
— А уж как я буду рад! — заверил граф, кланяясь и улыбаясь. — Меня только одно беспокоит: как воспримет Керрингтон, если увидит, какого пассажира вы взяли? У нас с ним… — он сделал паузу, подыскивая нужное слово, — по многим позициям разногласия, если можно так выразиться. Не знаю, упоминал ли ваш супруг что-нибудь об этом, — закончил он печальным топом.
Поначалу Джудит просто не знала, что на это ответить. Потом ухватилась за первое попавшееся.
— Он запретил мне водить с вами знакомство, — проговорила она, виновато улыбаясь. — Но поскольку не объяснил почему, я решила не подчиняться. — Последнее было произнесено с бравадой.
Грейсмер улыбнулся:
— Это все старые раны… Знаете, леди Керрингтон, старые обиды долго не забываются. Хотя, должен вам заметить, в теперешней ситуации многое позволяет надеяться, что прошлое наконец будет похоронено.
— Сэр, вы говорите загадками. — Она вертела в руках пряжку своей сумочки, пытаясь скрыть, как заинтересовали ее слова Грейсмера.
Он пожал плечами.
— Здесь замешаны любовь и ревность. Что-то среднее между романтической литературой и готической мелодрамой. — Грейсмер улыбнулся печальной задумчивой улыбкой, и так, что Джудит сочла бы ее вполне искренней, не знай она, что собой представляет этот человек. — Моя жена… моя покойная жена… была помолвлена с Керрингтоном. Ваш муж до сих пор не может мне простить, что я отнял ее у него.
— Марту?.. — прошептала Джудит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42