Когда карета въехала в город, Беатрис охватила невыносимая печаль. Как был бы счастлив ее отец, если бы ему довелось побывать здесь снова. Она оглядывалась вокруг и, казалось, слышала его удивленные восклицания. Город сильно изменился с тех пор, как она приезжала сюда пятнадцатилетней девочкой с широко раскрытыми глазами.
Беатрис знала, что Эдинбург разделен на две части – Старый и Новый город, но не Особенно удивилась, когда карета двинулась в сторону последнего. Кучер остановил лошадей напротив высоких чугунных ворот. Ждать пришлось недолго. Почти сразу же появились двое слуг и распахнули ворота.
Надежно скрытая за широкими складками юбок рука Девлена нашла руку девушки и ободряюще сжала, словно Беатрис была ребенком, боявшимся темноты.
Она повернула голову и взглянула на Девлена, но тот равнодушно смотрел в окно. Беатрис последовала его примеру, притворившись, что вид за окном интересует ее куда больше, чем ласковое прикосновение теплых пальцев Девлена, сплетенных с ее пальцами.
В городе снега было гораздо меньше, но на дороге и на деревьях все еще лежал искрящийся снежный покров. Карета свернула на широкую дорогу, усыпанную дробленым ракушечником. В следующий миг Беатрис увидела дом Девлена. Это был огромный особняк (никак не меньше Крэннок-Касла), окруженный со всех сторон великолепным парком.
Она не раз слышала о богатстве Девлена и знала, что он ведет крупные торговые дела, но до настоящего момента толком не представляла себе, кто он. И лишь разглядывая роскошный дом Гордона, она поняла, что снова неверно судила о нем.
– А чем вы занимаетесь?
Девлен повернулся и посмотрел на нее.
– Вам перечислить отрасли промышленности или назвать перечень предприятий, которыми я владею?
– А что короче?
– Отрасли, – усмехнулся он. – Список предприятий занимает две страницы в моих бухгалтерских книгах. Я занимаюсь перевозкой грузов, текстилем и торговлей, а еще строительством и мыловарением.
– Вы варите мыло?
– Мыловарение мы освоили совсем недавно. Должен признаться, это пока новое направление. Но мы активно экспериментируем. Пытаемся добавлять в мыло различные ароматы.
– Так вот почему от вас всегда так чудесно пахнет?
Улыбка Девлена погасла. Он бросил беспокойный взгляд на Роберта. Интересно, как бы он вел себя, если бы мальчика не было в карете? Но Беатрис не успела задуматься об этом, потому что Девлен продолжил свой рассказ:
– Я занимаюсь множеством вещей помимо этого. Например гвоздями, а еще хлопком. Сейчас мы как раз испытываем новые ткацкие станки. К тому же я совсем забыл упомянуть о своих кораблях и стекольных заводах. А сейчас я веду переговоры о покупке компании, которая изготавливает ружейный порох.
– Я и понятия не имела.
– Вы считали меня гедонистом?
Беатрис покачала головой. Она никогда не думала о Девлене как о промышленнике.
Фасад трехэтажного дома из красного кирпича украшали высокие окна с белыми рамами, по дюжине на каждом этаже. Два флигеля, словно распростертые крылья, тянулись вдоль изогнутой подъездной дорожки. Белая двойная дверь располагалась вровень с дорожкой. Ее единственным украшением служил массивный медный молоток. Дом Девлена ничем даже отдаленно не напоминал Крэннок-Касл.
Беатрис вышла из экипажа и остановилась, оглядывая особняк. Здесь могло бы поместиться тридцать таких домиков, как ее собственный. Девлен предложил ей руку. Опираясь на нее, она приняла невозмутимый вид, словно для нее было обычным делом заходить в такие великолепные дома, да еще рука об руку с владельцем.
Роберт бежал вприпрыжку впереди. Ему не терпелось поскорее войти в дом. Беатрис не стала его одергивать. Несколько часов неподвижного сидения в карете совсем измучили мальчика. Неудивительно, что ему захотелось подвигаться.
«Пусть лучше порезвится сейчас, – решила Беатрис, – чем потом, когда от него потребуется безукоризненное поведение».
Они шли молча. О событиях прошлой ночи не было сказано ни слова. Беатрис могла бы подумать, что все случившееся – лишь плод ее воображения, если бы не легкая саднящая боль, напоминавшая о том, что минувшую ночь она провела в объятиях мужчины. Сейчас Девлен походил на вежливого и приветливого дальнего знакомого. Он держался так, словно они никогда не вели доверительных бесед, не делили пищу и кров, а уж тем более ложе.
Что связывало их? Беатрис ничего не знала о его жизни. А он? Девлен вообразить бы себе не смог тот кромешный ад, через который ей пришлось пройти в последний год. Беатрис шла по посыпанной гравием дорожке, шла рука об руку с мужчиной, лишившим ее девственности. Беатрис шла и перебирала в памяти все свои разговоры с этим непостижимым человеком. С незнакомцем, которого она принимала за друга, пока не узнала, какая глубокая пропасть разделяет их.
Перед дверью появился слуга и сделал знак двум лакеям. Все они, словно марионетки, склонились перед Девленом, прежде чем открыть дверь. Роберт молча прошел вперед, Девлен и Беатрис последовали за ним.
Оказавшись в холле, Беатрис остановилась и огляделась. На мгновение у нее перехватило дыхание, но Роберт и Девлен держались невозмутимо, будто не заметили ее замешательства.
Над огромным холлом высотой в три этажа возвышался сверкающий стеклянный купол, сквозь который лились потоки света. Ярко блестел изразцовый пол, под самым куполом по кругу располагались алебастровые резные фигурки птиц всевозможных форм и размеров. Они выглядели как живые.
Черные и белые клетки пола сменяли друг друга в шахматном порядке. Чтобы сложить такой узор, даже на меньшем пространстве потребовалось бы великое множество изразцов, а холл в доме Девлена, казалось, простирался в бесконечность.
В глубине холла Беатрис увидела массивный круглый стол красного дерева, на котором стояла большая серебряная ваза с цветами.
– О, цветы! – выдохнула Беатрис, испытав немалое облегчение от того, что голос вернулся к ней. – На земле лежит снег, а у вас свежие цветы?
– За домом находятся оранжереи. Там круглый год цветут цветы.
– Ну конечно, – кивнула Беатрис, стараясь придать голосу светскую непринужденность. – Наверное, вы часто, устраиваете здесь приемы? Балы и всякое такое?
– Иногда я принимаю гостей, – весело усмехнулся Девлен.
Беатрис почувствовала себя деревенской девушкой, никогда не выезжавшей за пределы Килбридден-Виллидж. Конечно, она посещала Эдинбург, видела его достопримечательности. Но разве могла она подумать, что увидит так близко одно из чудес этого города, что ей посчастливится жить в таком роскошном, величественном особняке? Жилище Девлена поразило Беатрис. Она и не представляла себе, что дом окажется таким великолепным.
– Здесь легко может поместиться целый оркестр, а вы этого даже не заметите, – восхищенно вздохнула она.
– Обычно оркестр играет на втором этаже. Там находится бальный зал.
Беатрис не успела больше ни о чем спросить. Из глубины холла навстречу им шла женщина. Вот она приблизилась, и изумление на ее лице сменилось приветливым выражением.
– Не ожидала увидеть вас снова так скоро, сэр.
– Крэннок-Касл оказал нам не слишком хороший прием, миссис Андерсон. Надеюсь, наше неожиданное вторжение не причинит вам неудобств.
– Ну что вы, сэр. Вы ведь знаете, комнаты для гостей всегда готовы к приезду ваших друзей.
Интересно, сколько же друзей у Девлена? И как часто они останавливаются у него в доме? Задавая себе подобные вопросы, она вконец растерялась – ведь ей нет никакого дела до жизни Девлена.
Миссис Андерсон метнула в ее сторону взгляд, но тут же отвернулась, одарив улыбкой Роберта.
– Ваша светлость… – Она весьма убедительно изобразила реверанс, принимая во внимание ее почтенный возраст. – Какая радость видеть вас снова.
– Спасибо, миссис Андерсон, – без всякой подсказки ответил Роберт. Однако последовавшие за этим слова не отличались вежливостью. – У вас нет того шоколадного печенья, что мне так понравилось в прошлый раз?
– Уверена, мы что-нибудь для вас найдем, ваша светлость. Желаете, чтобы печенье доставили вам в комнату?
Надо отдать ему должное, Роберт немедленно повернулся к гувернантке.
– Вы не против, мисс Синклер?
– Вам не помешает перекусить – ведь позавтракали вы довольно давно.
– Наверное, вы бы тоже не отказались от печенья, – улыбнулся Девлен и сделал знак миссис Андерсон.
Почтенная дама снова смерила взглядом Беатрис и тут же отвела глаза.
– Я сейчас же распоряжусь подать обед в малую столовую, сэр.
– Думаю, мы куда больше устали, чем проголодались, миссис Андерсон. Нам выпало беспокойное путешествие. Пока мы обойдемся печеньем, но давайте сегодня поужинаем пораньше.
– Конечно, сэр.
– Мисс Синклер – гувернантка Роберта. Она останется с нами.
– Мисс Синклер. – Миссис Андерсон чопорно кивнула Беатрис, и ее губы скривились в принужденной улыбке, такой же теплой, как ледяной ветер за окном. Эта вежливая гримаса предназначалась одному лишь Девлену, и обе женщины об этом знали. – Я покажу вам вашу комнату.
– В этом нет нужды, миссис Андерсон, – вмешался Девлен, излучая приветливость радушного хозяина. – Я сам покажу мисс Синклер ее спальню. Думаю, голубая комната ей понравится.
– Она довольно далеко от покоев его светлости, сэр.
Экономка и хозяин обменялись долгими взглядами.
– Совершенно верно, миссис Андерсон, – сказал, наконец Девлен. – Но мисс Синклер – гувернантка его светлости, а не няня. Голубая комната подойдет как нельзя лучше.
На этот раз экономка ответила ему улыбкой столь же унылой, как и та, что досталась Беатрис. Миссис Андерсон явно не одобряла выбор хозяина.
Щеки гувернантки запылали, но она не сказала ни слова, а молча последовала за Девленом и Робертом наверх по широкой лестнице. Старинная архитектура Крэннок-Касла поразила воображение Беатрис, но фамильное имение герцогов Брикинов не выдерживало никакого сравнения с этим величественным особняком в центре Эдинбурга.
– Сколько у вас слуг? – с неподдельным интересом спросила Беатрис, желая поддержать разговор.
– Семнадцать. Намного больше, чем в Крэнноке.
– Вы забыли про конюшню, Девлен. Мой кузен держит четырех конюхов и одного старшего, который отвечает за лошадей, мисс Синклер.
– Правда?
– Лошади заслуживают никак не меньше внимания, чем мебель или картины, за которыми так тщательно следят в этом доме, сметая с них пыль, – усмехнулся Девлен. – Надо будет непременно показать вам моих лошадей, мисс. Синклер.
– К сожалению, я полная невежда в том, что касается лошадей, – призналась Беатрис. – Мы никогда не держали их, и мне они всегда казались такими огромными.
– Что ж, мы постараемся восполнить этот пробел в вашем образовании, мисс Синклер. Да и Роберту будет полезно узнать немного больше о лошадях. Такой урок ему не помешает.
Они поднялись на второй этаж. Теперь Беатрис могла полюбоваться холлом, разглядывая стеклянный купол над головой. Казалось, изумительные резные птицы вот-вот расправят крылья и вспорхнут со стен.
– Что это за птица? – спросила Беатрис, показывая на одну из причудливых алебастровых фигур.
– Белый пеликан. Уроженец Северной Америки.
Девлен удивленно посмотрел на нее, и Беатрис вдруг поняла, что ведет себя несколько странно. Она не могла отделаться от ощущения, что совершенно неверно судила о Девлене Гордоне. Ее поразило не столько его богатство, сколько то воодушевление, с которым он говорил о своих делах. Когда он рассказывал о мыле, кораблях и стекольных заводах, чувствовалось, что эти вещи по-настоящему ему интересны.
Беатрис всегда восхищалась людьми увлеченными, знающими, чего они хотят, искренне преданными своему делу. Она родилась женщиной, а значит, должна была стремиться стать сначала женой, а потом матерью. Любые другие устремления не находили понимания в обществе, ведь они только мешали бы женщине выполнить свое главное предназначение. Но вокруг Беатрис никогда не увивались толпы поклонников. Она не обладала яркими дарованиями. Откровенно говоря, могла похвастать всего одним талантом – талантом выживать вопреки всему. Выдержав испытания минувшего года, полного бед и лишений, она по-прежнему продолжала бороться за жизнь.
Девлен шел по коридору впереди, а Беатрис следовала за ним. Похоже, экономка возмутилась не на шутку. Она так и кипела негодованием. Может, Беатрис стоило вмешаться?
Временами Девлен искоса поглядывал на свою спутницу, словно хотел измерить разделявшее их расстояние, а потом быстро переводил взгляд на Роберта. Эти загадочные взгляды смущали Беатрис.
Ей хотелось разобраться в своих чувствах, но надо было как следует все обдумать. За последние сутки успело произойти слишком многое: сначала мертвые птицы, затем поспешное бегство в Эдинбург, и самое главное – минувшая ночь.
Какую же глупость она совершила! Разве можно быть такой идиоткой! Но повторись все снова, она поступила бы точно так же. Акт любви сопровождается болью. Его уж слишком переоценивают! Он того не заслуживает. Но она отважилась совершить его, и лучше сожалеть о содеянном, чем вечно терзаться мыслями о том, на что так и не решилась.
Теперь она уже не та Беатрис Синклер, не какая-нибудь деревенская девушка из Килбридден-Виллидж, а гувернантка герцога Брикина и женщина, подарившая свою девственность выдающемуся промышленнику и коммерсанту Девлену Гордону.
Наступит время, и Беатрис вернется в свою деревню, но она уже никогда не будет прежней серой мышкой, ничем не примечательной и незаметной. Теперь люди станут обращать на нее внимание, ну хотя бы из-за выражения ее глаз, в которых будет явственно читаться тоска по прошлому.
Трудно сказать, когда это произойдет. Сколько пройдет недель, месяцев или дней, прежде чем Девлен отошлет ее из Эдинбурга? Когда Роберт отправится в школу? Или когда Камерон Гордон так разгневается из-за внезапного отъезда племянника, что уволит дерзкую гувернантку…
Беатрис не знала, сколько времени ей отведено, не умела предсказывать человеческие мысли и поступки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40