– Чем я тебя так огорчил? – несколько раздраженно спросил он. – Я просто предложил тебе навестить мой дом.
– Да, тайком пробраться к тебе и в одиночестве играть на фортепьяно, чтобы ни на кого дурно не повлиять!
– Дорогая моя девочка, ты несешь полную чушь…
– Чушь? Ты собираешься пригласить все графство, чтобы познакомить со мной?
Джек промолчал.
– Смею сказать, некоторые джентльмены будут рады пококетничать с твоей любовницей, – с горечью добавила она. – Они напьются и потребуют, чтобы я танцевала на столе!
Джек обнял ее и начал целовать, чтобы успокоить. Ада тотчас же замолчала, закрыла глаза и обмякла. С тех пор как они приехали в Девоншир, она играла с ним как кошка с мышкой, и это сводило его с ума. Он нестерпимо хотел ее, и это желание причиняло ему боль, но он был слишком деликатен, чтобы применять силу к такому красивому и беззащитному существу.
– Ада, ради бога, скажи мне, что тебя угнетает? Чем я провинился? Что такого непростительного я совершил?
Ада объяснила, в чем дело: она одинока, напугана, все ее презирают. Живя с сестрами в Лондоне, она не понимала, как относятся люди к таким девушкам, как они, но теперь рядом с ней никого нет, и денег у нее тоже ни пенни…
– Дорогая, ты не должна поддаваться дурным мыслям! – воскликнул Джек, чье великодушное сердце переполнилось жалостью. – Я всегда буду заботиться о тебе. Обещаю.
– У тебя тоже нет денег, – заметила она. – Пока ты не женишься.
– Что ж, тогда мы поженимся, – легкомысленно произнес он. Ему было невыносимо видеть ее такой несчастной, и он уже был готов заплатить любую цену за благосклонное дозволение ее любить.
Ада перестала плакать, хотя по-прежнему выглядела расстроенной.
– Ты имеешь в виду тайное бракосочетание, от которого потом отречешься?
– Разумеется, нет! Я не давал тебе повода так плохо думать обо мне.
– Значит, ты представишь меня твоей родне как будущую жену? Прежде чем я соглашусь, они должны официально признать меня!
Джек задумался о своей родне: привередливой матери, для которой самая благородная молодая леди будет недостаточно хороша для ее единственного сына; о дяде, но его он быстро сбросил со счетов; замужних сестрах и их мужьях, возможно более терпимых, чем старшее поколение. А вот особых надежд относительно честолюбивой Марии с ее мужем, членом парламента, или серьезной Люси с ее шотландским лордом он не питал. И конечно, была еще Анна.
Она была младшей в семье, ей еще не исполнилось двадцати одного года, но с самого детства для всех она была настоящим наказанием. Своенравная кокетка. На ее брак с Филиппом Дейнджерфилдом дали согласие только затем, чтобы она не убежала из дома. Пожалуй, он мог рассчитывать, что Анна проникнется симпатией к Аде. А Дейнджерфилды жили менее чем в пятидесяти милях от Сомерсета.
– Ты же знаешь, что большинство моих родственников сейчас находится слишком далеко, чтобы представить тебя им, – ответил Джек. – Однако моя младшая сестра с мужем живут недалеко отсюда. Завтра я поеду к ним в Олчестон, переночую там, а во вторник привезу их сюда. Зачем? Анна тебе очень понравится, и, когда ты с ней подружишься, твое положение упрочится!
– Но согласится ли она приехать?
– Если я попрошу, она приедет! – самоуверенно ответил он.
Некоторое время Ада смотрела на него; потом обняла и уткнулась лицом в его плечо.
– Ах, Джек, дорогой мой Джек, какая же я скотина! Я никогда не верила, что ты так благороден и добр! Я не заслуживаю такой доброты!
Джек так обрадовался этому спонтанному проявлению любви, что даже забыл о своем несколько неопределенном положении: он не был уверен, помолвлены они или нет.
В любом случае неуверенность спасала его от необходимости думать, что значит жениться на девушке из семьи Гейни и иметь тещей эту старую каргу.
Он собирался уехать рано утром в понедельник, но все откладывал из-за каких-то срочных дел (в том числе долгого и нежного расставания с Адой) и только ближе к полудню тронулся в путь в легком открытом кабриолете, где не хватило места даже для слуги, которому пришлось скакать вслед за ним верхом. Он еще не успел подъехать к главным воротам усадьбы, когда они неожиданно открылись и в них въехал экипаж.
Это был парный двухколесный экипаж, управляемый лордом Фрэнсисом Обри, последним человеком, которого Джек хотел бы видеть!
Однако избежать встречи не представлялось возможным. Экипаж приближался: две лошади, обливающиеся потом от долгой езды по холмам, и лорд Фрэнсис, восседающий на высоком сиденье над колесами. «Как обезьяна на палке», – непочтительно подумал племянник. За спиной лорда сидел слуга в ливрее.
Экипажи поравнялись, дядя с племянником взмахнули хлыстами и осадили лошадей.
– Зачем вы приехали сюда? – спросил Джек.
– Я приехал проверить наши родовые земли.
– А… Что ж, сейчас я не могу вернуться назад. Мне нужно в Олчестон!
– В самом деле? А что ты сделал с очаровательной Адой? Уже влюбился в нее? Я мог бы предупредить тебя, что может случиться. Женщины ее профессии не предназначены для того, чтобы увозить их из родных мест. Они, как некоторые сорта кларета, не переносят путешествий.
Джек нахмурился:
– Если не возражаете, я хотел бы с вами поговорить без свидетелей.
– Мы уже, насколько я вижу, без свидетелей, – заметил дядя, глядя на траву и деревья и совершенно игнорируя двух слуг. При слугах он всегда говорил все, что хотел, но Джек никак не мог перенять у него эту привычку.
Увидев выражение муки на лице Джека, лорд Фрэнсис жалостливо произнес:
– Я не думаю, что ты собираешься мне сказать нечто удивительное для Танстолла или Робертса. Доброе утро, Робертс, – подумав, обратился он к слуге Джека.
– Доброе утро, – ответил Роберте, глядя себе под нос и еле сдерживаясь от смеха.
Джек знал, что его нарочно провоцируют. Этот маленький человечек иногда бывает прилипчив как овод.
– Как вам будет угодно, сэр, – выйдя из кабриолета, недовольным тоном произнес он.
Мгновение спустя лорд Фрэнсис последовал за ним.
Когда они немного отошли от экипажей, Джек без обиняков изложил свои новости.
– Должен вам сообщить, что я попросил Аду стать моей женой!
Он наблюдал за дядиным лицом. Усмешка исчезла с него, как свет… Фрэнсис Обри неожиданно рассердился:
– Боже правый, тебя нельзя было отпускать одного! Она беременна?
– Нет. По крайней мере… я так не думаю.
(А может быть, этим и объясняется нервное, подавленное состояние Ады?)
– Ты так не думаешь! Ты даже не задумался о последствиях, поселив эту маленькую проститутку в доме, который когда-то принадлежал твоей матери! А раньше – моей. Неужели у тебя совершенно отсутствует чувство приличия? Сейчас тебе кажется, что ты влюблен… что ж, в этом нет ничего необычного, но скоро ты протрезвеешь! Этой девушке нечего продавать, ты уже все купил и за все заплатил, так какого черта тебе даст женитьба на ней?
Разумеется, обоим было прекрасно известно, что женитьба Джека раз и навсегда положит конец ненавистной опеке, но того настолько переполняло чувство сострадания к Аде и негодования против Фрэнсиса, что он искренне забыл о столь прозаичном мотиве и начал высокопарную речь с замечания, что ему претит думать о выборе невесты, словно о покупке телки, хотя дяде Фрэнсису этого, безусловно, не понять. Он хочет спасти Аду. Джек пространно говорил о ее серьезном желании ступить на путь истинный и о том, что даже в таком неприглядном окружении она сохранила утонченность души.
– В доказательство этого могу сказать, сэр, что вместо того, чтобы ухватиться за мое предложение и безотлагательно сыграть свадьбу, она отказалась дать мне ответ и даже переехать ко мне, пока не будет принята моей родней. Даже вы должны признать, что она ведет себя очень достойно, и это делает ей честь!
Лорд Фрэнсис ничего не признал.
– Поэтому ты и едешь к Анне? – только спросил он.
– Да. То есть… я собирался завтра привезти ее сюда.
Вдруг ему пришло в голову: если он уедет и оставит беззащитную Аду с Фрэнсисом, тот вполне может заявиться в коттедж и запугать ее так, что она оставит всякую надежду на свадьбу. Конечно, дядя не имеет никакого законного права вмешиваться в их отношения, но Ада может этого не понять. Фрэнсис очень хитер, да и язык у него довольно злой. Бедной малышке Аде с ним не совладать.
Фрэнсис, должно быть, догадался, о чем думает Джек, потому сдержанно произнес:
– Ну что ж, поезжай в Олчестон и поговори с Анной. Уверен, ее мнение для тебя более приемлемо, чем мое. Не бойся оставить Аду; обещаю, что до твоего возвращения я и близко не подойду к коттеджу!
Джека удивило это неожиданное предложение перемирия. Ему очень хотелось поехать к сестре; он нуждался в ее поддержке и полагал, что не сможет получить ее, не объяснив ей всей ситуации при личной встрече. Письмо не произведет желаемого эффекта; он не мастер писать письма. Поэтому он принял рыцарский жест дяди за чистую монету и решил в конце концов поехать в Олчестон.
Джек сел в кабриолет и уехал. Фрэнсис Обри еще несколько минут стоял на аллее, погрузившись в раздумья.
Глава 6
В самом начале третьего часа во вторник Каролина сидела в небольшой каменной беседке в самом конце Хойл-Парка, из которой открывался вид на Мартленд и море. Винни и Бен играли на холме, заросшем можжевельником и папоротником. А мопс Хорас, принюхиваясь, выискивал кроликов.
Шел шестой день их пребывания в Девоншире. По-прежнему стояла жаркая погода, и большую часть утра они провели на пляже, купаясь и собирая ракушки, которые потом отполируют, аккуратно рассортируют по размеру и форме и очень художественно украсят ими коробочки для булавок. У Лавинии от длительного пребывания под палящим солнцем разболелась голова, и она прилегла отдохнуть; младшие дети с няней играли в саду за фермерским домом, а Винни и Бен после легкого завтрака и обязательного отдыха попросили разрешения пойти поиграть в долине. Каролина вызвалась присмотреть за ними.
– Но не думайте, что вам удастся уговорить меня снова бегать с вами, – предупредила она. – Я буду сидеть в наблюдательной башне и наслаждаться прохладой.
Когда она была в возрасте Винни, то называла эту беседку наблюдательной башней; странное, никому не нужное маленькое сооружение всегда интриговало ее. Высокая стена, огораживающая Хойл-Парк, внезапно заканчивалась у обрыва высокого холма над Мартленд-Маут. Дальше никакого ограждения не требовалось: лесистая граница доходила до моря, и подняться в Заповедник со скал, расположенных внизу, было невозможно.
Стена тянулась от калитки футов на двадцать и там заканчивалась замысловатой беседкой. Внутри стояла грубая скамья, и Каролина любовалась превосходной панорамой скал, простирающейся слева, склоном холма, на котором играли дети, и долиной, уходящей к морю. Был отлив, и мокрый песок сверкал, как зеркало. С другой стороны открывался вид на тропинку, крышу фермерского дома и кроны деревьев в саду.
Кругом все дышало спокойствием, и лишь одно маленькое облачко омрачало радужное настроение Каролины. Она случайно услышала, как на ферме говорили, будто накануне в Парк неожиданно приехал лорд Фрэнсис Обри. Это было в высшей мере досадно, и Каролина надеялась, что Лавиния не узнает, что человек, который когда-то обманул ее, находится рядом. Иначе расстройства нервов не миновать! Вероятно, стоит прислушаться к намеку миссис Даффет о том, что возможность встречи с лордом Фрэнсисом крайне невелика.
Бен и Винни строили в папоротнике шалаш. Время от времени они бегали в лес и возвращались с охапками листьев. Каролина наблюдала за ними минут десять и только потом заметила отсутствие одного из членов компании.
– Где Хорас? – крикнула она.
Винни огляделась, а Бен спокойно ответил:
– Убежал в лес.
– В лес? Полагаю, с ним ничего не случится. – Каролина знала, что вторжение животного в частное владение чревато неприятностями, поэтому, преодолев лень, встала и отправилась на поиски Хораса, взяв с собой детей.
Миновав скрипучие ворота, они вошли в лес. После открытого пространства долины там им показалось темно, хотя по-прежнему было очень жарко. Ветер с моря, постоянно дующий над Заповедником, шевелил вершины самых высоких деревьев, но не проникал сквозь пелену неподвижных веток, густые заросли кустов и вереска.
Каролина с детьми шли по заросшей мхом Заповедной тропе и звали Хораса. Но песика нигде не было.
У Каролины возникло странное чувство, будто время остановилось. Было что-то таинственное и в Заповеднике, и в коттедже, стоящем на поляне, где, как сказочная принцесса, жила любовница лорда Элтема. В голове у Каролины промелькнула фраза: «La belle au Bois Dormant». He Спящая красавица, как по-английски, а более романтично: «Принцесса из Спящего леса».
Дойдя до коттеджа, они впервые увидели Аду Гейни. В нескольких футах от них в кресле, вынесенном в сад, одиноко сидела молодая женщина в легком муслиновом платье. Каролина узнала васильковоглазую сирену, с которой встретилась две недели назад возле Элтем-Хаус.
Она остановилась, и девушки долго смотрели друг на друга. Каролине хотелось заговорить, но вызывающий взгляд жрицы любви лишил ее дара речи. Пока она стояла, мучаясь от глупой неуверенности, Винни нарушила тишину:
– Вот… вот Хорас!
И действительно, маленький охотник, толстенький и задыхающийся, просеменил к ним. Пожурив и приласкав его, компания вернулась в Мартленд.
А девушка в белом платье так же неподвижно сидела в саду. Из окна коттеджа у нее за спиной раздался высокий мелодичный звон часов.
Глава 7
К дому в Хойл-Парке вела прямая липовая аллея. Сам дом, серое здание эпохи Тюдоров, вполне соответствовал положению семейства Обри, которое давно жило здесь в окружении нетитулованных, мелкопоместных дворян. Дед Джека переделал южный фасад в более современном стиле и добавил оранжерею, но этим его нововведения и ограничились. Джек предпочитал этот полный достоинства и сдержанности дом своему театрально-вычурному особняку в Кенте.
Но, проезжая во вторник по аллее под палящим дневным солнцем, он не был настроен любоваться великолепными клумбами и искусной резьбой по камню в обрамлении эркеров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20