С 1948 года Хо Ши Мин послушно следовал линии Коминформа на разоблачение и осуждение Тито. Как и Мао, он почитал Сталина и поместил портрет последнего на видном месте в Ханое, где он оставался долгое время и после смерти Хо Ши Мина.
Барбара Такман предполагает, что Хо Ши Мин мог бы стать индокитайским Тито, но Индокитай был еще менее похож на однонациональное государство, чем Югославия. Два других народа, населявших этот полуостров, лаосцы и камбоджийцы, всегда относились к вьетнамцам с неприязнью.
Начиная с момента разрыва со Сталиным в 1948 году и до чехословацкого кризиса, разразившегося через двадцать лет, Тито удалось сохранить свою страну независимой как от капиталистического, так и от коммунистического блоков. С 1953 года Тито уделял особое внимание установлению связей с бывшими колониальными странами в Африке, Азии и Латинской Америке. Благодаря своим частым визитам в эти горячие точки планеты и обратным визитам в Югославию лидеров «третьего мира», Тито стал неформальным главой организации «неприсоединившихся» государств, которая процветала в 60-е и начале 70-х годов. Такая бурная международная деятельность, доходившая иногда до смехотворного панибратства, помимо всего прочего, удовлетворяла страсть Тито к туризму и до некоторой степени служила интересам Югославии. Она открыла рынки югославскому экспорту, особенно изделиям машиностроения, и обеспечивала занятость югославским специалистам, которые ввиду своей относительно невысокой квалификации вряд ли нашли бы работу на Западе. Значительно повысился и престиж страны. Для Тито же самым важным было то, что он стал руководителем третьего, довольно аморфного блока, занявшего позицию между Востоком и Западом. Тито мог бы сказать о себе, перефразируя известное изречение лорда Каннинга: «Я создал третий мир, чтобы восстановить равновесие между первым и вторым».
Интерес Тито к «третьему миру» впервые стал очевиден зимой 1953/54 года, когда Югославия еще не преодолела своих разногласий с СССР и в то же время вступила в конфликт с Западом по поводу будущего Триеста. Первым, к кому начал искать подходы Тито, был еще один знаменитый правитель, император Эфиопии Хайле Селассие, последний в роду, который берет свое начало от царицы Савской. Он властвовал с 1916 года, но коронован был лишь в 1930 году. В 1936 году в Эфиопию вторглись итальянцы Агрессия фашистской Италии началась в 1935 году.

, Хайле Селассие был смещен с трона диктатором Муссолини и покинул страну. В 1941 году он вернулся к власти с помощью британской армии и с тех пор правил этой экзотической страной, принимая помощь и советы от различных иностранных держав, но не вступая ни с кем в союз и не принимая на себя никаких обязательств по отношению к кому бы то ни было. В 1953 году он попросил Югославию прислать своих специалистов, главным образом врачей. В Белграде часто встречались люди, которые, поссорившись с женой, не поладив с начальством на работе или просто перебрав лишку, начинали высказывать намерения отправиться в Аддис-Абебу и начать там новую жизнь. Союз между этими двумя эксцентричными странами стал очевидным после того, как Тито в качестве первого главы иностранного государства посетил Эфиопию, а в 1954 году ответный визит в коммунистическую Югославию нанес император Хайле Селассие, Лев – победитель Иуды, избранник Бога и король королей Эфиопии.
Югославия хотела также извлечь из Эфиопии прибыль. Помимо отправки врачей, она послала туда и строителей, которые начали возводить в Аддис-Абебе больницу, однако когда эфиопское правительство прекратило финансирование проекта, работы остановились. В 50-е годы одна югославская компания победила в конкурсе на подряд по строительству плотины на водопаде Тизизат неподалеку от того места, где Голубой Нил вытекает из озера Тала, чтобы начать свой 2750-мильный путь к морю. Вода, отведенная плотиной, должна была крутить лопасти гидроэлектрической турбины, изготовленной заводом имени Раде Кончара в Загребе. Главный инженер жил в маленьком городке Бахир-Дар, где у него было комфортабельное бунгало и цветник с изумительными по своей красоте цветами. В доме висел портрет Тито, а в буфете имелся неплохой ассортимент шотландского виски. Он говорил о своих эфиопских работниках с тактом, но не мог скрыть пренебрежительного отношения: «Они, как бы это лучше сказать, необученные. Так себе работники». Некоторые из его коллег были менее сдержанны на этот счет. Однажды я повстречал трех югославов в баре Гондара – всего в городке было три заведения подобного рода, очень грязных и обшарпанных, где девушки с такими именами, как, например, Лем-Лем, танцевали с посетителями за бутылку пива. Один из трех югославов вытащил из кармана револьвер и приказал мне убираться вон, но затем передумал и начал что-то бормотать себе под нос. Его коллеги стали изливать мне свои печали, почувствовав во мне свежего человека: «Вы думаете, что эфиопы хорошие люди? Они плохие на все сто процентов. Проучившись всего год, эфиоп уже воображает себя инженером… Да они хуже, чем черногорцы!» Второй собеседник, также хорват, не согласился: «Черногорцы не такие тупые, но в некоторых отношениях они еще хуже, чем эфиопы. Но это уже политика» Уэст Р. Снова в гостях у белых племен. Лондон, 1978, стр. 8-9.

.
После визита Хайле Селассие в Югославию Тито отправился в долгую поездку по странам Азии, конечным пунктом которой стал город Бандунг в Индонезии, где состоялась конференция глав двадцати девяти азиатских и африканских государств. Это было в 1955 году, еще до того, как «ветер перемен» принес независимость десяткам африканских стран. Зимой 1958/59 года, когда в советско-югославских отношениях вновь наступило ухудшение, Тито отправился в трехмесячное путешествие, побывав в Индонезии, Индии, Шри-Ланке, Эфиопии, Судане и Египте. Причем в последней из этих стран он приобрел особого союзника в лице полковника Насера.
В угоду египетскому руководителю Тито поставил под угрозу отношения Югославии с Францией, согласившись оказать помощь алжирским националистам. На пресс-конференции в 1959 году президент де Голль включил Югославию в число стран Восточной Европы, чьи режимы, установившиеся при помощи советских штыков, рухнули бы в случае проведения свободных выборов Павлович С. К. Югославия. Лондон, 1971, стр. 226.

. В благодарность за помощь Тито полковник Насер поддержал идею проведения первой конференции неприсоединившихся государств, которая состоялась в Белграде в 1961 году. Тито воспользовался своим положением хозяина конференции, чтобы придать ей просоветскую, антизападную направленность. В то время это служило его целям.
Тито встречался и с жестокими лидерами-психопатами, каких тоже было немало в «третьем мире», такими, как Иди Амин из Уганды, но никогда не сближался с ними. Не оказывал он поддержку и террористическим организациям, например, Африканскому национальному конгрессу, получившему субсидии из Советского Союза. И Хайле Селассие, и Сиануку угрожали коммунистические террористы советской или китайской закваски. Несмотря на то, что эти забавы стоили Югославии недешево, она иногда получала неплохие прибыли от сотрудничества с неприсоединившимися странами. Завод имени Раде Кончара продавал трансформаторы и генераторы по всему «третьему миру». На верфях Сплита и Риеки строились корабли для индийского торгового флота. Югославы стали сооружать крупные объекты в Африке – конференц-зал Организации африканских государств в Габоне и дворцовый комплекс в Центрально-Африканской Империи.
В ходе чехословацкого кризиса 1968 года Тито к своей большой досаде обнаружил, что большинство неприсоединившихся стран либо обошли молчанием советское вторжение, либо даже одобрили его. Чтобы заручиться поддержкой своей точки зрения, Тито в конце 1969 году предпринял длительное турне по Африке от Алжира до Дар-эс-Салама, а затем по Восточной Африке до Каира, где встретился с полковником Насером в двадцать третий раз за пятнадцать лет. На третьей конференции неприсоединившихся стран, проводившейся в Лусаке в 1970 году, Югославия все еще была единственным европейским членом организации, которая поставила перед собой задачу изгнать из Африки белых. Кроме того, Тито исполнилось уже семьдесят восемь лет и он начал терять страсть к путешествиям. Однако в «третьем мире» у него было много молодых почитателей, включая панамского лидера Омара Торрихоса, друга знаменитого романиста Грэма Грина, который написал о нем в книге «Мое знакомство с генералом». Торрихос сказал, что Грин напоминает ему Тито.
Соперничество Тито с советским блоком и его несомненный авторитет в движении неприсоединившихся стран способствовали тому, что его имя постоянно мелькало в газетных заголовках, в то же время его главное достижение во внешней политике – сближение с Западной Европой, отошло на задний план. Особенно наглядно это проявилось на примере отношений Югославии с ее двумя старыми врагами – Австрией и Италией. В мае 1945 года, когда Тито выдвигал притязания на Южную Каринтию и большую часть Венеции-Джулии, югославской армии в Триесте противостояли западные союзники, угрожавшие войной. Массовые убийства итальянцев во время «Сорока дней», а также сербов и словенцев, выселенных из Австрии, создали Тито репутацию фанатика и чудовища. В течение следующих трех лет Триест был после Берлина самым опасным местом на всем протяжении «железного занавеса». После того, как на австрийско-югославской границе были сбиты американские самолеты, в нью-йоркской прессе появились призывы сбросить на Белград атомную бомбу. Даже после ссоры со Сталиным Тито заявлял, что Югославия никогда не снимет с повестки дня вопрос о Южной Каринтии. Еще в октябре 1953 года он поговаривал о том, что пошлет танки в Триест. Но через несколько лет Австрия и Италия стали близкими друзьями Югославии.
В мае 1955 года, когда Хрущев нанес свой первый визит в Югославию, признав, что существуют «разные дороги к социализму», Советский Союз подписал договор о прекращении военной оккупации Австрии. После церемонии в Бельведерском дворце австрийское правительство заявило о том, что Австрия будет поддерживать и защищать «постоянный нейтралитет», не присоединится ни к какому военному блоку и не допустит создания иностранных военных баз на своей территории.
Вскоре в Югославию хлынул поток туристов сначала из Австрии, а затем из Германии. Зимой они отдыхали на лыжных курортах в горах, а летом на побережье. В конце 50-х мне случилось побывать в Бледе, в Северной Словении. Там я встретил одного капитана югославской армии, который в отпуске подрабатывал тем, что обслуживал сексуально озабоченных германских и австрийских туристок. Во время войны словенцы были самыми ярыми противниками немцев и итальянцев и самыми фанатичными коммунистами. С конца 50-х годов сотни тысяч югославов устремились на поездах через Австрию в Германию, Швецию или Бельгию в качестве иностранных рабочих («гастарбайтеров»). Через несколько лет многие из них вернулись на автомобилях, купленных на заработанные деньги. Уровень жизни в Словении был теперь почти таким же, как и в Каринтии по ту сторону границы.
Югославско-итальянские отношения наладились вскоре после того, как в Лондоне в 1954 году был подписан договор, урегулировавший проблему Триеста. Одним из первых проявлений нормализации отношений стало увеличение объема двусторонней торговли и инвестиций. Особенно обрадовало югославских рядовых граждан-потребителей решение о строительстве в Крагуеваце автозавода при помощи всемирно известной автомобильной фирмы ФИАТ. Процесс сближения двух стран породил увлечение итальянской культурой и стилем во всем, начиная от искусства и кинематографа и кончая одеждой, поп-музыкой и футболом.
Постепенно югославы помирились со своими прежними закоренелыми противниками – Ватиканом и Итальянской коммунистической партией (ИКП). Заключение в тюрьму архиепископа Степинаца привело к разрыву дипломатических отношений с Ватиканом в октябре 1953 года, во время триестского кризиса. Отношения стали улучшаться после смерти Степинаца в 1960 году и после Второго ватиканского собора 1962 года. В 1966 году был подписан протокол о восстановлении дипломатических отношений.
Отношения Союза коммунистов Югославии (СКЮ) с Итальянской компартией улучшились в 1955 году после визита Хрущева в Югославию. ИКП сочувствовала «титоизму» в Польше и безоговорочно встала на сторону Тито во время чехословацкого кризиса в 1968 году. В 50-е годы, еще до начала разговоров о «еврокоммунизме», ИКП стала открытой, прагматичной и здравомыслящей. Органы местного самоуправления, находившиеся под контролем коммунистов, например, в Болонье, функционировали эффективно. И даже там, где их участие в муниципальной жизни было эпизодическим – в Венеции и Палермо, они показывали себя с лучшей стороны. Во всех этих городах в 60-е годы коммунисты говорили с симпатией о «югославском пути к социализму».
Триест сам являлся ярким свидетельством сближения.
Словенцы в горных окрестностях Триеста свободно передвигались в обоих направлениях через границу, которая когда-то была самым жутким участком «железного занавеса». На празднике, посвященном завершению виноградного сезона, который мне довелось посетить в Сан-Антонио в Боске, всего лишь в ста ярдах от границы с Югославией, я увидел югославских милиционеров, поднимающих бокалы с вином; на сцене пел хор из Любляны, и все знали югославские песни. Это была та граница, где во время моей службы в армии по беглецам стреляли из пулеметов. Теперь же здесь присутствовали и югославские солдаты в форме, которые попадали сюда, в Триест, фуникулером из Опчины. Югославские гости в Триесте выглядели самодовольно, даже триумфально. «Раньше мы приезжали сюда за качественными товарами, – сказала мне покупательница в магазине, – теперь же мы ездим сюда, потому что здесь дешевле».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65