Почему они остановились? Может быть, колеса увязли в грязи? И где Итан?
Долго ждать ответа не пришлось. Спустя мгновение дверца кареты распахнулась, и граф быстро проскользнул внутрь, принеся с собой холодный запах дождя и лошадиного пота.
Его черные волосы, ниспадавшие на воротник сюртука, вымокли, по лицу стекали струйки воды. Прежде чем он успел захлопнуть за собой дверцу, порыв ветра швырнул в карету пригоршню дождевых капель, и тетя Вильгельмина, всхрапнув, проснулась.
— Ну что? — пробормотала она. — Приехали мы наконец?
Стянув кожаные перчатки для верховой езды и проведя рукой по мокрым от дождя волосам, Итан ответил:
— Еще по меньшей мере час езды — О Господи! Это путешествие никогда не кончится! — воскликнула тетя Вилли. — Подумать только, я должна таскаться по всей округе в поисках матери какого-то младенца!
Просто уму непостижимо!
Сняв промокший плащ и бросив кислый взгляд настоявший рядом с тетей Вилли саквояж, Итан нехотя уселся рядом с Джейн и заметил.
— Но должен же кто-то сопровождать мисс Мейхью Лучше вас с этой задачей никто не справится. И простите великодушно за то, что потревожил ваш сон.
— Я вовсе не спала, а вязала Джейн шарф. — Нащупав лежавшие у нее на коленях моток черной пряжи и деревянные спицы, тетя Вилли возобновила прерванное занятие. Спицы ритмично застучали — У нас в Уэссексе зимы бывают холодными и промозглыми. Помяните мое слово, она может простудиться и заработать ревматизм. Будет тогда мучиться так же, как я.
— Я не боюсь холода, тетя, — недовольно возразила Джейн. — У меня горячая кровь.
Взгляд Итана скользнул по ней, быстрый, враждебный, словно молния, пронзающая темное небо. И только заметив его, Джейн поняла, что Итан мог превратно истолковать ее слова.
Джейн бросило в жар. Совсем некстати вспомнились их жаркие объятия. Да какое, собственно, ей дело до того, что Итан о ней думает! И тем не менее Джейн понимала, что ей есть до этого дело.
Она была рада, что надела одно из своих новых платьев, шелковое, густого медного оттенка, поверх которого накинула длинную ротонду золотистого цвета. Было немного непривычно и в то же время необыкновенно приятно, что она одета так же модно и изящно, как и все лондонские знакомые Итана. Леди Розалинда выбросила всю старую одежду Джейн. Траурные платья отдали старьевщику, и, по правде говоря, Джейн нисколько об этом не жалела. Ей нравилась ее новая одежда: платья, шуршащие при ходьбе, с глубокими декольте, от которых она чувствовала себя несколько скованно, — было такое ощущение, словно она выставляет напоказ свою женственность, — шелковые чулки с кружевными подвязками, тончайшее белье. Всякий раз, когда она проходила мимо зеркала, она невольно останавливалась и пристально вглядывалась в свое отражение, не в силах поверить, что эта изысканная особа и в самом деле она.
К сожалению, Итан, похоже, остался совершенно равнодушен к ее новому образу.
— Через несколько миль будет постоялый двор, — хмуро сказал он. — Если гроза не прекратится, остановимся там и переждем. — И он уставился на стекавшие по стеклу дождевые потоки.
Прогремел гром, и густую темноту прорезала вспышка молнии. Джейн попыталась сосредоточиться на стихах, которые читала, и не могла. Мешал сидевший рядом мужчина. Она чувствовала исходящий от него запах дождя, кожи и дорогого одеколона. Он сидел всего в нескольких дюймах от нее, и до Джейн доносилось тепло его тела. Хотелось протянуть руку и пригладить черные завитки его мокрых волос. Но больше всего хотелось, чтобы он вновь ласкал ее, чтобы прильнул к ее губам долгим поцелуем, как тогда, в беседке…
«Какая же ты все-таки идиотка! — выругала себя Джейн. — Взгляни правде в глаза! Ведь этот поцелуй ничего для него не значил. Итан, этот негодяй, соблазнил на своем веку десятки… нет, сотни женщин. Так что о нечаянном любовном свидании в саду со страдающей от безнадежной любви старой девой он уже вряд ли помнит». И дождь, барабанивший по крыше, казалось, подтверждал ее слова.
Спицы тети Вильгельмины стучали все медленнее, медленнее, и наконец их совсем не стало слышно. Вновь раздался тихий храп. Пора задать Итану несколько вопросов, не дающих ей покоя, решила Джейн.
— Что это у вас за книга? — вдруг спросил Итан.
Вздрогнув от неожиданности, Джейн крепко вцепилась в книгу.
— Эта? — шепотом, боясь разбудить тетю, переспросила она. — Это сборник стихов Уильяма Блейка.
— «Пламя! Бушует пламя! Его стихи чаруют дам банальными словами!»
Услышав это издевательское перефразирование известных строк, Джейн едва сдержала улыбку.
[В переводе С.Я. Маршака они звучат так:
Тигр, о тигр, светло горящий
В глубине полночной чащи!
Чьей бессмертною рукой
Создан грозный образ твой?]
— И вовсе они не банальные, — возразила она. — Блейк пишет прекрасные стихи.
— В таком случае почему вы смотрите куда угодно, только не в книгу? Полно вам, признайте, что я прав: эти стишки — не что иное, как сентиментальная, примитивная чушь.
— Вовсе нет! — Почувствовав, что начинает выходить из себя, Джейн глубоко вздохнула и спокойным тоном сказала. — Итан, я не хочу ссориться. Мне необходимо сказать вам кое-что важное.
Итан скользнул взглядом по ее груди.
— Если это касается той ночи, когда был бал, то я не хочу об этом слышать.
Что он имеет в виду? Порцию или поцелуй?
Скорее всего Порцию.
— Я знаю, вы сердитесь на меня за то, что я устроила леди Порции встречу с вами, и мне хочется извиниться перед вами.
Бросив на нее странный взгляд, Итан заявил:
— Терпеть не могу женщин, сующих нос не в свое дело.
Джейн смело встретила его взгляд.
— Я хотела восстановить справедливость. И считаю, что имею право знать. Вы поможете ей?
— Она отказалась от моей помощи. — Итан перевел взгляд на окно. — Так что ваша совесть может спать спокойно. Вы сделали все, что могли.
— Отказалась? — Джейн недоверчиво захлопала ресницами. — Ничего не понимаю… Может быть, вы предложили ей мало денег?
— Я предложил купить для нее дом в деревне, но ей нужно было пять тысяч фунтов, чтобы покрыть карточные долги.
Джейн была настолько потрясена, что даже лишилась дара речи.
Пять тысяч фунтов? Она представить себе не могла, что Порция запросит такую сумму, да еще на покрытие карточных долгов!
Итан молча барабанил пальцами по колену, и у Джейн сложилось впечатление, что он чего-то недоговаривает.
— Вы хотите сказать, карточные долги Джорджа Смоллетта? Ведь в карты играют мужчины.
Итан насмешливо вскинул брови.
— Вижу, вы не утратили своего умения делать предположения.
— Тогда расскажите мне всю правду, чтобы мне не нужно было гадать.
— Правда заключается в том, что некоторыми людьми, независимо от того, мужчины они или женщины, овладевает болезненная страсть к азартным играм. Соблазн выиграть настолько велик, что они ставят на кон все свои деньги, жилище, даже еду для своих детей. А когда все проигрывают, начинают играть в долг.
Джейн содрогнулась от ужаса. Неужели леди Порция была рабой своей слабости и побоялась или постыдилась в ней признаться?
— Но ведь, насколько мне известно, вы тоже играете в азартные игры, однако, похоже, не бедствуете.
— Я знаю, когда нужно остановиться. Именно это умение является для игрока самым ценным — А я-то всегда считала вас человеком, который потворствует своим слабостям.
— Это верно. Однако мою главную Слабость составляют женщины. — И, скривив в усмешке губы, Итан скользнул по Джейн равнодушным взглядом и добавил:
— Опытные женщины.
Издевка поразила ее в сердце, словно удар кинжала. Несмотря на изысканные туалеты, он по-прежнему считает ее серой деревенщиной и не испытывает к ней никаких чувств.
— Так вот о леди Порции…
— Похоже, моя бывшая жена вызвала в вас жгучий интерес.
— Я беспокоюсь о ее ребенке. Порция должна родить примерно через три месяца. Ей потребуются средства на содержание ребенка.
Итан пожал плечами:
— На ребенка я ей денег дам. Но ни пенса больше.
И в тот момент, когда Джейн собралась поблагодарить его за помощь, Итан протянул руку и взял серебряную фляжку тети Вилли. Отвернув крышку, понюхал содержимое, после чего, запрокинув голову, сделал большой глоток. Джейн удивленно наблюдала за его бесцеремонными действиями.
Поморщившись, Итан вытер рот тыльной стороной руки.
— И как только ваша тетя может пить такую гадость?
— Положите фляжку на место, — прошептала Джейн. — Это ее лекарство.
— Это бренди с мелиссой и, как мне кажется, с изрядной дозой опиума. — Он взглянул на тетю Вилли, которая сидела в уголке, вцепившись руками в вязанье, и храпела, и, наклонившись к Джейн, весело поблескивая глазами, прибавил; — Боюсь, ваша тетушка — пьяница.
Джейн такие мысли тоже приходили в голову, однако признаваться в этом она не собиралась.
— А вы — распутник. У каждого из нас есть недостатки.
— За исключением вас, мисс Мейпоул. Как это Даксбери вас назвал? Ах да, образец совершенства!
И в его темных глазах мелькнули насмешливые искорки.
— Никто не совершенен, Итан. И я тоже наделала достаточно ошибок.
— Очень может быть.
Взгляд Итана упал на ее губы. Сожалеет ли он о том поцелуе в саду? Она — нет, ни на секунду! Но лучше думать не об этом, а о том, для чего, собственно, она трясется сейчас в карете по дороге в Гэмпшир. Она должна защитить Марианну!
— Расскажите мне о леди Грили, — попросила она.
Поерзав на сиденье, Итан осторожно, чтобы не разбудить дремавшую тетю Вильгельмину, вытянул длинные ноги и процедил сквозь зубы:
— Лучше уж мокнуть под дождем, чем говорить на эту тему.
— Простите, что вынуждаю вас к этому. Но если леди Грили — мать Марианны, я должна знать о ней все.
— Хорошо. Я отвечу вам на ваши вопросы. Итак?
— Как долго вы встречались?
— Меньше недели.
— Вы считаете, что леди Грили способна подбросить собственного ребенка чужим людям?
— Да! — без колебаний ответил Итан, и это почему-то вызвало у Джейн раздражение.
— Как же вы могли встречаться с такой бессердечной и бессовестной особой?
— Вам ли об этом спрашивать! Вы же прекрасно знаете, что физические данные значат для меня гораздо больше, чем моральные качества.
Нет, каков нахал! Еще и издевается! Наверное, все-таки ничего хорошего в нем нет, это она сама себе все напридумывала.
— А почему леди Грили не связалась непосредственно с вами? Почему побоялась это сделать?
— Хотел бы я знать!
— Она оставила Марианну у двери моего дома, сунув в одеяльце перстень. Вам это не кажется странным?
— В этой истории все странно. — Он уставился на свое золотое с тиснением кольцо, тускло поблескивающее в сумраке кареты. — Честно говоря, я понятия не имею, когда она умудрилась забрать у меня перстень? Я в то время его не носил.
— А где он у вас лежал?
— В шкатулке с драгоценностями в туалетной комнате. Я не сразу обнаружил пропажу.
— Должно быть, когда вы принимали леди Грили в своей комнате в башне, она сумела под каким-то предлогом сбегать вниз, в вашу спальню.
Лицо Итана стало холодным и злым, а глаза — черными и непроницаемыми.
— Что вам известно о комнате в башне? — процедил он.
Джейн похолодела от страха. Нервно перелистав страницы лежавшей на коленях книги, она прошептала:
— Только то, что миссис Креншоу приказала мне ни в коем случае туда не входить, из чего я сделала вывод, что вы развлекаете там ваших женщин.
Итан загадочно посмотрел на нее, и на его доселе непроницаемом лице появилось странное выражение. Джейн ждала, что он опровергнет ее слова, скажет, что она ошибается, что он использует эту комнату в более безобидных целях — например, в качестве конторы.
Однако Итан равнодушно отвернулся и выглянул в окно.
— Дождь кончается. Прошу меня простить.
С этими словами он постучал в крышу кареты, приказывая кучеру остановиться, и выскочил наружу. Сквозь залитое дождем окно Джейн увидела его широкие плечи. Вот Итан направился к задку кареты, где была привязана лошадь, завернул за угол и исчез.
В этот момент снова проснулась тетя Вилли.
— Приехали мы наконец? — буркнула она, протирая глаза, и наклонилась к окошку, пытаясь хоть что-то рассмотреть сквозь пелену дождя.
— Нет, тетушка. Еще нет.
— Боже милостивый! — простонала Вильгельмина, снова хватаясь за свое вязанье. — Мои нервы уже не выдерживают!
Если бы мы только могли попросить кучера отвезти нас домой, в наш родной Уэссекс. Как хорошо было бы вновь очутиться в нашем домике.
Джейн привыкла к причитаниям тетки и снисходительно относилась к ним, когда они были дома, одни, а вокруг на многие мили не было ни души. Но сейчас ей хотелось посидеть в тишине и подумать. , Карета тронулась с места и, покачиваясь, поехала дальше.
Без Итана Джейн ощущала странную пустоту. Она украдкой коснулась сиденья, еще хранившего тепло его тела. В карете все еще стоял его запах, и у нее вдруг сладко заныло сердце — она вспомнила недавний поцелуй и руки, которые так нежно ее обнимали.
Что ж, вынуждена была признать Джейн, этот распутник и повеса лорд Чейзбурн привязал ее к себе еще сильнее прежнего.
Бэдрик-Холл напоминал скорее тюрьму, чем особняк.
Мрачное серое каменное здание с вереницей окон по скучному фасаду и башенками на крыше. Из водосточных труб с монотонной регулярностью капала дождевая вода. Над одной из высоких дымовых труб поднималась вверх тонкая струйка дыма — единственный признак того, что в доме кто-то живет.
Итан бросил хмурый взгляд на Джейн. Она шла, тщательно огибая лужи на покрытой гравием подъездной дорожке. Черт бы ее побрал! Оставалась бы себе со своей брюзгой теткой.
Так нет же, увязалась за ним! Впрочем, Джейн никогда его не слушалась. Вот и сейчас, вместо того чтобы надеть какое-нибудь платье попроще и обычные грубые башмаки, напялила шелковое одеяние, а сверху еще и золотистую ротонду, облегавшую ее стройную, гибкую фигуру, которой — что греха таить! — он не перестает восхищаться. А на ногах — додуматься только! — изящные туфельки, которые уже наверняка промокли насквозь. Впрочем, пусть надевает что хочет, ему-то какое дело, раздраженно подумал Итан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45