Тен тоже втайне мечтает стать гэйном, и тренируется поэтому, и самый сильный в классе, и по начальной военной подготовке лучший в рейтинге. Но направят ли его - еще вопрос. А так никто даже и не планирует, гэйн - это почти как хойта, священник или монах, это редкое призвание.
Но что с ними носиться так? Хойта, и тех так не обожают. Хотя… в общем, непонятно, почему, но Ивик раздражал этот режиссер, и не хотелось ничего слушать, что он там рассказывает. Диссе, напротив, слушала с большим вниманием. Она всегда отзывалась о гэйнах с большим восторгом - "они нас защищают, умирают за нас, если бы не они, нас бы уже не было". Ивик соглашалась - ну конечно, Диссе права - но внутренне ей было почему-то неприятно.
Гэйн легко соскочил со сцены, скрывшись в темноте, словно не желая слушать аплодисменты. Занавес поехал от центра в разные стороны.
Фильм оказался интересным.
Дело происходило на Старом Дейтросе. Сюжет сплетался из нескольких вроде бы обыденных историй. Аслен-конструкторы строят автоматические корабли для исследования дальних планет системы, решая при этом головоломные проблемы. Монахиня-хойта обнаруживает в архиве монастыря странные записи, способные пролить свет на события тысячелетней давности, когда христианство впервые попало на Дейтрос. Дочь главного конструктора очень любит своего мужа, молодого гэйна, и вот-вот родит ребенка - но муж собирается уйти сопровождать опасную экспедицию в Килн. В то же время жена того же конструктора, обиженная невниманием мужа, занятого работой, крутит шашни со своим коллегой, при этом то и дело попадая в смешные ситуации. Все банально. Проблема лишь в одном - действие происходит всего за несколько дней до Катастрофы, до полной гибели Дейтроса.
До того момента, когда дарайцы применят темпоральный винт, запрещенное оружие, применят его против Земли - чтобы полностью уничтожить ее, но патрульные гэйны Рейта и Кларен иль Шанти примут страшное решение и пожертвуют собственным миром, чтобы спасти Землю.
Никто пока еще не знает, не подозревает об этом. Но время уже начало обратный отсчет, гибель неминуема. Неминуемо приближается мгновение, когда Дейтрос - старый Дейтрос с историей пяти тысячелетий - перестанет существовать.
Два миллиарда людей погибнут. От всего Дейтроса останется лишь около пятидесяти тысяч человек, гэйнов, хойта-миссионеров, путешественников и исследователей-аслен, тех, кто находился в этот миг вне Дейтроса, в Медиане или других мирах. Эту историю каждый знает, начиная с младших курсов тоорсена, повторять ее не надо.
И ждешь весь фильм - кто уйдет в экспедицию, кто в час ноль окажется вне Дейтроса, получит шанс выжить. Уходит молодой гэйн, оставляя жену с ребенком в якобы безопасном светлом мире - обреченном на гибель. Разругавшись с коллегами, конструктор улетает на космическую станцию, лично проконтролировать сборку автоматов - эта станция уцелеет. Хойта-настоятельница принимает решение послать нескольких молодых монахинь на Землю, для выяснения некоторых обстоятельств, связанных со старинной рукописью. Эти девушки выживут.
Сама гибель Дейтроса в фильме не была показана. Последняя сцена - прощание гэйна с женой и маленьким сыном, и его слова о том, что "завтра наступит завтра", обещание непременно выжить и вернуться, первая улыбка новорожденного. Гэйн уходит по серой долине, по Медиане, один, в неясную туманную мглу, бредет медленно, и звучит пронзительная странная музыка. Она звучала в ушах и дальше, когда закрылся занавес и включили свет. Ивик стала быстро стирать слезы с лица - вокруг плакали многие, но ей казалось, она одна так позорно чувствительна, ну не хотела она реветь из-за какого-то фильма. Стыдно было смотреть в глаза окружающим. Стыдно и неприятно вообще возвращаться в этот мир после такого - пронзительного и чистого. Ивик встала и начала пробираться вслед за Диссе, в густой, еще потрясенно молчащей толпе, к ближнему выходу.
Больше всего Ивик любила играть в одиночестве.
Даже неплохо, что Диссе была занята - ее папа вернулся из экспедиции, и теперь у них было семейное застолье, семейный пикник на реке, семейные игры в сетран и прочее. Вместе с Диссе Ивик часто играла и со всей дворовой компанией. В прятки, сетран, ручной мяч, вышибалы, жмурки, в войну или путешественников. Иногда приходили заречные, и начинались бои - дрались в основном мальчишки, но и девочки участвовали.
Но когда не было Диссе, Ивик не вписывалась в дворовую компанию. Да и в школе было так же. Без подруги Ивик всегда оставалась одна. Нет, ее бы не выгнали… наверное… но как-то и отношения без Диссе ни с кем не складывались.
Но это ее и не огорчало.
Глупо ведь думать, что играть можно только во дворе. За соседними домами - целый огромный лес. Время от времени кто-нибудь из малышей умудряется там заблудиться, и тогда его ищут всем кварталом, приходят гэйн-велар, с собаками, вызывают даже вертолет. Рассказывают страшные истории о том, что какую-то девочку в лесу задрал лиган, но это врут, наверное, чтобы дети в лес не ходили. Лиганы близко к человеческому жилью не подходят.
Да и ведь Ивик не малышка. И не просто так она в лес ходит. У нее в лесу есть свои собственные места.
Целый собственный мир. Кроме Диссе, о нем никто не знал, да и Диссе знала далеко не все. Цепь больших полян и более-менее открытых мест, которые составляли королевство Ивик. Все поляны она назвала собственными именами - Золотая Тропка, Дивное Болото, Треугольник, Капелькин Луг.
Ивик остановилась у Дивного Болота. Откуда взялось название - она и сама не знала. Никакого болота тут не было - сухая каменистая почва, пригорок с купой деревьев, высокая трава на склоне, дальше проплешина, кусты и звонко прыгающий по камням ручеек. Ивик вскарабкалась на молодой невысокий тамгат - на эти деревья удобно лазить, ветви у них широкие, прочные. Уселась на ветке, раздвинув листву впереди, стала всматриваться в долину. "Я наблюдатель", подумала Ивик. Попробовала на вкус это слово. Наблюдатель. Красиво и тревожно. Что-то оно значило, Ивик пока не могла понять - что. Ей надо было навести порядок на Дивном Болоте. Это значило - смотреть. Смотреть и думать. Ивик знала, что без нее здесь все будет иначе, без нее Дивное Болото перестанет быть живым, особенным, будет обычное место, похожее на тысячи других лесных уголков. А сейчас здесь пахло чем-то особым. Как во сне. Ивик знала, что в любом сне главное - это запах. Не буквальный запах, который ощущаешь носом. Запах сна. Ощущение. Непередаваемое словами, вообще никак не передаваемое - просто запах. Как и здесь, на Дивном Болоте.
Здесь была свобода. Полная, абсолютная свобода. Ни одного человека. Люди всегда смущали и пугали Ивик, пусть она научилась делать вид, что это не так. А здесь можно было быть собой, делать все, что угодно. Хотя ничего особенного Ивик и не делала, и даже не собиралась. Важен сам факт.
Если бы Ивик спросили, что она делает здесь, она ответила бы "играю".
Но что стоит за этим словом? Во что она играет здесь? Ведь играют всегда во что-то - в кукол или в войну, в больницу или в прятки. Хотя бы в Лесное королевство или в Оленей - их с Диссе странные, ни на что не похожие собственные игры - но все же у них есть какое-то содержание.
Эта игра была совсем другой.
Ивик не становилась никем в игре - она была собой. Может быть, в большей степени собой, чем когда бы то ни было. Не ученицей тоорсена, не подругой, не дочкой и не сестрой. Не будущим медиком, не кем-то еще - здесь она была просто она, Ивенна. Ивик. Этот мир любил ее вот такую, как есть, пусть она не самая лучшая ученица, и пусть она неловкая, неумелая, больная - но этому миру необходима именно она.
Ивик жадно вглядывалась в свое Дивное Болото сквозь лиственные прорехи, вбирая в себя каждую деталь маленького зеленого мира. Каждый камешек на склоне, блестящий от вкраплений слюды. Журчание невидимого вдали ручья. Свист незнакомой птицы в ветвях и мерный стук дятла в глубине леса. Каждый блестящий на солнце молодой листочек. Каждую паутинку меж ветвей. Стебли высокой травы внизу.
Ей было хорошо.
Она вбирала в себя камешек и птицу, на миг превращаясь в них, меняясь местами - и снова отпускала. И камешек, и птица становились ею, обретая частицу ее души. Оживая.
Ивик любила этот мир, и мир любил ее. И под конец, когда она уже немного устала, и хотела слезать с дерева и просто прогуляться к ручейку - под конец лес устроил ей маленький сюрприз. Она заметила шевеление в траве возле ручья. Замерла, приглядываясь. Из травы выросли чьи-то острые длинные ушки. И потом на тонких ногах поднялась молодая косуля. Поводя ушами, она слушала - Ивик перестала дышать, чтобы не спугнуть зверька. Косуля была маленькая и грациозная, с полосатой спиной и рыжими боками, с черным огромным глазом на тонкой морде. Она спустилась к ручью и, видимо, пила, Ивик видела теперь лишь короткий хвостик и беловатое подхвостье за высокой травой. А потом косуля развернулась и длинными высокими скачками пошла прочь, через все Дивное Болото, восхитительно взлетая над зарослями, и наконец исчезла за густыми кустарниками, за камнями, поросшими мхом.
Ивик блаженно вздохнула, слезла с дерева и тихонько пошла к ручью.
Она не боялась распределения.
Диссе - та дрожала и переживала уже целый месяц. Хотя Диссе лучшая ученица в группе, и наклонности ее очевидны, и ясно уже, куда ее направят - но все равно, Диссе целыми днями рассуждала о том, что лучше, академия в Варте или все-таки столичная, и кого берут в столичную, в Шари-Пал. Наверное, только по блату. Да и не одна Диссе - многие очень переживали. Все-таки решается судьба.
Ивик не так уж страдала по этому поводу.
В сущности, разница небольшая. Куда ее направят, она приблизительно знала. Все равно ведь учитываются склонности и интересы ученика. А про Ивик не только учителя, но и весь класс точно знал - какие у нее интересы, что она любит, знает и умеет. Диссе - та лишь в последний год тоорсена стала определяться, ей нравились языки, интересовала история, словом - что-то гуманитарное. Очевидно. А вот Ивик чуть ли не в вирсене впервые прочла книжку про гениального микробиолога Вельда Рая, который жил на старом Дейтросе пятьсот лет назад, и совершил множество чудесных открытий, создал вакцину против черной лихорадки (и испытал ее на себе), против "львиной болезни", предсказал существование вирусов. После этого ее заинтересовали микробы и вирусы вообще. И все живое, особенно человеческий организм - как он устроен, как работает. Ивик прочитала невозможное количество книжек на эту тему, занималась в школьном биологическом кружке, описывала препараты вместе с другими, помогая микробиологам из ближайшей академии. Она заняла второе место в школьном биологическом конкурсе. Так что тут все было ясно и очевидно.
Правда, в последний год она как-то передумала. Мама рассуждала, что пожалуй, лучше стать врачом-медар, а не исследователем-аслен. Это выгоднее и удобнее, говорила мама. Вдруг выйдешь замуж и уедешь куда-нибудь в глухомань, где нет академий. Может, мужа пошлют строить новый город, сейчас ведь повсюду строительство. А врачом можно везде работать.
Сама Ивик думала, что врачом, может быть, интереснее. Как-то благороднее. Спасать людей. Помогать. Сейчас ведь микробиологи не испытывают вакцины на себе и не вводят себе культуры опасных бактерий. Да и вообще наука в наше время - это совсем не то романтическое призвание смелых одиночек, как было еще лет 200 назад.
Но Ивик не знала точно, чего хочет. Ей все нравилось. И врачом быть хорошо. И ученым тоже неплохо. В какую Академию пошлют - тоже не так уж важно. В столицу, конечно, престижнее. Но у Ивик не такие высокие баллы по остальным предметам, кроме биологии и химии. А вот литература у нее всего на пять баллов, смеху подобно. Почти худшая в классе. Математика - тоже не блестяще (это беспокоило Ивик, ученый должен хорошо владеть математикой). Но это не страшно, в какую бы Академию ни послали, со следующего года она начнет заниматься только любимым делом, и это здорово!
Правда, Ивик опасалась, что ее вообще не направят в академию. Из-за низких баллов по той же литературе. А направят ее в медар, но не врачи, а в медсестры. Ей-то самой было все равно. Медсестрой тоже интересно быть! Ивик уже работала в больнице, ухаживала за больными, практика такая была, и ей очень понравилось. Но мама тогда очень расстроится, она считает, что ее дети обязательно должны получить высшее образование. Но почему? Ведь кому-то надо и медсестрами быть, и простыми рабочими. Но это сомнительно, что Ивик не направят в академию, она понимала, что скорее всего - направят.
Поэтому распределение ее как-то не тревожило. Она примерно знала, как решится ее судьба, сюрпризов особых не ждала, ей лишь хотелось, чтобы побыстрее, чтобы уже все знать и больше не думать о всякой ерунде, а жить спокойно.
Все оказалось не так уж просто. Подруги считали, что распределение произойдет сразу, ведь за ними все эти годы наблюдали учителя, и множество разных тестов уже проводили потихоньку. Но прибыла целая комиссия из Шим-Варта, и две недели выпускники ничем другим не занимались, как только проходили разнообразные, порой очень странные тесты и собеседования.
Их предупредили, что надо быть абсолютно честными и искренними. Но Ивик в глубине души отдавала себе отчет, что абсолютно искренней быть сложно. Она хочет быть врачом или микробиологом. Или, например - еще лучше! - генетиком. И естественно, все свои ответы она давала, исходя из этого. Да нет, они были искренними. Но дело в том, что Ивик сама точно не знала, не всегда знала, чего она на самом деле хочет, и что ей нравится. Она и сама себя не очень понимала. Просто известно уже, что нравится взрослым, маме или учителям, вот и надо этому соответствовать.
Но искренне ли это? В самом ли деле это именно то, что она думает? Ивик совершенно запуталась.
Тесты на логику, сообразительность и всякую там смекалку, математические задания она быстро и надежно завалила. В спортивных состязаниях показала себя, как обычно, хуже всех.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51