Ответ же был очень прост: у меня не было желания… да и просто не было права.— Он вот-вот будет здесь, — раздраженно объявил шериф. — Я позвал сюда все газеты.— А вы получили разрешение «Трибюн» позвать другие газеты, шериф? — спросил я.— Убирайтесь отсюда, Уилер! — крикнул он. — Убирайтесь к черту, чтобы вас не видел! Я ничего не хочу от вас слышать!— Хотите, чтобы я вернулся?— Только не сюда, — резко ответил он. — Если отдел убийств захочет вас вернуть, Мареке даст вам знать. Но я не хочу вас здесь больше видеть никогда! Ясно?— Громко и ясно, — согласился я и пошел к двери.— На этот раз, Уилер, — добавил он спокойно, — я сделал то, что хотел! Если вы еще раз войдете сюда, вас вышвырнут!Я тихо закрыл за собой дверь и увидел, что возле Аннабел расположилась целая компания — около дюжины парней. Шафер сидел на письменном столе, лениво покачивая ногой. Посмотрев на меня, он усмехнулся.— Я вижу, сегодня офис ярко освещен, лейтенант!— Лишь «Трибюн» омрачает картину, — заметил я. — Догадываюсь, что теперь вы управляете службой шерифа, и, значит, я всегда сумею получить работу в газете.— Вы могли бы заведовать каким-нибудь отделом, — предложил он. — Назовем его хотя бы «уголок поэта».Правда, великолепно?— Да, а после того сторожа в Чикаго спалить шерифа округа — сущие пустяки, верно? — спросил я развязно. Глаза Шафера чуточку расширились.— Спасибо, что напомнили, — сказал он хрипло. — Ведь я еще не взялся за вас, лейтенант. Может быть, написать и о вас статью?Как раз в этот момент в приемную вошли Полник с Флетчером. Шафер, забыв обо всем, бросился в толпу, окружившую экс-крупье из Лас-Вегаса.— Лейтенант, — страдальчески завопил Полник, когда его прижали к стене, — помогите!— Вы набрали не тот номер, сержант, — грустно ответил я. — Наберите «Ш»и пригласите шерифа.Я прошел мимо них и вышел на улицу.Итак, стояло чудесное ясное утро, светило солнце, а мне абсолютно нечего было делать. Я сел в машину и снова подумал о том, что делать мне нечего. И тогда у меня появилась одна идея.Небольшая идейка, заложенная в пакет с этикеткой «динамит». Я осторожно развернул ее и внимательно рассмотрел. После этого она выросла на пару футов, и тогда я еще раз рассмотрел ее. Можно попробовать, подумал я. Что терять-то?Было 11.30, когда я вошел в свою квартиру. Габриель, сидящая на кушетке, посмотрела на меня и нахмурилась.— Если ты собираешься вести себя таким образом часто, лучше скажи об этом сразу. Я могла бы пригласить сюда мужчину!— Уверен, что только хозяина, — заметил я. — Он не любил меня, даже когда я вел себя прилично.— Ты — прилично? — Она рассмеялась. — Милый, я могла бы поверить чему угодно, но только не этому.— Не смейся, — сказал я. — В колледже меня называли «человек успеха»! Или — «Помеха»? Мне хотелось бы, голубка, чтобы ты сейчас кое-что сделала дл меня.— Ах! — сказала она нежно. — Ты такой дикарь, такой пылкий юноша!— Не пойми меня превратно, — поспешно перебил я. — Я просто хочу, чтобы ты сказала, что нечто произошло вчера ночью, хотя на самом деле ничего не произошло.— Я не помню ничего, что произошло вчера ночью, — взволнованно сказала она. — И о чем я должна рассказать?— Я хочу, чтобы ты притворилась, будто что-то произошло, вот и все. Совсем небольшая ложь!— Что?У меня на лбу выступил пот.— Ну, — нервно засмеялся я, — у нас впереди еще много времени, чтобы поговорить об этом. А пока почему бы не выпить кофе?— О'кей, — сказала она. — Если ты хотел кофе, то почему же не сказал сразу?— Я запутался. Просто переволновался.— Эл! — Она посмотрела на меня с сияющей улыбкой. — Я не знала, что ты меланхолик! А во что ты вчера играл с той рыжей? Я думала, ты однолюб.— Я схожу с ума, — сказал я, слабея. — Как насчет кофе?— Конечно. — Она прошла в кухню.Вот тогда я и понял, что есть много честных поэтов. Был один парень, который написал «Оду греческой амфоре». Бедра Габриель так и просились в сонет.Десять минут спустя появился кофе. Когда Габриель наклонилась, чтобы передать мне чашку, воротник ее блузки открылся, и я увидел зрелище, стоящее по крайней мере шести стансов. Потом она села напротив меня, небрежно скрестив ноги. Я собрался закончить эпической поэмой.— Что же я должна сделать, милый? — спросила она весело. — Этого мы еще не делали?— О, вот ты о чем, — сказал я и сделал слишком большой глоток кофе, ошпаривший мне небо. — Я просто хотел, чтобы ты сказала, что не была здесь ночью.— Я знаю! — Она гортанно засмеялась. — Это из-за хозяйки!— Не совсем, — уклонился я от прямого ответа. — Не только поэтому. Я хочу, чтобы ты сказала, что была в другом месте.— А какая разница?— Большая, — ответил я. — Это очень важно для меня.Ты это сделаешь?— Думаю, да, если это так важно, — ответила она. — Где же я была вчера вечером?— У Говарда Флетчера, в его квартире, — сказал я и вовремя пригнулся.Ее чашка разбилась на куски о стену за моей головой. Я наблюдал, как на новых обоях расплывалось бесформенное темное пятно, и размышлял, можно ли принять его за абстрактный рисунок.— С Флетчером? — завизжала она. — Ты что, думаешь, что я шлюха?!— Только для того, чтобы помочь мне. Мне нужно создать ему алиби в деле об убийстве Нины.— Алиби! А может быть, убийца именно он! Я не понимаю, как у тебя хватает наглости подумать, будто я…Она оглянулась вокруг, ища, что бы еще бросить, и я не понял, почему она лягнула мою голень. Ее кофе расплескался по мне, и я завизжал от двойной боли: ошпаренных коленей и ушибленной голени.— Ладно, — успокоился я, — забудь это, забудь все, что я говорил тебе. Пусть меня разжалуют. Я гожусь кое на что еще, кроме как быть копом. Я так полагаю, во всяком случае. Но для разжалованного копа довольно трудное дело — получить работу. Забудь! Я найду что-нибудь… может быть…— Разжалуют? — спросила она.— Забудь. Возьми себе другую чашку, милая. Мне следовало лучше подумать, прежде чем предлагать тебе…— Это почему они разжалуют тебя?— Потому что, как считаю я, Флетчер этого не делал, — ответил я. — Но теперь они арестовали его, а я был против. Нет шансов поймать настоящего убийцу, если Флетчер не будет освобожден. Но пусть это не беспокоит тебя, милая, я всегда смогу копать канавы… Их еще требуется копать?— Эл, милый! — Она упала на колени рядом со мной. — Почему ты сразу не сказал, что это так важно?— Это теперь не важно. Может быть, муниципалитет учредил какую-нибудь новую бесплатную кухню, о которой я еще не знаю. Я выживу, ведь сейчас лето… А сон на открытом воздухе мне не повредит.Я закашлялся глубоким сухим кашлем, и эхо, отразившееся от стены, разжалобило даже меня самого.— Я сделаю это! — сказала она, исступленно обняв меня за шею обеими руками. — Я сделаю это для тебя, Эл!— Отлично, Габриель, — сказал я и похлопал ее по плечу. — Слушай внимательно. Ты пришла в его квартиру ровно в пять минут одиннадцатого вчера вечером. Как раз подойдя к дому, ты увидела, что из него вышел Джонни Торч и направился в противоположную сторону, но он тебя не видел. Ты ушла в полночь. И забыла об этом до сегодняшнего утра, когда услышала, что Флетчер арестован. Понятно?— Я думаю, было бы легче найти место землекопа, — подозрительно сказала она. — Ну ладно, поняла.— Прекрасно! — Я снова похлопал ее по плечу. Потом я поднялся и направился к телефону. Сперва я позвонил в офис шерифа. Ответила Аннабел. Я сказал на октаву выше, чем обычно:— Мне нужно немедленно поговорить с адвокатом мистера Флетчера. Это очень важно.— Простите, — ответила она, — мистер Хозлтон уехал десять минут назад. Думаю, он вернулся в свою контору и вы можете перезвонить ему туда.Я повесил трубку, полистал справочник и нашел номер адвоката. Он только что прибыл, сказала его секретарша, но занят и его нельзя беспокоить.— Скажите ему, что звонит лейтенант Уилер. По делу Флетчера, и очень срочно.— Я скажу ему, лейтенант, — ответила она, колеблясь. — Но сейчас он, правда, ужасно занят.— Скажите ему: чем дольше он будет откладывать разговор со мной, тем раньше его клиент окажется в тюрьме.Полминуты стояла полная тишина, потом послышался раздраженный мужской голос:— Хозлтон слушает. Смотрите, Уилер, вы ведь работаете в службе шерифа, тратите его время, не мое.— Я больше там не работаю, — заметил я. — У нас с шерифом возникли разногласия. Я не согласен с арестом Флетчера.— О! — Голос выразил удивление и заинтересованность. — Почему вы решили сказать об этом мне?— Потому что я нашел Флетчеру алиби.— Вы нашли… что?— Я в своей квартире, — сказал я. — Вам лучше приехать сюда и поговорить. Но сделать это надо осторожно.— Вы не шутите, лейтенант?— Я хочу подшутить над другими. Зачем мне дразнить вас? Это серьезно.— Хорошо, — сказал он живо, — я сейчас приеду.Адрес?Я дал свой адрес и повесил трубку.Габриель сварила еще кофе. Она сидела на кушетке и задумчиво смотрела на меня.— Я начинаю немного бояться, Эл!— Тебе нечего бояться. Говори только то, что я просил, вот и все. Сделай заявление и больше ничего к этому не добавляй. С тобой рядом будет адвокат. Никто не сможет тебя опровергнуть.— Мне следовало хорошенько подумать, прежде чем влюбляться в копа, — обреченно произнесла она. — Лас-Вегас — глубокая провинция по сравнению с Пайн-Сити.Хозлтон прибыл через пятнадцать минут. Он выглядел преуспевающим адвокатом, как раз таким, какого нанял бы Флетчер. Очень хорошо одетый мужчина, чуть старше тридцати, с аккуратными усиками и большими белыми зубами.Я представился, потом представил Габриель. Он оглядывал квартиру, как терьер, готовый вцепиться в горло всему, что движется.— Хорошо, — наконец выдавил он. — Где оно?— Что?— Алиби!— Вы только что познакомились с ней, — сказал я. — Это Габриель.Его глаза чуть расширились, когда он снова посмотрел на нее.— Это самое лучшее алиби, которое я когда-либо встречал за годы своей карьеры!Габриель чуть улыбнулась ему.— Спасибо за комплимент, — промурлыкала она. Я приготовил всем выпить, полагая, что это будет нелишне. Затем объяснил, кто такая Габриель, поведал про ее связь с Флетчером в Лас-Вегасе. Чем дольше я говорил, тем чаще он улыбался по любому поводу, показывая свои большие белые зубы. Постепенно его улыбка становилась все более искренней.— Еще один вопрос, — сказал я. — Почему Флетчер не сказал этого ночью? Почему он не сказал, что у него есть алиби? И даже больше: почему он не сказал этого сегодня утром, когда его арестовали?— Не задавайте мне этого вопроса, лейтенант! — Хозлтон простер руку. — Я отвечу вам: это скомпрометировало бы леди, о которой идет речь. Это было долгом чести Флетчера! Он ни за что бы не запятнал чести леди даже для того, чтобы спасти себя!— Вы с ума сошли! — сказал я. — С кем вы разговариваете? С присяжными? Вам нужно приготовить такую историю, чтобы ей поверили люди вроде Лейверса.На мгновение его большие зубы исчезли.— У вас есть лучшее предложение, лейтенант? — спросил он холодно.— Надеюсь, да, — сказал я. — Прошлой ночью они подрались в квартире Флетчера. Это был конец, между ними все было кончено. Во время драки Габриель подбила ему глаз, доказательства — налицо. Потом она ушла. Единственная причина, почему Флетчер не упомянул о ней: после драки он был убежден — Габриель ни за что не поможет ему. Он подумал: если скажет полиции, что она была у него, она назло будет все отрицать.С минуту адвокат жевал свой ус.— Должен признаться, — произнес он наконец, — это звучит более правдоподобно.— И вполне подходяще, — подхватил я. — Им нечем будет крыть. Но сначала вы должны дать знать Флетчеру. И оставайтесь поблизости от Габриель, когда они начнут задавать ей вопросы. Это вполне безопасная история до тех пор, пока никто не попытается детализировать ее.— Я прослежу, — уверенно сказал он.— Полагаюсь на вас, — сказал я. — У меня в этой игре есть собственна ставка.Тот с любопытством посмотрел на меня.— Почему вы это делаете, лейтенант?— Мне нравится Говард Флетчер, — ответил я, одаривая его честным взглядом. — Это ответ. Не так ли? Он подумал некоторое время и покачал головой.— Нет.— Я нашел алиби для вашего клиента, — сказал я. — Вам нужны еще и причины?— Конечно нет, — поспешно сказал он. — Я думаю, лучше всего отправиться в путь. Вы готовы ехать, мисс… э… Габриель?— Думаю, да, — отрезала она. — Это очень надолго?— Самое большее — на несколько часов, — ответил он. — Не стоит беспокоиться.— Постарайтесь убедить меня! — с сомнением сказала она.Я дошел с ними до двери.— До свидания, милый! — почти со слезами воскликнула Габриель. — Они не станут при допросах применять ко мне третью степень?— Только не к женщине, — уверил я ее. — Как сказал мистер Хозлтон, тебе совершенно не о чем беспокоиться!Я закрыл за ними дверь, скрестил пальцы и добавил:— Надеюсь!.. Глава 11 Я долго ждал. Выпивал каждый час и даже пытался сочинять поэму, но не пошел дальше двух строчек:Габриель! Это имя звучит, как свирель,Ты — весна, ты — апрель, соловьиная трель…После этого у меня пропала охота к стихосложению. В конце концов, какой из меня Теннисон?Когда время подошло к четырем дня, я начал сокращать перерывы между порциями, но это привело лишь к тому, что выпивки стало меньше, а врем тянулось все так же.На моих часах было 17.30, когда наконец раздался звонок. Я весело сказал:— Добро пожаловать… — И открыл дверь.— Ну спасибо, лейтенант! — усмехнулся Шафер. — Вы уверены, что ждали меня?— Вам что-нибудь нужно? — спросил я.— Полагаю, я могу пробыть здесь несколько минут? — сказал он. — Вы не возражаете?— Я перестал возражать с сегодняшнего утра. Думаю, что вы можете войти.Он последовал за мной в гостиную и плюхнулся на стул.— Выпьете? — спросил я.— С удовольствием, все, что угодно, но без содовой. Я дал ему стакан и сел напротив.— Что у вас ко мне за дело, Шафер?— Около получаса назад выпустили Флетчера, — сказал он. — Я думал, вам будет интересно узнать об этом.— Выпустили? — Я попытался изобразить удивление. — Как же это случилось?— Вы можете перестать паясничать, Уилер? — вскинулся он зло. — Это вы организовали?— Думаю, вы не правы. Лучше расскажите все по порядку.— Эта стриптизерша, — продолжал он, — эта Габриель… Она проделала все чудесно, но допустила одну ошибку…— Ошибку?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15