Они ждут, подумал он. Ждут, когда я сделаю свой ход.
А что за ход он должен сделать? Кохраны, превратившие девять планет в
свои задворки, были могущественны и богаты так же, как звезды. Он же хотел
лишь одного: узнать, что случилось с Паулем Роджерсом.
Это было не очень умно. Но и Роджерс когда-то тоже поступил не очень
умно, рискуя своей безупречной шеей, чтобы спасти не такое уж безупречное
рыло по имени Комин и получив при этом весьма крупные неприятности. И
Роджерс сделал это всего лишь по той причине, что они когда-то жили на
одной улице и вместе таскали яблоки в садах.
Он изучил опубликованные репортажи о находке корабля Баллантайна и
его содержимом. Исследователи пришли к соглашению, что вахтенный журнал
Баллантайна был поврежден по приближении к системе звезды Барнарда. Это
означало, что либо Кохраны солгали и держат в секрете одну или больше
журнальных книг, либо они не лгали и знают не больше остальных,
приземлился ли Баллантайн и что он обнаружил.
Если это так, то он, Комин, был единственным живым человеком, кто
знал правду. Он мог, вероятно, иметь достаточно грозное оружие, чтобы
блокировать Кохранов. Или, столь же вероятно, мог и не иметь ничего, кроме
гарантии собственной смерти.
Но в любом случае казалось неплохой идеей узнать немного больше о
значении определенного слова. И сделать это вроде бы было легко. Инженерия
Внутренних Планет имела исследовательские лаборатории в том же здании, где
размещались ее учреждения. Никто ничего не заподозрит, если он войдет в
главную контору под прикрытием попытки вернуться на прежнюю работу.
Он пошел туда, и уже знакомая ненавязчивая личность в неприметной
одежде отправилась вместе с ним. Комин оставил ее перед зданием, но, пока
он ждал лифта, комбинация полированного мрамора, света и отражения дверей
показала ему нечто, от чего по спине пробежал холодок.
У него была не одна тень, а две.
Он поднялся на этаж, где находилась "Инженерия Внутренних Планет" с
неприятным чувством удивления. Он понимал, что на хвосте у него Кохраны.
Но кто еще? И... почему?
Из главной конторы он поднялся на один пролет служебной лестницы к
лабораториям и спросил Дубмена, физика, с которым имел кратковременное
знакомство во время строительства венерианского космопорта.
Дубмен был умнейший человек, злой на весь мир, потому что кишечник не
позволял ему больше ничего пить. Он вздрогнул, когда Комин позвал его.
- Не могли бы вы рассказать мне что-нибудь о трансурановых элементах?
- Конечно, я не столь занят и могу читать лекции по высшей физике в
рабочее время, - язвительно отозвался Дубмен. - Послушайте, в библиотеке
есть справочники. До свидания.
- Я имел в виду только беглый обзор, - возразил Комин. - Это очень
важно.
- Только не говорите мне, что строители теперь жаждут разбираться в
ядерной физике!
Комин решил рассказать ему правду - по крайней мере, часть правды.
- Это не так. Мне нужно кое на кого произвести впечатление и узнать
об этом столько, чтобы занять место в партере.
Дубмен фыркнул.
- Теперь вы ухлестываете за интеллектуальными девочками? Это новость.
Помнится, я слышал о ваших разработках, и никогда...
Комин терпеливо вернул его к предмету разговора.
Дубмен сказал:
- Трансурановые элементы - это такие элементы, которых при наших
природных законах не должно быть, и их нет.
Он замолчал, гордый своим афоризмом.
Комин сказал:
- Да. И значит?..
- Значит, - продолжал Дубмен, раздраженный отсутствием произведенного
впечатления, - что есть девяносто два химических элемента, из которых
состоит все в нашей Солнечной Системе. Они начинаются с гелия, самого
легкого элемента под номером один, и кончаются ураном, самым тяжелым и
сложным, под номером девяносто два.
- Я помню это со школы, - сказал ему Комин.
- Да? Вот уж не подумал бы, Комин. Ну, в 1945 году к ним добавилось
кое-что еще. Тогда создали искусственные элементы тяжелее урана - нептуний
под номером девяносто три и плутоний, девяносто четвертый. Трансурановые
элементы, которых не существует в природе на Земле или любой другой
планете, могут быть созданы искусственно. И это было только начало.
Продолжали создавать все более тяжелые и сложные трансурановые элементы, и
наконец Петерсен доказал...
Он погрузился в специальные подробности, пока Комин грубо не вытащил
его оттуда.
- Послушайте, хватит продолжать. Я хочу знать одно: имеют ли
трансурановые элементы финансовое значение и какое.
Дубмен поглядел на него более пристально.
- Так это не шутка? Что за игру вы ведете, Комин?
- Я же сказал вам, что хочу сблефовать перед одним человеком.
- Но любой человек с двухклассным образованием раскусит ваш блеф.
Ответ на ваш вопрос таков: мы получаем атомную энергию от тяжелых
элементов - урана, радия, тория и так далее. Трансурановые элементы еще
тяжелее. Некоторые из них не могут быть управляемы. Другие набиты
энергией, но слишком дороги, и добывают их в мизерных количествах. Я вам
ответил?
- Да, - сказал Комин, - вполне. - Он повернулся и задумчиво пошел
прочь.
Вполне. Даже со своими ограниченными научными познаниями он ясно
понял, что открытие природных трансурановых элементов, таких же богатых
запасов, как тяжелых элементов на Земле, может иметь значение для человека
или людей, которые завладеют ими. Это будут новые источники более мощной
энергии, новые свойства, которые открывают и эксплуатируют пока еще только
в лабораториях, возможно, даже элементы, которые пока еще не открыты и о
которых не подозревают...
К тому времени, как Комин вышел из лаборатории и спустился в лифте, в
его мозгу крутились бешеные картины атомов, электронов и вспышки взрывов,
перед которыми бледнеет солнце. Они были смутными, но невероятно
впечатляющими. Они пугали его.
Он подобрал свою "тень" у здания и, прикуривая, осмотрелся в поисках
второй. Другой наблюдатель был более осторожным и опытным, чем первый,
который, казалось, не заботился о том, заметит ли его Комин или нет. Если
бы не случайное отражение, Комин, вероятно, не заметил бы второго вообще.
Он потратил три спички, прежде чем засек его снова, высокий тонкий
силуэт в сером костюме. Комин не видел его лица, но что-то в походке и
осанке было такое, отчего по спине опять пробежал холодок. Комин не знал
ядерной физики, но разбирался в людях. Этого требовал бизнес.
Был ли этот человек только дублером, посланным Кохранами на случай,
если что-то окажется выше способностей первого, который походил на
человека, выполнявшего не очень интересную работу? Или в игре участвовал
кто-то еще?
Трансураниды, прошептал ему в ухо призрачный голос Баллантайна.
Трансураниды - эхо дикого крика.
На углу был бар, и Комин зашел в него. Парочка наблюдателей осталась
дрожать от холода снаружи.
Он заказал пиво и снова погрузился в размышления. Он нашел в углу
место, где никто не сможет появиться сзади. Бар был полон, но даже здесь
он увидел своих незваных спутников. Они вели себя, как случайные
посетители, явно незнакомые с ним и друг с другом.
Пока он наблюдал за ними через завесу дыма, гул голосов и волнующуюся
толпу, в нем выросла уверенность в одном. Человек с невыразительным лицом
не знал о втором. Если Кохраны послали его для грязной работы, то ничего
не сказали ему о втором парне.
День клонился к концу. Большой видеоэкран в углу вылил лоток речей,
специальных бюллетеней, свежих и старых мнений о Большом Прыжке. Толпа
слушала их, обдумывала, спорила, болтала и при этом непрерывно пила. Комин
уставился на поднимающиеся со дна стакана пузырьки.
Наступил вечер, а затем ночь. Толпа постоянно менялась, но Комин
оставался на своем месте, как и те двое: агент с невыразительным лицом, в
измятом пиджаке и второй, который невыразительным отнюдь не был. Комин
выпил много пива и многое обдумал. Он наблюдал за людьми, и в его глазах
мерцало любопытство.
Снова и снова с экрана звучало имя Кохранов, столь же часто, как и
Баллантайна. Это начало действовать Комину на нервы, нервы напряглись, и
родилась ненависть.
"Мистер Джон Кохран, президент Корпорации Кохранов, сегодня объявил,
что его компания воссоздаст звездный двигатель Баллантайна и будет
действовать на благо всем людям..."
Комин фыркнул в свой стакан. Он представил себе старого бандита,
восседающего в фантастическом замке на Луне и размышляющего об общем
благе.
"Корпорация Кохранов выделила сто тысяч долларов на создание
памятников каждому из пяти героев межзвездного полета..."
Красивый жест. Это всегда производит хорошее впечатление на
общественность.
"Мисс Сидна Кохран дала согласие сказать несколько слов об этом
историческом достижении, которому ее семья помогла осуществиться. Включаем
нашу репортерскую, известную как Ракетная Комната..."
На экране возникло изображение ночного клуба в стиле такого корабля,
который никогда не бороздил космические просторы. Камера сфокусировалась
на женщине в группе роскошно одетых молодых людей, веселившихся за одним
из столиков. Комин уставился на нее и забыл про пиво.
Она была в белом платье, открывавшем кожу в строго определенных
местах. Кожа ее была коричневой, с тем великолепным загаром, который можно
получить только в лунном соларии. И ее волосы - вероятно, отбелены,
подумал Комин, но чертовски эффектны - были почти как цвет платья и падали
на плечи льняными прядями. Черты лица ее были смелыми, красивыми, но на
грани неправильности. У нее был большой рот и лучистые глаза. Она имела
хорошую осанку, но держалась по-мужски.
Послышался голос ведущего, пытающегося сделать свое объявление сквозь
шум. Мисс Сидна Кохран обхватила обеими руками бокал шампанского и
расправила широкие крепкие плечи. Она улыбнулась.
- Деньги, - сказала она хорошо поставленным голосом, - это всего лишь
деньги. Без смелости и гения таких людей как Баллантайн, они ничего не
стоят. Но я собираюсь говорить не о нем. Это сделают миллионы других. Я
хочу сказать о тех людях, которые, кажется, более или менее забыты.
Взгляд ее стал странно напряженным, словно она пыталась разглядеть
что-то сквозь объективы камер, сквозь экран, и кого-то отыскать там. По
какой-то причине, не ассоциирующейся с низким вырезом ее платья, пульс
Комина застучал торопливым молоточком.
Снова зазвучал ее голос:
- Я хочу сказать о тех четырех, кто прошел с Баллантайном Большой
Прыжок и погиб. Ни наши деньги, ни сам Баллантайн не смогут ничего сделать
для них. - Она подняла бокал шампанского. - Я хочу выпить за этих
четверых: за Стрэнга, Киссела, Викри и...
Намеренной ли была ли эта пауза, или она лишь пыталась вспомнить имя?
Глаза ее сияли какой-то дьявольской мрачностью.
- ...и Пауля Роджерса. И я знаю по меньшей мере одного человека,
который будет рад выпить со мной. Если он сейчас слушает.
Человек с невыразительным лицом вздрогнул и уставился на Комина в
зеркало бара. Другой продолжал смотреть в пространство, но тело его
шевельнулось на стуле медленным змеиным движением, и он улыбнулся. Сердце
Комина замерло и снова бешено заколотилось. С этого момента он точно знал,
что будет делать.
Он не спешил. Он и виду не подал, что слышал слова мисс Сидны Кохран
и понял их смысл. Немного погодя он встал и, шатаясь, пошел в туалет.
Там никого не было. Его неуверенность испарилась. Он прижался к стене
возле двери и стал ждать. Низенькое окошко было забрано решеткой, и отсюда
не было другого выхода, кроме того, возле которого он стоял, но если он
подождет парней достаточно долго, чтобы они встревожились...
Снаружи послышались медленные шаги. Затем наступила тишина,
означающая, что кто-то прислушивается. Комин затаил дыхание. Дверь
открылась.
Это был невзрачный агент в измятом пиджаке. Не теряя ни секунды,
Комин шагнул вперед и ударил его в челюсть так быстро, что у того вряд ли
было время удивиться. Затем Комин оттащил его в место, идеально
приспособленное для тайника. Он рискнул быстро обшарить карманы, прежде
чем покинуть его. В документах было сказано, что зовут его Лоуренс Хенней,
и его занятие - оперативный работник хорошо известного частного
детективного агентства. Оружия при нем не было.
Комин вернулся назад и снова встал возле двери.
На этот раз ему пришлось ждать немного дольше. Пришел какой-то
незнакомец, и Комин умывался, пока он не ушел. Затем снова наступила
тишина.
Звука шагов не было. Высокий человек вошел бесшумно. Комин
почувствовал, как он прислушивается у двери. Затем дверь открылась
беззвучно и медленно, и человек сразу вошел внутрь. Его левая рука висела
свободно, правая была в кармане, голова подалась вперед между поднятыми
плечами.
Комин сильно ударил его за ухом.
Человек увернулся, словно движения воздуха, следующего за кулаком
Комина, было достаточно, чтобы предупредить его. Удар не достиг цели.
Человек стал падать, оборачиваясь, и Комин метнулся в сторону. Послышалось
тихое жужжание, словно мимо пролетело насекомое и ударилось о кафельную
стену. Комин прыгнул на противника.
Тот был лишь наполовину оглушен. Он извивался под коленями Комина с
шипящим дыханием. У него было узкое лицо, щетина ржавых волос и коричневые
гнилые зубы, которые он вонзил в руку Комина. Он твердо решил подняться на
ноги, чтобы выстрелить в Комина из своей игрушки с безопасного расстояния,
но колени Комина упирались ему в живот. Комин застонал, его кулак поднялся
и опустился два-три раза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16