Лайонел, заметив, куда он смотрит, подошел к сундуку и взял лежавший там медный ключ.
– Вы знаете, где она? – спросил он так же ровно при виде пустой комнаты.
– Нет.
Последнее по крайней мере было правдой. Лайонел снова повернулся к Стюарту.
– В таком случае вам лучше отдать мне это письмо.
Он показал на безвольно висевшую руку Стюарта.
Тот беспомощно и молча кивнул.
Лайонел прочел письмо, смял и бросил в огонь.
– Да представляете ли вы, какая ей грозит опасность? – гневно выпалил он.
Это явно задело Стюарта. Гордо выпрямившись, он прошипел:
– Еще бы! Воображаете, будто я не знаю, почему на Гейбриела напали прошлой ночью? Пусть я грешник и негодяй, но никак не слепой глупец!
В этот момент Лайонел не мог найти в себе обычного презрения к Стюарту Нилсону. Что уж бросать камни в человека, который одного с тобой поля ягода!
– Пиппа, вероятно, уехала со своим братом. Больше ей ведь не к кому обратиться?
– Я по крайней мере никого другого не знаю.
– Прекрасно. Получается, что мы сможем утаить ее побег, хоть и ненадолго. Король дал мне разрешение перевезти ее в мой дом, где с ней постоянно будут находиться моя воспитанница и ее дуэнья. Все посчитают, что сейчас она у меня.
– А вы тем временем отправитесь на поиски?
– Разумеется, – резко бросил Лайонел. – Если Пиппы не окажется у брата, он наверняка знает, где ее найти. А его я отыщу через французского посла.
– Откуда она узнала? – с неприязненным удивлением вопросил Стюарт. – Как могла открыть истину?
Лайонел, поколебавшись, объяснил:
– Она обнаружила вашу тайну случайно, несколько недель назад. Что же до остального… похоже, у нее сохранились какие-то обрывочные воспоминания о проведенных с Филиппом ночах. Она требовала все ей сказать.
– И вы так и сделали? – ахнул потрясенный Стюарт.
– Она заслуживает правды, – коротко бросил Лайонел. – Это самое малое, что я могу сделать для нее после всех ужасов, которые ей пришлось вынести.
– В таком случае почему бы не позволить Пиппе уехать с братом… теперь, когда она все знает? – с поразительной силой и решимостью выкрикнул Стюарт.
– Вы действительно воображаете, будто Филипп и его сообщники просто пожмут плечами и пожелают ей счастливого пути? – нетерпеливо объяснил Лайонел. – Если я не опережу их, ее жизнь не стоит и су. Вы понимаете это не хуже меня. Как и то, что только я сумею ее защитить.
Лицо Стюарта еще больше побелело. Он молча отвел глаза от стоявшего перед ним разгневанного, взволнованного Лайонела.
– С меня довольно, Аштон. Отныне я в эту игру не играю. И не позволю себя шантажировать.
– И как вы намереваетесь поступить? – саркастически осведомился Лайонел. Больше он не испытывал жалости к Стюарту Нилсону. Пусть его собственные поступки не выдерживают никакой критики, но до начала всех ужасающих событий он не знал Пиппы. Не был связан с ней обетом верности. Не предавал ничьего доверия.
Стюарт просто пожал плечами. Он не собирался излагать врагу свои намерения.
– Ради вашей жены умоляю: не натворите глупостей, – посоветовал Лайонел. – Никому не проговоритесь о ее исчезновении.
Он повернулся и вышел, хлопнув за собой дверью.
Стюарт медленно разжал кулаки. Он избавлен от Пиппы. Пусть теперь Аштон о ней заботится. Его же долг – по возможности исправить причиненное ей зло.
Епископ Винчестерский услышит честное признание лорда Нилсона об отношениях с Гейбриелом. Ему придется сохранить тайну исповеди, зато он согласится аннулировать брак четы Нилсон. После этого Стюарт пошлет уведомление о расторжении брака с объяснением причин лорду и леди Кендал. По крайней мере Пиппа освободится от него и больше никогда не увидит своего вероломного супруга.
Вот тогда Стюарт заберет Гсйбриела, и они тайно покинут страну. Придется действовать быстро, чтобы застать врагов врасплох. Правда, за ним неусыпно наблюдают, считая при этом, что он их по-прежнему боится. А когда все обнаружится, он и Гейбриел будут уже далеко, в бушующем море.
Лайонел отправился к французскому послу и был немедленно принят. Антуан де Ноай с искусством истинного дипломата сумел скрыть удивление и естественное любопытство при виде столь редкого гостя.
– Мистер Аштон! Какое неожиданное удовольствие! Могу я предложить вам вина?
– Давайте не будем ходить вокруг да около, де Ноай! Мне нужно знать, куда отправился Робин из Бокера. Мы кое о чем потолковали прошлым вечером… может, он упоминал об этом.
Посол разлил вино и вручил гостю кубок.
– Прошу садиться, сэр.
Благодарю. Предпочитаю постоять. – Разглядывая хозяина поверх края кубка, Лайонел сухо добавил: – И давайте не будет состязаться в хитростях, месье де Ноай. Времени нет. У меня есть все причины считать, что лорд Робин взял с собой сестру. Она в опасности, и, хотя лорд Робин имеет все основания считаться истинным придворным и опытным шпионом, один он не сумеет уберечь даму.
– О, согласен, до вас ему далеко, – чуть пожав плечами, буркнул посол. – Странно, откуда такое желание защитить ее, ведь отчасти именно вам она обязана столь отчаянным положением.
На щеке Лайонела дернулся мускул, но, если не считать этого признака слабости, лицо оставалось по-прежнему бесстрастным. Сунув руку во внутренний карман камзола, он вытащил маленькую шкатулку.
– Надеюсь, это оживит нашу беседу.
Он поставил шкатулку на стол.
Де Ноай поднял ее и, прежде чем открыть крышку, бросил на посетителя быстрый, понимающий взгляд. На бархатном ложе лежала печатка в форме скарабея.
– Ваши верительные грамоты? – осведомился он, осторожно взвешивая на ладони скарабея.
– Да, если вы их примете, – сухо усмехнулся Лайонел. – Надеюсь, вы понимаете, что только чрезвычайные обстоятельства вынудили меня их предъявить.
– Разумеется.
Посол положил скарабея в шкатулку и вернул Аштону.
– Даже у меня нет такого. Сколько их существует?
– Вы не хуже меня знаете, что их три. Всего три.
– И вам известно, у кого остальные? – с жадным любопытством прошептал Антуан.
– Нет, – рассмеялся собеседник. – Мы, дорогой сэр, весьма избранная публика. И я только что выдал себя. А теперь объясните, где я могу найти лорда Робина.
– Прежде всего расскажите, что вы намереваетесь сделать, дабы помешать испанцам добраться до ребенка, которого носит леди Пиппа, не обнаружив при этом себя.
– У меня нет иного выбора, кроме как обнаружить себя, – вздохнул Лайонел. – Рано или поздно это обязательно происходит. Я надеялся сохранить свою личину почти до самого конца, но… – Он пожал плечами. – Приходится идти, когда черт гонит. Иначе говоря, чего не сделаешь, когда нужда заставит! – И, еще раз взглянув на скарабея, он сунул шкатулку в карман. – Главное – помешать Испании отнять у Англии независимость. Это стоит любых разоблачений.
– Скажите… – начал де Ноай, хитро посматривая на него, – что вы слышали о беременности Марии?
– Вероятно, то же, что и вы. Что все это чистое притворство… что беременность существует исключительно в ее воображении… плод навязчивых идей…
Посол кивнул.
– Я слышал, что фрейлины шепчутся, будто нечто подобное у королевы бывало и раньше. Чрево распухает, как бывает при грыже.
– Но врачи ее обнадежили.
– Потому что не желают оказаться в немилости.
– И кто может их за это осуждать, – усмехнулся Лайонел, сардонически покачивая головой. – И все же я дождусь от вас ответа?
– Видимо, придется сказать, хотя я не получил от вас никаких гарантий безопасности дамы.
Уголки губ Лайонела мрачно опустились.
– Клянусь могилой своей сестры, что спасу Пиппу и нерожденного младенца.
Посол немного помолчал, встревоженный зловещими интонациями гостя. Только последний дурак попытается надуть Лайонела Аштона.
– Робин отправился в Вудсток, – признался он наконец. – Остановится по пути у сэра Томаса из Тейма. Вы запустили кота в голубятню, дорогой сэр, своими разговорами о скарабеях. Я изменил пароль, и Робин должен уведомить Перри и леди Елизавету, что среди их окружения, возможно, имеется шпион.
– Конечно, есть, и не один, – пренебрежительно бросил Лайонел. – Но, как видите, сэр, это не я. Вам нет необходимости менять пароль.
– Тут вы правы. Если подождете минуту, я дам вам письмо для лорда Робина, которое все объяснит и, надеюсь, позволит ему увидеть вас в новом свете.
Последнее заявление было подчеркнуто ироническим надломом бровей.
Лайонел молча наклонил голову и поставил бокал на стол. Посол быстро набросал несколько фраз, запечатал послание и отдал ему.
– Спасибо, – буркнул Лайонел, сунув пергамент в карман. – В таком случае я направлюсь в Тейм. Пока что испанцы уверены, что Пиппа живет в моем доме, в обществе моей воспитанницы и ее дуэньи. Так что у нас есть выигрыш во времени.
– Я постараюсь, чтобы все знали только это и ничего больше, – заверил посол. – Да пребудет с вами Бог, мистер Аштон.
– Обойдусь и удачей, – отозвался Лайонел. – С богами любого рода я стараюсь не связываться… Слишком много зла делается с их именами на устах.
Малколм был человеком терпеливым. И долго стоял на солнышке у лавки серебряных дел мастера, держа под уздцы лошадей, глазея на прохожих и не думая о времени. Он знал, как любят женщины заниматься покупками, ходить по магазинам и рассматривать товары, а донья Луиза к тому же почти не бывает в городе. И если у нее уйдет полчаса на выбор наперстка, он ничуть не возражает.
Наконец, однако, и до него дошло, что она очень уж задерживается. Малколм привязал уздечки к железному кольцу, ввернутому в стену лавки, и ступил через порог. Хозяин, услышав шаги, немедленно выскочил из задней комнаты.
– Ах, вы вернулись, миледи! Я…
Приветливый голос замер при виде посетителя, ничем не напоминавшего молодую даму, просившую показать наперстки.
– О, прошу прощения. Я думал, что вы…
– Где та леди, которая недавно входила сюда? – осведомился Малколм, оглядывая пустую лавку и замирая от дурного предчувствия.
– Она просила принести все наперстки, что у меня есть. Пообещала вернуться через пять минут. А прошло уже с полчаса.
– Ад и дьявол! – пробормотал Малколм. Донья Луиза по какой-то причине решила ускользнуть от него. Как он мог позволить одурачить себя этой невинной улыбке?!
Малколм подскочил к задней двери и вышел в переулок. Двое полуголых чумазых пострелят возились в грязной луже.
– Здесь проходила леди? – спросил он. Малыши уставились на него широко раскрытыми непонимающими глазенками. Малколм снова выругался и бросился назад.
– Значит, она возвращается, сэр? – обрадовался хозяин, перед этим безутешно перебиравший наперстки на подносе.
– Сомневаюсь, – отмахнулся Малколм и направился к передней двери, возле которой оставил лошадей. Вскочив на своего коня, он подхватил уздечку Кримы, объехал лавку и снова оказался в переулке.
Она что-то говорила про Олдгейт. Значит, стремилась именно туда и нашла обходной путь.
Женщина, которая развешивала белье, сказала Малколму, что видела даму с закрытым лицом, пробежавшую мимо ее домишка.
– Уж больно она спешила, эта особа, – заметила женщина, расправляя рубашки. – Так мне сразу и сдалось, что неспроста это. Такие расфуфыренные барышни здесь не ходят.
Малколм поблагодарил ее и стал пробираться к Олдгейту, где с отчаянием принялся рассматривать толпу: вопящих разносчиков, уличных торговцев, путников, бродяг…
Обстановка была оживленной и могла удовлетворить любую потребность в разнообразии, но доньи Луизы и след простыл. Он заглянул в три таверны, хотя не мог представить, что столь нежное создание может очутиться в вонючей пивной. Потом спросил бездельника-сторожа, не проходила ли через ворота молодая женщина в черной вуали. Тот покачал головой и сплюнул соломинку, которую все это время жевал.
– Не-а, не было здесь никакой леди. По крайней мере пешком она не шла.
– Верхом ехала?
– Нс-а. В экипаже.
– И давно?
Сторож вынул из-за уха очередную соломинку и сунул в рот.
– Стало быть, с полчаса, а то и больше. Да еще и жентельмен рядом ехал,
– Опиши его.
Сторож пожал плечами:
– Да я вроде и не разглядывал его. Жентельмен как жентельмен. В зеленом плаще. И на вороном мерине.
Джентльмен в зеленом плаще и на вороном мерине приезжал в дом Аштона сегодня утром, и донья Луиза, как показалось Малколму, необычайно обрадовалась гостю. Малколм собственными ушами слышал восторженное восклицание. Правда, девушка немедленно осеклась, но все же…
Он мог бы сам отправиться за беглецами, но не знал, по какой дороге они поехали, а если упустит их или погонится не за той парочкой, драгоценное время будет потеряно зря. Кроме того, ее могли похитить по пути к Олдгейту, когда она вышла из лавки серебряных дел мастера, хотя Малколм так не считал. Домик видевшей Луизу женщины находился как раз на том месте, где дорожка подходила к Олдгейту.
Нет. Малколм уже все понял. Донья Луиза сбежала по собственной воле, так что непосредственная опасность ей не грозит. Пусть мистер Аштон решит, что делать. Ему придется предотвратить скандал, а если Малколм устроит сцену на большой дороге, скандала не избежать. Кроме того, Аштон, вероятно, знает о лорде Робине много такого, что неизвестно Малколму. Поэтому сейчас следует торопиться. Каждая минута дорога.
Он пустил коня в галоп и, ведя за собой Криму, стал пробираться сквозь толпу.
Глава 20
– Мне кажется, что их слишком долго нет, дон Аштон, – объявила Бернардина. – Прошло больше часа.
– Не такой уж это большой срок, – возразил Лайонел, опиравшийся на лестничные перила. Дуэнья перехватила его по пути наверх, за необходимыми для поездки вещами, и теперь он сгорал от нетерпения. – Вы чересчур беспокоитесь, мадам. Пока она с Малколмом, бояться нечего.
Бернардина уже открыла рот, чтобы возразить, как входная дверь с грохотом распахнулась и на пороге возник Малколм. Дуэнья громко ахнула:
– Матерь Божья! Где она?! Где мое дитя?
Малколм не понимал испанского, но смысл слов был совершенно ясен. Однако он отстранил женщину и обратился к Лайонелу.
– Она сбежала от меня, – без обиняков пояснил он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50