Он парковал машину за помойными ящиками, в стороне от покрытой гравием стоянки, где останавливались огромные грузовики и мотоциклы. Входил в гостиницу всегда через кухню.
Со временем сенатор начал наведываться туда все чаще. Он рвал и метал на городских митингах, устраивал пресс-конференции каждую неделю. И получал удовольствие от своих одиноких поездок назад в Новый Орлеан и быстрого секса в придорожной гостинице.
Прикончить его было проще простого, хвастался Барри, когда они сидели на пляже в пенящейся воде прибоя. Он ехал за Бойеттом следом двадцать миль после гневного митинга по поводу свалки и остался терпеливо ждать в темноте за придорожной гостиницей. Когда после коротенького свидания появился довольный Бойетт, он ударил его по голове дубинкой и затащил на заднее сиденье машины. Остановившись милях в четырех у обочины, он четырежды выстрелил ему в голову. Затем завернул тело в мешки и спрятал в багажнике. Ты только представь себе, удивлялся Барри, стащить американского сенатора в темном углу у богом забытого борделя. Бойетт был сенатором двадцать один год, председательствовал во всяческих могущественных комиссиях, обедал в Белом доме, ездил по всему миру в поисках возможностей истратить деньги налогоплательщиков, на него работали восемнадцать помощников и телохранителей, и... трах! – его подловили без штанов! Барри находил ситуацию очень забавной. Одно из самых легких заданий, хвастался он с таким видом, как будто их были сотни.
Полицейский дорожной службы остановил Барри за превышение скорости в десяти милях от Нового Орлеана. Только подумай, рассказывал он, болтаю с полицейским, а у меня еще не остывший труп в багажнике. Они разговорились о футболе, и Барри даже обошелся без штрафа. Но потом он запаниковал и решил спрятать труп в другом месте. Гронк хотел было спросить, где именно, но передумал.
Дело против Ножа было относительно шатким. По показаниям полицейского, Барри находился вблизи места исчезновения. Но не имея тела, невозможно было установить время смерти. Одна из проституток видела человека, напоминающего Барри, в тени на автомобильной стоянке в то время, когда сенатор развлекался. Она в данный момент находилась под защитой государства, но рассчитывать на нее как на надежного свидетеля не приходилось. Машину Барри осмотрели тщательнейшим образом. Ни пятнышка крови, ни волоска, ни ниточки. Главной надеждой обвинения был осведомитель, внедренный в мафию человек, который из своих сорока двух лет двадцать просидел в тюрьме. Но никто не рассчитывал, что ему удастся дожить до дачи свидетельских показаний. В квартире одной из подружек Барри был найден “люгер” 22-го калибра, но опять же, не имея трупа, невозможно определить причину смерти. На пистолете остались отпечатки пальцев Барри. Девица заявила, что пистолет он ей подарил.
Присяжные, как правило, не решаются вынести обвинительное заключение, если у них нет твердой уверенности, что жертва действительно мертва. А сенатор отличался столь эксцентричным характером, что его исчезновение было окружено всяческими дикими слухами и предположениями. В печати даже появилась статья, рассказывающая о его недавних проблемах психиатрического характера и положившая начало широко распространенной теории о том, что у него крыша поехала и он сбежал с малолетней шлюхой. У него были карточные долги. Он слишком много пил. Его бывшая жена подала на него в суд за то, что он надул ее при разводе. И так далее и тому подобное.
У Бойетта было много причин, чтобы исчезнуть.
Теперь же выяснилось, что одиннадцатилетний мальчишка из Мемфиса знает, где он похоронен. Гронк открыл вторую банку пива.
* * *
Дорин за руку отвела Марка в его комнату. Он шел неуверенно, уставясь в пол перед собой, как будто бы только что лицезрел взрыв бомбы в толпе народа.
– Ты в порядке, детка? – спросила она. Морщинки на лбу и вокруг глаз показывали, как она обеспокоена.
Он кивнул и медленно потащился дальше. Дорин быстро открыла дверь и посадила его на нижнюю койку.
– Ложись, полежи, милый. – Она сняла покрывало и подняла его ноги на кровать. Присела перед ним на корточки, заглядывая в глаза в поисках ответа. – Ты в самом деле в порядке?
Он кивнул, но сказать ничего не смог.
– Может, позвать врача?
– Нет, – с трудом выдавил он. – Все нормально.
– Все-таки я позову врача, – решила она. Он схватил ее за руку и крепко сжал.
– Мне просто надо отдохнуть, – пробормотал он. – Вот и все.
Она открыла дверь ключом и медленно вышла, не сводя с Марка обеспокоенных глаз. Когда дверь закрылась и замок щелкнул, он быстро спустил ноги на пол.
* * *
В пятницу в три часа дня знаменитому терпению Гарри Рузвельта пришел конец. Он собирался провести выходные в Озарке, порыбачить с сыновьями. Теперь он сидел на своем судейском месте, с досадой обозревая зал заседаний, все еще переполненный испуганными папашами, ожидающими наказания за неуплату алиментов, и ловил себя на том, что больше думает о возможности подольше поспать завтра утром и холодных горных речках. В главном зале заседаний все еще сидело по меньшей мере два десятка мужчин, и рядом с каждым – либо взволнованная очередная жена, либо подружка. Некоторые привели с собой адвокатов, хотя пользы от них в данной ситуации не могло быть никакой: их клиентов вскоре отправят на выходные работать на специальную ферму за неуплату алиментов. Гарри очень бы хотелось к четырем закруглиться, но вряд ли ему это удастся. Оба сына ждали его, сидя в последнем ряду. На улице стоял джип со всем необходимым снаряжением, и с последним ударом судейского молотка они быстренько выволокут судью из здания и умчат подальше, на берег реки Буффало. Во всяком случае, так они планировали. Им было скучно, но они все это уже неоднократно проходили.
Несмотря на некоторый хаос в зале заседаний – клерки с папками, мечущиеся взад-вперед, адвокаты, перешептывающиеся в ожидании, обвиняемые, предстающие перед судьей и затем выводимые из зала в сопровождении помощников шерифа, – конвейер Гарри Рузвельта работал без сбоев. Он взирал на каждого обвиняемого, журил его слегка, иногда быстренько читал ему нотацию, потом подписывал постановление и переходил к следующему.
Реджи вошла в зал суда и пробралась поближе к клерку, сидящему вблизи судьи. Они с минуту пошептались, причем Реджи показывала какой-то документ, принесенный с собой. Один раз она даже рассмеялась по какому-то поводу. Гарри услышал и поманил ее к себе.
– Что-нибудь не так? – поинтересовался он, прикрыв рукой микрофон.
– Да нет, с Марком вроде все в порядке. Мне надо вас кое о чем попросить. По другому делу.
Гарри улыбнулся и выключил микрофон. Реджи в своем репертуаре. Все ее дела первостепенной важности и ждать не могут ни минуты.
– В чем дело?
Клерк подал Гарри папку с делом, а Реджи протянула ему постановление.
– Еще одного ребенка зацапали, все этот отдел по надзору, – прошептала она. Правда, ее все равно никто не слушал. Всем было наплевать.
– Кто ребенок? – спросил он, пролистывая дело.
– Рональд Аллан Томас Третий. Больше известный как Томас-путешественник. Его прошлой ночью взяли под стражу и посадили в детский приемник. Мать наняла меня час назад.
– Тут сказано, что он лишен присмотра.
– Вранье, Гарри. Это длинная история, но я уверяю вас, что у этого мальчика хорошие родители и в доме порядок.
– Хочешь, чтобы его выпустили?
– Немедленно. Я его сама заберу, отвезу, если придется, к мамаше Лав.
– И накормишь запеканкой.
– Разумеется.
Гарри пробежал глазами постановление в поставил внизу свою подпись.
– Придется тебе поверить, Реджи.
– Как и раньше. Я там видела Дэмона и Эла. Похоже, им здорово скучно.
Гарри протянул постановление клерку, который поставил на нем печать.
– Мне тоже. Когда я разберусь со всей этой чехардой в зале, мы двинем на рыбалку.
– Удачи вам. Увидимся в понедельник.
– Желаю хорошо провести выходные, Реджи. Проверь, как там Марк, ладно?
– Конечно.
– Постарайся вразумить его мать. Чем больше я об этом думаю, тем больше убеждаюсь, что им стоит положиться на ФБР и программу защиты свидетелей. Черт возьми, они же ничего не теряют, если ФБР начнет задействовать эту программу! Убеди ее, что у них будет надежный зонтик.
– Попытаюсь. Я побуду с ней подольше в эти выходные. Может, к понедельнику все и решим.
– Тогда до понедельника.
Реджи подмигнула ему и отошла. Клерк протянул ей копию постановления, и она покинула зал суда.
Глава 31
В половине пятого в пятницу Томас Финк, прямо с самолета после очередного путешествия в Мемфис, вошел в кабинет Фолтригга. Уолли Бокс, как верный пес, сидел на диване, составляя, как предположил Финк, очередную речь для их босса или сообщение для прессы по поводу ожидаемых обвинительных заключений. Ноги Роя в носках лежали на столе, между щекой и плечом зажата телефонная трубка. Он слушал, закрыв глаза. Весь день был полной катастрофой. Лемонд поставил его в неловкое положение в суде. Рузвельту не удалось разговорить мальчишку. Ох уж эти судьи!
Финк снял пиджак и сел. Фолтригг закончил говорить по телефону и повесил трубку.
– Где повестки Большого жюри? – спросил он.
– Я лично передал их судебному исполнителю в Мемфисе и строго наказал не вручать, пока мы не дадим “добро”.
Бокс покинул диван и сел рядом с Финком. Нельзя допустить, чтобы разговор шел без него.
Рой потер глаза и пригладил волосы. Огорчительно, на редкость огорчительно.
– Так что, по-твоему, мальчишка собирается делать, Томас? Ты там был, видел мать ребенка, слышал ее голос. Что произойдет?
– Не знаю. Ясно, что в ближайшее время мальчишка разговаривать не собирается. И он, и его мать напуганы до смерти. Смотрели слишком много фильмов по телевизору, где мафия разносила осведомителей в клочья. Мать убеждена, что программа защиты свидетелей ненадежна. Она просто в ужасе. К тому же у нее была чудовищно трудная неделя.
– Ах, как трогательно, – пробормотал Бокс.
– Мне ничего не оставалось, как послать повестки, – печально произнес Фолтригг, делая вид, что его это ужасно огорчает. – У меня не было другого выхода. Мы старались быть справедливыми и понимающими. Попросили суд по делам несовершеннолетних в Мемфисе помочь нам с мальчиком, но ничего не вышло. Пора привезти этих людей сюда, на нашу территорию, в наш зал суда, и заставить их говорить. Разве ты не согласен, Томас?
Финн был не совсем согласен.
– Меня беспокоит юридическая сторона. Мальчик находится под юрисдикцией суда по делам несовершеннолетних в Мемфисе, так что я не могу точно сказать, что произойдет, когда он получит повестку.
– Все это так, – улыбнулся Рой, – но ведь суд закрыт на выходные. Мы тут кое-где посмотрели и выяснили, что в этом вопросе федеральный закон выше закона штата, верно, Уолли?
– Думаю, что так. Да, – кивнул Уолли.
– Еще я говорил со старшим судебным исполнителем здесь. Я сказал, что хотел бы, чтобы он послал ребят в Мемфис за мальчишкой завтра, и тот мог бы предстать перед Большим жюри в понедельник. Не думаю, чтобы в Мемфисе стали мешать. Мы также договорились разместить его в отделении для несовершеннолетних в городской тюрьме. Проще пареной репы.
– А адвокат? – снова влез Финк. – Вы не можете заставить ее давать показания. Если она что и знает, то узнала это, представляя мальчика. Так что информация конфиденциальна.
– Мы ее просто напугаем, – отмахнулся Фолтригг. – Они с мальчишкой до смерти перепугаются в понедельник. Тут мы будем руководить парадом, Томас.
– Кстати, о понедельнике. Судья Рузвельт обязал нас явиться к нему в суд в понедельник в полдень.
Рой и Уолли покатились со смеху.
– Ему в понедельник будет очень одиноко, – хихикнул Рой. – Ты, я, мальчишка, его адвокат – все мы будем здесь. Надо же, какой болван.
Финку, однако, было совсем не смешно.
* * *
В пять Дорин постучала в дверь и гремела ключом, пока не открыла ее. Марк, игравший на полу сам с собой в шашки, немедленно превратился в зомби. Он сел на пятки и уставился на доску, как в трансе.
– Ну как ты, Марк?
Марк не ответил.
– Марк, миленький, ты меня беспокоишь. Я все-таки позову врача. Вдруг с тобой случится шок, как с твоим младшим братом.
Он медленно покачал головой и посмотрел на нее скорбным взглядом.
– Нет, со мной все в порядке. Мне надо отдохнуть.
– Съешь что-нибудь?
– Может, пиццы немножко.
– Конечно, малыш. Я закажу. Послушай, милый, у меня дежурство кончается через пять минут, но я накажу Тильде, чтобы она повнимательнее за тобой присматривала, ладно? Ты продержишься до утра, пока я не вернусь?
– Может быть, – простонал он.
– Бедняжка. Нечего тебе здесь делать.
– Я справлюсь.
* * *
Тильда беспокоилась о нем куда меньше, чем Дорин. Но и она заходила к Марку дважды, а во время своего третьего посещения привела гостей. Она постучала и медленно открыла дверь. Марк только-только собрался изобразить транс, как заметил двух крупных мужчин в штатском.
– Марк, эти люди – судебные исполнители из Нового Орлеана, – объявила Тильда.
Марк стоял около унитаза. Комната неожиданно показалась ему крошечной.
– Привет, Марк, – сказал первый. – Меня зовут Берн Дубовски, я заместитель судебного исполнителя. – Говорил он четко и ясно. Типичный янки. Но это было все, что заметил Марк. В руке Дубовски держал какие-то бумаги. – Ты – Марк Свей?
Марк кивнул, говорить он не мог.
– Не бойся, Марк. Мы просто хотим вручить тебе эти бумаги.
Мальчик взглянул на Тильду, ожидая помощи, но она только пожала плечами.
– Какие? – спросил он нервно.
– Это повестка Большого жюри, она означает, что ты должен предстать в понедельник в Новом Орлеане перед федеральным Большим жюри. Тебе нечего беспокоиться, мы придем завтра и отвезем тебя туда.
В животе у Марка заболело, и ноги стали как ватные. Во рту пересохло.
– Зачем?
– Мы не можем ответить тебе на этот вопрос, Марк. Это не наше дело, понимаешь. Мы просто выполняем инструкции.
Марк взглянул на бумаги, которыми размахивал Верн. Новый Орлеан!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58