– Мистер Финк, – сказал он, показывая на него пальцем, – оставайтесь на месте. Вы клянетесь говорить правду?
– Да, сэр.
– Прекрасно. Теперь вы находитесь под присягой. Даю вам пять минут, чтобы изложить все, что считаете нужным.
– Спасибо, Ваша Честь.
– Милости просим.
– Видите ли, мы с Джеромом Клиффордом вместе учились в юридическом колледже, знаем друг друга много лет. Участвовали в одних и тех же делах, по разные стороны, разумеется.
– Разумеется.
– После того как Барри Мальданно было предъявлено обвинение, давление возросло, и Джером начал странно себя вести. Оглядываясь назад, я могу сказать, что он начал потихоньку колоться, но тогда я не придал этому значения. Понимаете, Джером всегда был странноват.
– Понимаю.
– Я каждый день занимался этим делом, по много часов ежедневно, и по нескольку раз в неделю говорил с Джеромом Клиффордом. Мы проводили предварительные слушания и все такое, и я иногда видел его в суде. Он выглядел ужасно. Сильно потолстел, слишком много пил. Редко мылся. Часто забывал перезвонить, если его просили, а он никогда раньше так не поступал. За неделю до его смерти он позвонил мне домой, поздно вечером. Он был совершенно пьян, что-то молол целый час. Как сумасшедший. На следующий день он позвонил мне с самого утра на работу и извинился. Но никак не вешал трубку. Все пытался выяснить, не сказал ли он накануне что-нибудь лишнее. По крайней мере дважды он упоминал про тело сенатора Бойетта, так что я уверен: Джером знал, где оно спрятано.
Финк помолчал, давая присутствующим переварить услышанное, но нетерпеливый вид Гарри заставил его продолжать.
– Короче, он звонил мне еще несколько раз после этого, все говорил про тело. Я пытался его спровоцировать. Сказал, что он в пьяном виде слишком много наболтал. Заявил, что мы думаем предъявить ему обвинение в препятствии свершению правосудия.
– Похоже, самое ваше любимое, – сухо заметил Гарри.
– Так или иначе, Джером слишком много пил и вел себя непоследовательно. Я сказал, что ФБР следит за ним круглосуточно, что, строго говоря, не совсем соответствовало действительности, но он, похоже, поверил. Совсем превратился в параноика, звонил мне по нескольку раз на дню. Потом он напился и позвонил ночью. Он хотел говорить про труп, но боялся. Во время этого последнего разговора я предложил ему заключить сделку. Пусть он нам скажет, где труп, а мы поможем ему, в смысле откажемся от всяких обвинений. Он ужасно боялся своего клиента, но ни разу не отрицал, что знает, где находится тело.
– Ваша Честь, – прервала Финка Реджи, – это сплошные слухи, распространяемые с определенной целью. Доказательств нет и не будет.
– Вы мне не верите? – огрызнулся Финк.
– Нет, не верю.
– Думаю, что я тоже не верю, – сказал Гарри. – И еще я не уверен, что ваша история имеет отношение к сегодняшнему слушанию.
– Я хотел показать, Ваша Честь, что Джером Клиффорд знал, где спрятан труп, и хотел об этом говорить. Кроме того, у него явно сдавали нервы.
– Не сомневаюсь, мистер Финк, что у него сдали нервы. Он сунул дуло пистолета себе в рот. По мне, для этого надо сойти с ума.
Финк так и остался стоять с разинутым ртом, не зная, что еще добавить.
– Есть еще свидетели, мистер Финн?
– Нет, сэр. Однако мы считаем, Ваша Честь, что в связи с необычными обстоятельствами этого дела ребенок должен дать показания.
Гарри снова сорвал очки и наклонился к Финку. Если бы он мог до него дотянуться, то, вполне возможно, придушил бы его на месте.
– Вы, что?!
– Мы, гм... считаем...
– Мистер Финк, потрудились ли вы до этого слушания изучить законы по поводу несовершеннолетних?
– Да, сэр.
– Великолепно. Тогда скажите мне, по какой статье кодекса податель заявления имеет право заставить ребенка давать показания?
– Я просто излагал нашу просьбу.
– Замечательно. По какой статье кодекса податель заявления имеет право излагать подобную просьбу?
Финк опустил голову и заинтересовался чем-то в своем блокноте.
– Мы с вами тут не в парламенте, мистер Финк. Не изобретаем между делом новые законы. Ребенка нельзя заставить давать показания, как и любого другого обвиняемого в суде по делам несовершеннолетних. Не может быть, чтобы вы этого не понимали.
Финк продолжал внимательно изучать свой блокнот.
– Перерыв на десять минут! – рявкнул судья. – Все из зала, кроме миссис Лав. Пристав, отведите Марка в комнату для свидетелей. – Все эти указания Гарри отдавал уже стоя.
Финк, боявшийся встать, но тем не менее сделавший такую попытку, слегка замешкался, и это окончательно вывело судью из себя.
– Вон, мистер Финк, – сказал он грубо, показывая на дверь.
Цепляясь друг за друга, Орд и Финк устремились к двери. Стенографистка последовала за ними. Судебный пристав увел Марка. Когда он закрыл за собой дверь, Гарри расстегнул мантию и швырнул ее на стул. Взял свою тарелку и устроился перед столом, за которым сидела Реджи.
– Перекусим? – предложил он, разламывая бутерброд пополам и протягивая ей одну половину на салфетке. Она взяла колечко лука и принялась его задумчиво грызть.
– Ты позволишь мальчику давать показания? – спросил он с полным ртом.
– Не знаю, Гарри. А вы как думаете?
– Я думаю, Финк – засранец. Вот что я думаю.
Реджи надкусила бутерброд и вытерла рот салфеткой.
– Если ты ему это позволишь, – сказал Гарри, продолжая жевать, – Финк задаст ему очень точные вопросы насчет того, что произошло в машине с Клиффордом.
– Я знаю. И меня это беспокоит.
– Как мальчик ответит на эти вопросы?
– Честно говоря, понятия не имею. Я дала ему все, какие надо, советы. Мы подробно все обсудили. Но я не знаю, как он поступит.
Гарри глубоко вздохнул и посмотрел на чай со льдом, стоящий на его столе. Затем взял два бумажных стаканчика и наполнил их чаем доверху.
– Нет сомнения, Реджи, что он что-то знает. Зачем тогда ему было столько врать?
– Он еще ребенок, Гарри. Напуганный до смерти. Он услышал больше, чем нужно. Увидел, как Клиффорд вышиб себе мозги. Он здорово перепугался. Посмотрите на его несчастного братишку. Ужасно было все это видеть, и, мне кажется, Марк сразу понял, что может попасть в беду. Потому и врал.
– И я его не виню, – заметил Гарри, принимаясь за лук. Реджи надкусила соленый огурец.
– О чем вы думаете? – спросила она.
Он вытер рот и надолго задумался. Теперь ребенок находился в его распоряжении, стал одним из “детей Гарри”, и ему было решать, что для Марка Свея лучше.
– Если я предположу, что мальчик знает что-то очень существенное для расследования в Новом Орлеане, дело может пойти по-разному. Первое: если ты позволишь ему давать показания и он даст Финку нужную информацию, дело, с моей точки зрения, будет закрыто. Ребенок уйдет отсюда свободным, но жизнь его будет подвергаться большой опасности. Второе: если ты разрешишь ему давать показания, а он не захочет отвечать на вопросы Финка, я вынужден буду приказать ему говорить. Если он откажется, значит, он проявит пренебрежение к суду. Он не может молчать, если знает что-то важное. В любом случае, если в результате сегодняшнего слушания не будет получено удовлетворительных ответов от ребенка, я сильно подозреваю, что мистер Фолтригг сразу же начнет действовать.
Он получит повестку от Большого жюри о вызове Марка Свея в суд в Новом Орлеане, и только мы его и видели. Если он откажется говорить перед Большим жюри, федеральный судья его непременно обвинит в оскорблении суда, и, я думаю, его посадят в тюрьму.
Реджи кивнула. Она была с ним полностью согласна.
– Что же нам делать, Гарри?
– Если мальчишку заберут в Новый Орлеан, он полностью выйдет из-под моего контроля. На твоем месте я бы разрешил ему давать показания, но не советовал бы отвечать на самые важные вопросы. По крайней мере сейчас. Он сможет сделать это позднее. Завтра или послезавтра. Я бы посоветовал ему не поддаваться давлению судьи и держать язык за зубами, по крайней мере сегодня. Его вернут в наш центр для подростков, где он скорее всего будет в большей безопасности, чем где-нибудь в Новом Орлеане. Таким образом, пока ФБР не придумает что-нибудь получше, мы защитим мальчика от бандитов из Нового Орлеана, которых даже я боюсь. А у тебя будет время посмотреть, что будет делать мистер Фолтригг.
– Вы считаете, ему грозит опасность?
– Да, и если бы я так не считал, я все равно не стал бы рисковать. Если он сейчас все выложит, ему может не поздоровиться. Так что сегодня я его освобождать не намерен ни при каких обстоятельствах.
– Что, если Марк откажется говорить, а Фолтригг вручит ему повестку Большого жюри?
– Я его не отпущу.
Аппетит у Реджи пропал напрочь. Она отпила чаю из бумажного стаканчика и прикрыла глаза.
– Все это ужасно несправедливо, Гарри. Он заслужил лучшего отношения со стороны государства.
– Согласен. Предлагай, я слушаю.
– Что, если я не позволю ему давать показания?
– Я все равно не отпущу его, Реджи. Во всяком случае, сегодня. Может быть, завтра. Или послезавтра. Все слишком быстро закрутилось, так что я предлагаю двигаться осторожно и посмотреть, как поступит Новый Орлеан.
– Вы не ответили на мой вопрос. Что, если я не разрешу ему давать показания?
– Что ж, на основании имеющихся данных мне ничего не останется, как признать его малолетним преступником и отправить назад к Дорин. Разумеется, я могу отменить собственное указание завтра. Или послезавтра.
– Он не малолетний преступник.
– Может, и нет. Но он что-то знает и отказывается говорить, таким образом препятствуя свершению правосудия. – Он надолго замолчал. – Что он знает, Реджи? Если ты мне скажешь, мне будет сподручнее помочь ему.
– Я не могу сказать, Гарри. Сами знаете.
– Разумеется, – улыбнулся он. – Но совершенно ясно, что знает он порядочно.
– Видимо.
Он наклонился вперед и коснулся ее руки.
– Послушай меня, дорогая. Наш маленький дружок в большой беде. Давай его из нее вытащим. Не будем торопиться, пусть он сидит там, где ему не грозит опасность и где мы правим бал, а пока поговорим с ФБР насчет их программы обеспечения безопасности свидетелей. Если они пообещают это Марку, равно как и его семье, он сможет выложить все эти ужасные секреты и быть в безопасности.
– Я поговорю с ним.
Глава 25
Под пристальным наблюдением судебного пристава, сурового мужчины по имени Грайндер, они снова собрались и заняли свои места. Финн испуганно оглядывался по сторонам, не зная, что делать – стоять, сидеть, говорить или залезть под стол. Орд вертел перстень на пальце. Бакстер Маклемор отодвинул свой стул по возможности подальше от Финка.
Судья допил остатки чая и подождал, пока все успокоятся.
– Для протокола – бросил он в направлении судебной стенографистки. – Миссис Лав, я хочу знать, будет ли Марк давать показания.
Она сидела в футе за спиной клиента и смотрела сбоку на его лицо. Глаза его были все еще мокры.
– В данных обстоятельствах, – сказала она, – у него нет выбора.
– Так как – да или нет?
– Я разрешу ему давать показания, – сказала она, – но я не потерплю оскорбительных вопросов мистера Финка.
– Ваша Честь, пожалуйста...
– Тихо, мистер Финк. Вспомните правило номер один. Не говорите, пока к вам не обратятся.
Финк метнул яростный взгляд на Реджи.
– Дешевый прием, – огрызнулся он.
– Прекратите, мистер Финк, – остановил его Гарри.
Все смолкли.
Неожиданно судья улыбнулся.
– Марк, ты можешь оставаться на своем месте, рядом с адвокатом, а я задам тебе несколько вопросов.
Финк подмигнул Орду. Наконец-то мальчишка будет говорить. Дождались.
– Подними правую руку, Марк, – произнес судья, и Марк медленно повиновался. Правая рука, как, впрочем, и левая, дрожала.
Пожилая дама встала напротив Марка и привела его к присяге по всем правилам. Он сел и подвинулся к Реджи.
– А теперь, Марк, я задам тебе несколько вопросов. Если ты не поймешь, о чем я тебя спрашиваю, можешь посоветоваться со своим адвокатом. Понял?
– Да, сэр.
– Постараюсь, чтобы вопросы были простыми и ясными. Если тебе потребуется перерыв, чтобы поговорить с Реджи наедине, миссис Лав уведомит меня об этом. Ясно?
– Да, сэр.
Финк повернул свой стул в сторону Марка и сидел, как голодный щенок в ожидании кормежки. Орд покончил с ногтями и приготовил ручку и блокнот.
Гарри секунду полюбовался своими записями и опять улыбнулся мальчику.
– Вот что, Марк. Расскажи мне, как именно вы с братом нашли в понедельник мистера Клиффорда.
Марк покрепче ухватился за подлокотники и откашлялся. Он ожидал совсем другого. Ни в одном кино он не видел, чтобы вопросы задавал судья.
– Мы прокрались в лес за трейлерной стоянкой, чтобы выкурить сигарету, – начал он и медленно подвел их к тому моменту, когда Роми в первый раз надел шланг на выхлопную трубу и залез в машину.
– И что ты сделал? – взволнованно спросил Гарри.
– Я снял шланг с трубы, – сознался он и поведал, как полз по траве, чтобы помешать Роми покончить жизнь самоубийством. Он уже обо всем этом рассказывал раньше, раз или два матери и доктору Гринуэю и раз или два Реджи, и история никогда не казалась ему забавной. Но сейчас, пока он ее рассказывал, глаза судьи заискрились смехом и улыбка стала шире. Он даже тихо засмеялся. Судебный пристав тоже развеселился. Судебная стенографистка, скучавшая до сих пор, явно получала удовольствие. Даже пожилая женщина, принимавшая у него присягу, впервые за все слушание улыбнулась.
Но все веселье кончилось, когда он рассказал, как мистер Клиффорд схватил его, дал ему пощечину и швырнул в машину. Марк рассказывал все ровным голосом, глядя на коричневые босоножки стенографистки.
– Значит, ты был в машине с мистером Клиффордом до того, как от умер? – осторожно и уже на полном серьезе спросил судья.
– Да, сэр.
– И что он делал, после того как затащил тебя в машину?
– Он еще несколько раз меня ударил, кричал и угрожал. – Марк рассказал, что помнил, о пистолете, бутылке виски и таблетках.
В маленьком зале стояла мертвая тишина, улыбок не было и в помине. Марк говорил, как в трансе, ни с кем не встречаясь взглядом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58