Она сглотнула слюну, перевела дыхание, поблагодарила Бога за то, что он говорит с ней по телефону, а не стоит в конторе, хрустя пальцами, и сообщила ему, что мистер Клиффорд уехал около девяти часов и больше она о нем ничего не слышала.
Барри швырнул трубку и в ярости выскочил в холл, но тут же взял себя в руки и спокойно продефилировал мимо столиков и сидящих за ними людей. Было уже около пяти часов, и ресторан начал постепенно заполняться.
Он всего-навсего хотел немного выпить и за хорошим ужином потолковать со своим адвокатом обо всей этой чехарде. Выпить и поесть, вот и все. Агенты ФБР постоянно следили за ним. Джером совсем свихнулся и на прошлой неделе сказал Барри, что, по его мнению, в его конторе установлены подслушивающие устройства. Поэтому они и договорились встретиться здесь и хорошенько поужинать, не беспокоясь, что их подслушают.
А поговорить им необходимо. Джером Клиффорд уже лет пятнадцать защищал всех хоть сколько-нибудь известных новоорлеанских проходимцев – гангстеров, торговцев наркотиками, политиков – и часто добивался успеха. Он был хитер и продажен, и сам охотно покупал тех, кого можно было купить. Он пил с судьями и спал с их подружками. Подкупал полицейских и угрожал присяжным. Заигрывал с политиками и давал им деньги на выборные кампании, если его об этом просили. Джером хорошо знал, как работает система, и, если какому-нибудь мерзавцу-обвиняемому с большими деньгами требовалась юридическая помощь в Новом Орлеане, он неминуемо оказывался в офисе Джерома Клиффорда, адвоката и советника по юридическим вопросам. И в этом офисе он находил друга, который зарабатывал себе на жизнь грязными делами и был верен до конца.
Дело Барри, однако, отличалось от остальных. Оно было крайне серьезным, и с каждым днем его серьезность возрастала. До суда оставался всего месяц, и сознание этого висело над Барри, как дамоклов меч. Он второй раз привлекался к суду за убийство. Впервые это случилось в нежном восемнадцатилетнем возрасте, когда местный прокурор пытался доказать с помощью одного крайне ненадежного свидетеля, что Барри отрубил пальцы своему сопернику-бандиту, а потом перерезал ему горло. Дядя Барри, уважаемый и опытный мафиозо, заплатил, где надо, и присяжные не смогли прийти ни к какому решению. Молодой Барри вышел на свободу.
Позднее Барри отсидел пару лет в милой федеральной тюрьме по обвинению в рэкете. Дядя в тот раз не смог ему помочь, но Барри уже было двадцать пять, и короткое тюремное заключение пошло ему только на пользу, прибавило авторитета, сделало гордостью семьи. Тогда адвокат Джером Клиффорд занимался кассационной жалобой, и с той поры они подружились.
Когда Барри подошел к столику, его уже ждала содовая с лимоном. Со спиртным следовало несколько часов подождать. Нельзя было допустить, чтобы дрожали руки.
Он выжал в бокал лимон и, взглянув в зеркало, поймал на себе несколько любопытных взглядов. Еще месяц до суда, а люди пялятся. Хотя ничего удивительного – ведь он был самым знаменитым подозреваемым в убийстве в стране. Его фотографии напечатаны во всех газетах.
Необычность судебного дела была в том, что жертвой оказался сенатор. Первый сенатор, убитый до того, как истек срок его пребывания в сенате. Так во всяком случае утверждали газеты. “Соединенные Штаты. Америки против Барри Мальданно”. Разумеется, трупа не было, что сильно затрудняло дело для Соединенных Штатов Америки. Нет трупа, нет результатов вскрытия, нет баллистической экспертизы, нет этих проклятых фотографий, которыми можно размахивать в зале суда и стращать присяжных.
Но Джером Клиффорд разваливался на части. Вел себя странно – исчезал, вот как сегодня, не перезванивал, когда его об этом просили, всегда опаздывал в суд, все время что-то бормотал и слишком много пил. И так обычно злобный и упрямый, теперь он и вовсе стал избегать людей, и это вызывало недоумение. Честно сказать, Барри непрочь был сменить адвоката.
Остался только месяц, и Барри требовалось время. Отсрочка или что-нибудь в этом роде. Чего это правосудие действует так быстро, когда это тебе совсем ни к чему? Всю свою жизнь он ходил по грани закона, и, случалось, дела тянулись годами. Однажды даже пытались привлечь к суду его дядю, но после трех лет утомительной борьбы правительство сдалось. А в этот раз Барри предъявили обвинение всего полгода назад, и вот уже суд на носу. Это несправедливо. И, если Роми не справляется, его следует заменить.
Тем более, что у агентов ФБР было несколько дыр в этом деле. Во-первых, не нашлось свидетелей убийства, хотя имелись, разумеется, кое-какие косвенные улики да мотив для убийства. Но никто не видел, как он это сделал. Правда, был у них осведомитель, человек неуравновешенный и ненадежный, от которого бы пух и перья полетели при перекрестном допросе на суде. При условии, конечно, если он до этого суда доживет. Вот почему ФБР так тщательно прятало его. У Барри же было еще одно великолепное преимущество – отсутствие трупа, маленького, худенького трупа Бонда Бойетта, медленно разлагающегося сейчас в бетоне. Без него достопочтенному прокурору Рою Фолтриггу не добиться, чтобы его признали виновным. При этой мысли Барри улыбнулся и подмигнул двум химическим блондинкам, сидящим за столиком около двери. С тех пор как его обвинили в убийстве, женщины к нему так и липли. Он стал знаменитостью.
Слабоватое получалось у прокурора дело, но это не мешало ему ежедневно выступать по телевидению, самоуверенно предсказывая быстрое торжество справедливости, и давать хвастливые интервью любому журналисту, согласившемуся его выслушать. Этот набожный и сладкоголосый прокурор был известен своими непомерными политическими амбициями и безапелляционным мнением относительно всего на свете. У него был собственный пресс-секретарь, затюканный бедолага, на чьи плечи легла задача денно и нощно привлекать в своему шефу внимание прессы, чтобы читатели и зрители наконец решили, что Рою стоит послужить их интересам в американском сенате. А уж оттуда только сам святой отец Рой знал, куда может привести его Бог.
Барри в ярости разгрыз кубик льда при одной лишь мысли о Рое Фолтригге, размахивающем перед камерами обвинительным актом и выкрикивающем всякого рода предсказания относительно скорой победы Добра над Злом. Но с того времени прошло уже полгода, и ни Роб, ни его сподвижники, агенты ФБР, не смогли найти труп Бонда Бойетта. Они круглосуточно следили за Барри, наверное, и сейчас ждали снаружи, как будто рассчитывали, что он после ужина, как последний дурак, приведет их прямиком к телу. Они раздавали взятки всем пьяницам и уличным хулиганам, которые строили из себя осведомителей. Они осушали пруды и озера, шарили с тралом по рекам. Они заполучили разрешения на обыск в десятках зданий в на многих земельных участках города. Потратили небольшое состояние на ломы и бульдозеры.
Но тело Бонда Бойетта было у Барри. Он и хотел бы убрать его куда-нибудь подальше, да не мог. “Святой отец” с “толпой ангелов” не сводили с него глаз.
Клиффорд опаздывал уже на час. Барри заплатил за две порции содовой, вновь подмигнул крашеным блондинкам в кожаных юбках и удалился, проклиная всех адвокатов в целом, и своего в частности.
Ему нужен был новый адвокат, который звонил бы ему, когда он того хотел, встречался бы с ним, чтобы выпить, и нашел бы таких присяжных, которых можно было бы купить. Настоящий адвокат!
И еще ему необходимо было, чтобы дело перенесли, отложили, отсрочили – все что угодно, только бы замедлить его ход и дать Барри возможность собраться с мыслями.
Он закурил сигарету и неторопливо пошел по улице. Стояла жара. Контора Клиффорда находилась в четырех кварталах от ресторана. Его адвокат хочет ускорить суд! Ну и идиот! При существующей системе быстрый суд никому не выгоден. Так нет, Джером Клиффорд торопится изо всех сил. Он объяснил Барри недели три назад, что им следует спешить. Раз нету тела, так и нету дела, и так далее, и тому подобное. А если они будут тянуть, то тело могут найти, а поскольку Барри единственный и удобный подозреваемый, убийство сенсационное и на прокурора давят со всех сторон, к тому же Барри действительно убил и виноват на все сто, им следует поторопиться с судом. Барри был просто потрясен. Они яростно поспорили в офисе Роми, и с тех пор отношения между ними испортились.
После того спора, когда они немного успокоились, Барри похвастался, что тело никогда не найдут. Он избавился уже от многих трупов и знал, как это делается. С Бойеттом пришлось поторопиться, и, хотя он не прочь перепрятать парнишку, тот все равно упакован надежно, и ни Рой, ни агенты ФБР его не потревожат.
Барри хихикнул про себя, шагая по улице и вспоминая тот разговор.
– И где же труп? – спросил тогда Клиффорд.
– Ты вовсе не хочешь этого знать, – ответил Барри.
– Разумеется, хочу. Весь мир хочет знать. Давай, рассказывай, если у тебя хватит храбрости.
– Ты вовсе не хочешь этого знать.
– Валяй. Выкладывай.
– Тебе это не понравится.
– Говори.
Барри щелчком отбросил сигарету на мостовую и чуть не расхохотался вслух. Не надо было говорить это Джерому Клиффорду. Совсем по-детски поступил, но какой от того вред? Этому человеку можно доверять тайны, как адвокат он не имел права разглашать услышанное от клиента. Он с самого начала обижался, что Барри не просветил его насчет всех смачных подробностей.
Джером Клиффорд был таким же скользким пройдохой, как и его клиенты, так что, если на них была кровь, он желал эту кровь видеть.
– Ты помнишь день, когда исчез Бойетт?
– Конечно. Шестнадцатое января.
– Помнишь, где ты был в этот день?
Роми встал из-за стола, подошел к стене и посмотрел на небрежно составленное расписание по месяцам.
– В Колорадо. На лыжах катался.
– А я позаимствовал у тебя ключи от дома.
– Ага, ты встречался с женой доктора.
– Верно. Только ей не удалось вырваться, так я вместо нее привез туда сенатора.
Роми замер, открыл рот и уставился на клиента горящим взглядом из-под опущенных век.
– Он прибыл в багажнике, и я его у тебя оставил, – продолжал Барри.
– Где? – недоверчиво спросил Роми.
– В гараже.
– Врешь!
– Под лодкой, которую уже лет десять никто не трогал.
– Врешь!
Входная дверь в контору Клиффорда была заперта. Барри подергал ее и выругался. Он прикурил еще сигарету и посмотрел вокруг, разыскивая знакомый черный “линкольн”. Он найдет этого жирного ублюдка, даже если на это потребуется вся ночь.
У Барри был приятель в Майами, которого однажды привлекли по целой серии обвинений, связанных с наркотиками. Ему попался хороший адвокат, который тянул и откладывал дело два с половиной года, пока судья не потерял терпение и не назначил судебное заседание. За день до выборов жюри приятель Барри убил своего хорошего адвоката, и судья был вынужден снова отложить дело. Суда так и не было.
Если Роми неожиданно умрет, суд будет отложен на месяцы, а может, даже на годы.
Глава 3
Рикки попятился назад, прочь от дерева, нашел узенькую тропинку и побежал.
– Рикки, – позвал Марк. – Эй, Рикки, подожди! – Но Рикки не остановился. Марк еще раз взглянул на человека, лежащего на машине, с пистолетным дулом во рту. Марк насмотрелся досыта. – Рикки, – снова окликнул он брата и припустился к тропинке. Впереди бежал Рикки. Было в его беге что-то странное. Руки он держал прижатыми к телу, а сам наклонился так, что трава била его по лицу. Он спотыкался, но не падал. Марк схватил его за плечи и повернул к себе. Рикки был похож на зомби – бледный, с остекленевшими глазами. Дышал он тяжело и часто, заунывно подвывал. Говорить он не мог. Он вырвался из рук Марка и снова побежал, продолжая выть, а трава все стегала его по лицу. Марк помчался за ним, через ручей, к дому.
Лес поредел, показался полуразвалившийся забор, окружавший большую часть трейлерной стоянки. Двое малышей швыряли камнями в банки, установленные рядком на капоте разбитой машины. Рикки прибавил скорости и пролез через дыру в заборе. Он перепрыгнул через канаву, пробежал между двумя трейлерами и выскочил на улицу. Марк бежал вплотную за ним. Теперь, когда Рикки запыхался, непрерывный вой стал громче.
Дом на колесах, в котором жила семья Марка, был двенадцати футов в ширину и тридцати футов в длину. Припаркован он был вместе с сорока другими такими же вдоль Восточной улицы. Владельцу всего этого хозяйства, Такеру, принадлежали еще трейлеры вдоль Северной, Южной и Западной улиц. Все эти улицы пересекались в разных направлениях.
То была сравнительно приличная стоянка, довольно чистая, с несколькими деревьями, множеством велосипедов и десятком брошенных машин. Ухабы на дорогах не позволяли ездить быстро. По поводу громкой музыки или другого шума мистер Такер немедленно, как только узнавал, вызывал полицию. Его семье принадлежали вся земля и большинство трейлеров, включая номер 17 на Восточной улице, который Дайанна Свей снимала за 280 долларов в месяц.
Рикки вбежал в незапертую дверь и упал на диван в прихожей. Казалось, он плачет, но слез видно не было. Он подтянул колени к животу, скорчившись, словно ему было холодно, и медленно сунул большой палец правой руки в рот. Марк внимательно наблюдал за ним.
– Рикки, – попросил он тихо, тряся брата за плечо, – поговори со мной. Поговори со мной, слышишь, Рикки? Все в норме.
Но Рикки только энергично сосал палец. Глаза его были закрыты, тело сотрясала дрожь.
Марк оглядел прихожую и кухню и убедился, что все на том же месте, как и час назад, когда они уходили. Час назад! А казалось, что прошло несколько дней. Садилось солнце, и в комнатах становилось темнее. Как обычно, книги и рюкзаки, с которыми они ходили в школу, громоздились на кухонном столе. Привычная записка от мамы лежала рядом с телефоном. Он подошел к раковине и налил воды в чистую кофейную чашку. Ужасно хотелось пить. Марк выпил воду и взглянул в окно на соседний трейлер. Потом услышал чавкающие звуки и взглянул на брата. Тот сосал палец. По телевизору он однажды видел, как после землетрясения некоторые дети в Калифорнии тоже сосали пальцы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58