Седая голова склонилась над работой, а рука порхала над листом бумаги. Рембрандт так увлекся, что не слышал, как Бренч вошел.
– Привет, Попс.
Бренч повесил мокрую куртку и шляпу на гвоздь в стене.
Старик выпрямился и посмотрел на Макколи. Складки вокруг рта, казалось, стали глубже, и от этого Рембрандт выглядел старше. Белки его глаз подернулись паутинкой красных линий, а одежда была в полном беспорядке. Первой мыслью Бренча было, что старик снова прикладывался к бутылке. Потом он заметил новые морщины на лбу Рембрандта и напряженность, отразившуюся в чертах его лица.
– С Юджинией все в порядке? – Старик поднялся на ноги, позволив альбому упасть на пол. Узловатые пальцы были черными от угля, который он использовал для рисования.
Удивленный тем, что Рембрандт тревожится по поводу Дженны, Бренч кивнул.
– Да, несмотря на упрямство и море глупостей в голове, она в порядке. Что ты…
Бренча наткнулся взглядом на портрет Дженны, взиравшей на него с грубой бревенчатой стены, и голос его оборвался. На стенах хижины всегда были развешаны какие-нибудь рисунки. Но теперь они были повсюду. И на всех до единого была изображена Дженна. Поражали изящные, точные линий этих рисунков, что было совсем не похоже на неуверенные штрихи, обычно отличавшие работы Рембрандта. Похоже, вдохновение укрепило руку старика и возродило талант, которым он когда-то мог гордиться.
– Матерь Божья! – пробормотал Макколи, переходя от одного рисунка к другому. – Это все ты нарисовал?
Старик хранил молчание, наблюдая за тем, как младший партнер рассматривает портреты.
– Никогда не видел ничего прекраснее, – благоговейно прошептал Бренч. – Кроме самой Дженны.
Он повернулся к Рембрандту. Старик стоял по другую сторону стола, опустив руки. Несмотря на явную усталость, видно было, что он горд собой. Что-то в нем изменилось, но Бренч не мог понять что.
Повисло неловкое молчание, Бренч продолжал разглядывать рисунки. Казалось, он не мог отвести от них глаз. Чуть повернув голову, он сказал:
– Пэдди говорил, что тут какая-то проблема.
– Так и есть. Кто-то пробрался в штрек номер два позапрошлой ночью.
Бренч тут же повернулся лицом к старику.
– Ты знаешь, кто?
– Нет, но он захватил с собой приличный кусок руды.
– Черт!
Рембрандт вернулся в кресло.
– Мы снова все заперли, но, кто бы это ни был, он обязательно вернется.
– Да, и в следующий раз он может прийти не один. – Бренч задумчиво погладил бороду. – Ты уверен, что это не кто-нибудь из наших людей?
– Если это был кто-то из наших, то только Джейк Лонген. Он единственный, кого я не смог допросить. Я послал его в Солт-Лейк-Сити забрать динамит, который мы заказали. А взлом обнаружил только после его отъезда.
– Джейк, да? Дженна спрашивала о нем сегодня.
Рембрандт нахмурился.
– Почему? Он докучал ей?
Грозный тон старика удивил Бренча.
– Она размышляла, не может ли он оказаться ее отцом. Джейк примерно его возраста. А что? Ты что-то узнал о Джейке, что так тебя разволновало, Попс?
– Скажем так, я ему не доверяю.
– Но ведь доверял, когда мы его нанимали. Брось, Попс, что здесь происходит?
Поднявшись с кресла, Рембрандт посмотрел на Макколи.
Что-то в позе и суровом взгляде старика заставило Бренча почувствовать себя мальчиком, которого сейчас будут вычитывать.
– Сначала ты мне кое-что скажи.
Бренч кивнул и приготовился услышать вопрос, но все же он застал его врасплох.
– Ты любишь Юджинию? – спросил старик.
Бренч уставился на Рембрандта, не понимая, почему он об этом спросил.
– Да, я люблю ее.
Губы старика медленно растянулись в улыбке, но взгляд оставался печальным.
– Только одно может сделать меня счастливее, чем эти твои слова.
– Что же?
Старик посмотрел в сторону. Его голос был таким тихим, что Бренч едва расслышал:
– Если она меня простит.
По позвоночнику Бренча побежала дрожь предчувствия.
– За что Дженне тебя прощать, Попс?
Рембрандт устало опустился в кресло и стал смотреть на пламя в камине.
– За то, что я поверил Бенедикту Тредуэллу. За то, что принял слова этого ублюдка за бесспорную истину. А еще за то, что не проявил должного усердия при поиске ее и ее матери в течение этих пятнадцати лет.
Побагровев от гнева, Бренч схватил партнера за грудки и рывком поставил его на ноги. Над головой старика Дженна улыбалась ему со стены.
– Хочешь сказать, что ты отец Дженны?
– Да, сынок, именно это я тебе и говорю.
Слид Хендрикс хохотал так, что посетители, стоявшие за резной ореховой стойкой бара в салуне «Долина обетованная» в Солт-Лейк-Сити, поворачивали головы.
– Все время, что я искал этого ублюдка Ли-Уиттингтона, он был у меня прямо под носом.
Джейк Лонген смущенно нахмурился.
– Ты искал отца этой девушки?
– Именно, – Хендрикс с грохотом обрушил на стол пустой стакан и дал бармену знак принести еще бутылку. – Пятнадцать лет назад он подстрелил меня, чуть не убил. И вдобавок обманом лишил меня золотого прииска. Я поклялся, что доберусь до него, – снова расхохотался маршал. – И теперь наконец-то я смогу это сделать.
Лонген улыбнулся.
– Хочешь сказать, это он испортил тебе «стрелковую» руку?
Улыбка сползла с лица Хендрикса.
– Нет, это был Макколи, но я заодно и с ним поквитаюсь.
– Что ж, только не забывай, кто тебя на него вывел.
Похлопав Лонгена по плечу, Хендрикс сказал:
– Не волнуйся, Джейк, не забуду.
Бармен принес виски и поставил бутылку на стол. Хендрикс заплатил и, качая головой, проводил бармена взглядом, снова размышляя над тем, как это Джеймс Ли-Уиттингтон смог водить его за нос все эти годы.
– Не могу поверить. Старина Рембрандт! Так его называют из-за дрянных рисунков, которыми он расплачивался за выпивку, пока Макколи его не отучил пьянствовать. Интересно, почему он такой седой? Он ведь не старше тебя, Джейк.
– Кто угодно поседеет, если будет знать, что у тебя на него зуб.
Хендрикс усмехнулся, снова наполняя стаканы.
– Да, может, причина в этом. Давай выпьем за его симпатичную дочурку. Если бы она не появилась на горизонте, я мог бы так никогда и не найти сукина сына.
Джейк влил в себя все содержимое стакана и протянул его маршалу для следующей порции.
– Выпей за меня, Слид. Если бы я не подпоил его тем вечером, ты бы до сих пор этого не знал.
– Конечно, Джейк, конечно. И за тебя тоже выпьем. – Они одновременно глотнули огненной жидкости и оба удовлетворенно причмокнули, когда она добралась до желудка. – А теперь к делу. Нам нужно разработать план. До конца недели Ли-Уиттингтон и его партнер будут мертвы, а я стану новым владельцем шахты «Серебряный слиток».
– А девчонка? Что ты планируешь с ней сделать?
– А что? Ты ее хочешь, Джейк?
Джейк оскалился.
– Я бы точно не отказался немного повеселиться с такой милашкой. Нет, сэр, точно не отказался бы.
– Тогда она целиком и полностью твоя. – Хендрикс нагнулся к собеседнику через липкий стол и ткнул жирным пальцем в грудь Лонгена. – Но когда навеселишься, сам придумывай, как навсегда закрыть ей рот, слышишь? Мы не должны оставлять свидетелей, которые могут нам все испортить, так ведь?
– Да, Слид, конечно не можем.
Спустившись утром на первый этаж, Дженна тут же почувствовала, что Маура напряжена, хотя она была тиха и сдержанна, когда поспешила к ней из отдела мануфактуры, расположенного в дальнем конце магазина.
– Где Бренч? – шепотом спросила Маура, нервно оглядываясь по сторонам и тесня Дженну к кухне.
Почувствовав облегчение от того, что Макколи нет поблизости, молодая женщина ответила:
– Не знаю. Ты еще не видела его этим утром?
– Нет, и это к лучшему. Пойди поешь – я разогрела тебе завтрак.
– Прошу прощения, – раздался за спиной Дженны мужской голос.
– Поторопись, а не то твой завтрак остынет.
Маура потянула молодую женщину за рукав, пытаясь поскорее выпроводить ее из помещения.
– Вы Дженна Ли-Уиттингтон? – спросил голос.
Юджиния повернулась и увидела мужчину лет двадцати пяти со светлыми волосами и глазами цвета золотистого меда.
– Я Дженна.
Незнакомец с язвительно усмешкой приподнял шляпу.
– Джесон Таттл, мэм, денверское отделение Национального детективного агентства Пинкертона.
Застигнутая врасплох, Дженна молча уставилась на агента. Теперь понятно, почему так нервничала Маура. Учитывая, как люто Бренч ненавидел пинкертонов, Дженна не сомневалась, что будь он сейчас здесь, то уже давно налетел бы на Таттла с кулаками.
Зеленые глаза Мауры сердито вспыхнули.
– Конечно, он ждал тебя с того самого момента, как я открыла магазин, путался под ногами и докучал мне.
Таттл проигнорировал слова Мауры и обратился к Дженне:
– Уильям Пинкертон лично попросил меня найти вас, мисс. Получив телеграмму, в которой сообщалось, что вы отправляетесь за этим убийцей Черным Валетом Мендозой в одиночку, он встревожился и в то же время не на шутку рассердился.
– Что ж, теперь можете к нему вернуться и сказать, что я нашла Мендозу и скоро выйду на связь.
– Вы нашли его? Могу я спросить, где вы его держите?
– Кто-то произнес мое имя или мне показалось? – спросил Мигель, спускаясь вместе с Голубкой по лестнице.
– Нет! – быстро ответила Дженна, пытаясь дать испанцу сигнал помолчать. – Мы говорили о другом человеке. Маура приготовила вам завтрак. Идите в кухню, я скоро к вам присоединюсь.
Таттл смерил Мигеля внимательным взглядом.
– Кто вы?
– Мигель Мендоза, к вашим услугам. С кем имею удовольствие беседовать, senor?
– Черный Валет Мендоза?
Мигель поклонился.
Агент гневно спросил Дженну:
– Почему вы не посадили его под замок?
– Потому что он невиновен. – Юджиния указала на Голубку. – Эта женщина может подтвердить, что Мигель посещал поселок индейцев племени юта, когда было совершено последнее ограбление и когда застрелили Слоана Макколи и Леонарда Снайпа.
Таттл с сомнением взглянул на Голубку.
– Вы были с ним?
Индианка спокойно и с достоинством смотрела на него.
– Нет, но перед тем, как покинуть город, он приходил ко мне предупредить об отъезде.
– И едва успел вернуться, как я арестовала его в первый раз, – вставила Дженна.
Таттл поднял бровь.
– В первый раз?
– Не важно. Суть в том, что Мигель невиновен.
Агент смерил Голубку оценивающим взглядом. Он презрительно ухмыльнулся, глядя на ее атласное платье.
– Вы индианка?
Голубка гордо вскинула голову и посмотрела на Таттла.
– Я из племени, которое вы называете юта.
Агент перевел взгляд на Дженну.
– Никакой суд не станет прислушиваться к словам скво.
Мигель двинулся к Таттлу. Понимая, что испанец намерен вступиться за Голубку и зная, что Таттл использует любое применение силы по отношению к себе как предлог, чтобы взять Мигеля под стражу, Дженна выбросила вперед руку, чтобы остановить испанца.
– А как насчет моих? Моих слов вам достаточно?
– Может быть. Вы можете доказать, что он не убивал Снайпа и Макколи?
Молодая женщина побледнела, но не опустила голову. Таттл припер ее к стенке, и она понимала это. Оставалось только блефовать. Она еще не готова была открыть карты.
– Я могу доказать, что он не совершал ограблений поездов, и, когда придет время, я также докажу, что он никого не убивал.
Таттл улыбнулся.
– Что ж, а пока это время не пришло, я заберу его в Солт-Лейк-Сити и…
– Вы не имеете права! – Дженна преградила агенту путь. За ее спиной Мигель с деланным спокойствием произнес:
– Я сдался этой женщине, senor, но никому более.
– Мне все равно, мистер. Она не обладает здесь властью. Я вас арестовываю, здесь и сейчас.
Не успел Таттл и шагу сделать, как в руке Дженны оказался «старр».
– Вы никуда его не заберете. Он – мой пленник, и я позабочусь, чтобы он никуда не делся, пока не будут расставлены все точки над «i».
В глазах агента вспыхнул гнев.
– Он должен сидеть под замком. Кто вы такая, чтобы позволять ему разгуливать на свободе в надежде, что сможете доказать его невиновность?
– Я сама посажу его под замок, но сделаю это здесь, где смогу присматривать за ним. – Виновато улыбнувшись Мигелю, Дженна взяла его за руку и повела к двери. – Прости, Мигель. Похоже, тебе придется вернуться в конюшню.
Таттл отправился следом, чтобы удостовериться, что Дженна надела кандалы на запястья и лодыжки Мендозы. Бросив на агента гневный взгляд, молодая женщина спросила:
– Довольны?
– Пока да.
– Хорошо. Возвращайтесь в Денвер. Когда будете на месте, передайте ослу, который заведует там полицией, что он ошибся – женщины способны не только готовить, убирать и растить детей. И скажите, что Дженна Ли-Уиттингтон тому доказательство.
Таттл язвительно усмехнулся.
– Боюсь, вам придется сказать это самой.
– Что вы имеете в виду?
– Я имею в виду, маленькая леди, что до выяснения всех обстоятельств я остаюсь здесь и буду присматривать за вами. И за вашим другом Мендозой.
* * *
Была уже середина дня, когда Бренч вернулся в Парк-Сити. Он думал о встрече с Дженной в равной степени с нетерпением и ужасом.
Как же он не догадался, что Рембрандт ее отец? Просматривая заявки на разработку рудников в Солт-Лейк-Сити, он находил заявку на «Серебряный слиток», поданную им совместно с Джеймсом Ли. Насколько Бренчу было известно, это единственный случай, когда старик использовал укороченный вариант своего настоящего имени. Его всегда называли Рембрандтом. Однако сейчас все это казалось столь очевидным, что Бренч не мог понять, как не догадался об этом раньше.
Макколи поставил лошадь в стойло, умылся у колонки и, войдя в дом, повесил шляпу на крючок в стене. Маура и Дженна сидели за большим столом, перед ними стояли чашки с кофе. Бренч вдохнул насыщенный аромат, смешанный с запахом баранины и жареной картошки, оставшихся после ленча. Едва уловимое благоухание жимолости, также витавшее в кухне, поразило его в самый пах.
Завидев брата, Маура тут же вскочила со стула. Она встревоженно посмотрела на дверь в лавку и поспешно подошла к Бренчу.
– Бренч, тебя так долго не было! Дженне нужно с тобой поговорить. Почему бы вам не прогуляться и…
– Где Мигель? Нам нужно с ним кое-что обсудить.
Он не мог даже смотреть на Дженну, не то что говорить с ней, так как опасался увидеть в ее глазах те же страх и отчуждение, что и прошлой ночью, когда она выгнала его из собственной спальни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47